Духовенство. О духовенстве в Западной Европе — см. Клир.
Духовенство русское православное. История. Еще до принятия христианства велик. кн. Владимиром в Киеве существовала уже церковь св. Илии — следов., было и духовенство; один из священников, Григорий, сопровождал вел. кн. Ольгу в ее путешествии в Царьград. Наподобие Византии и у нас Д. является сразу классом привилегированным, и у нас различаются два вида его — черное и белое. Монашество пользовалось большим уважением в древней Руси как убежище святой жизни: никаких стеснений при поступлении в монахи не было. В монастыри шли богатые и знатные люди; князья давали монастырям привилегии. Доходы с монастырских имений шли частью на содержание братии, частью на дела благотворительности и были освобождены от всяких поборов в пользу князя. Преобладающим типом древнерусских монастырей была община, организованная на началах общежития по образцу византийского студийского монастыря, устав которого впервые был введен Феодосием Печерским в Киево-Печерской лавре. Братия в монастырях сама избирала игумена; братия же судила виновных монахов и принимала участие в хозяйственных делах монастыря. Из монастырей выходили и первые наши иерархи. Во главе духовенства стоял митрополит, первоначально, за немногими исключениями, избираемый и поставляемый в Греции и почти исключительно из греков, причем в избрании не принимает участия ни русское Д., ни великий князь: согласие последнего стало приниматься в рассчет только с XII века. Во главе епархий находились епископы, избираемые по преимуществу из русских иноков при участии как митрополита и епископов русской церкви, так и гражданской власти — князя, а иногда и народа. Земский характер избрания епископа получает самое широкое развитие с 1156 г. в Новгороде. Владыка избирается здесь на вече, и только из прирожденных новгородцев; в выборах принимают участие князь, духовенство и простой народ; выбранный для посвящения посылается в Киев, он может быть лицом из белого духовенства. Свергнуть его может вече независимо от духовной власти. Для управления епархиями епископы имели целый штат чиновников духовных и светских, которых они и посылали то за сбором дани и податей с духовенства и мирян, то для суда над ними. Митрополиты и епископы были в то время на Руси людьми образованными по преимуществу; отсюда высокое положение их в древнерусском обществе и довольно крупное значение в государственной жизни. Высшее Д. заседало в княжеской думе; члены его исполняли дипломатические поручения, примиряли князей, ходатайствовали за опальных, за разоряемый постоянными войнами народ. Владимир св. назначил на содержание высшего духовенства десятину своих княжеских доходов, которая впоследствии обратилась в подать с мирян. Кроме того, митрополиты и епископы получали доходы с кафедральных церквей, плату за совершение треб, добровольные приношения, весчие пошлины с торговых мер и весов, наблюдение за которыми было им поручено, судные с церковного суда, ежегодные оброки с низшего духовенства, ставленные пошлины, временные пошлины с мирян в роде, напр., венечной пошлины за благословение браков и наконец доходы с недвижимых имений. От повинностей и налогов высшее Д. было свободно; в одном только Новгороде владыка содержал свой полк и нес городовую повинность. Материальное положение низшего белого Д. было очень незавидно, вследствие чего, несмотря на полную свободу вступления в духовное звание, оно привлекало к себе только беднейший класс населения. Главный контингент белого Д. составляли дети духовных лиц — не в силу наследственности звания, а по естественному преемству занятий. Сначала был недостаток в священниках; правительство само должно было заботиться об образовании приходов. Впоследствии образование приходов и выбор кандидатов на священнические места зависели, с одной стороны, от приходских общин, с другой — от землевладельцев-вотчинников. Вотчинник замещал духовные места преимущественно своими холопами, номинально объявляя их перед посвящением свободными. Община избирала кандидата и заключала с ним договор, в котором определялись срок служения и обязательства каждой стороны. Число священников в отдельных приходах часто превышало действительную надобность. Кроме священников, при церквах только изредка встречались в удельный период дьяконы, зато постоянно — дьячки. Низшими служителями церкви были пономари. Жило низшее белое Д. главным образом платами за требы и сборами с мирян — так наз. «славами», — которые производились на Пасху, Рождество и в Петровки. Д. княжеских церквей было поставлено лучше. По образованию сельское Д. стояло очень низко: вероятно, много было малограмотных, а то и безграмотных священников, которые служили по памяти. Школ было очень мало, да и те были назначены для высших классов общества. Монахи обучались грамоте и получали начитанность в Священном Писании в монастырях, приходское же Д. обучалось своими средствами, дома.
С самого своего появления на Руси духовенство постоянно стремилось стать вне зависимости от светской юрисдикции. Уже в церковном уставе, приписываемом вел. князю Владимиру св., встречается известный круг лиц, подведомственных исключительно церкви: кроме Д., это были просвирня, паломник, прощенник и разные люди, которых церковь призревала в своих больницах, гостиницах и богадельнях. Сверх того суду церкви подчинялись все миряне: 1) по преступлениям против религии (еретичество, волшебство, языческие обряды, святотатство, повреждение могил и т. д.); 2) по преступлениям против прав семейственных (умыкание, вступление в брак в запрещенных степенях родства и свойства, прелюбодеяние, развод, истязание детей родителями); 3) по некоторым делам гражданским, как напр. споры между супругами об имении и дела о наследстве. Эти основные начала были подтверждены уставом, приписываемым Ярославу Мудрому, и затем для известных епархий церковными уставами кн. Всеволода Мстиславича (1187) и Ростислава Мстиславича смоленского, причем расширялось как число лиц, подведомственных церкви, так и область суда церковного на счет суда гражданского. При отсутствии в древней Руси сословных различий не могло быть даже и вопроса о том, к какому классу будут принадлежать дети Д. Монгольское иго мало отразилось на юридическом положении нашего Д., так как монголы отличались уважением к чужой религии. От дани в пользу монгол Д. было освобождено, равно как и братья и дети попов, живущие с ними не в разделе; церковные земли, люди, вещи, книги, иконы и пр. были объявлены неприкосновенными; под страхом злой смерти было запрещено хулить православную веру. Эти привилегии подтвердил и хан Узбек, принявший в 1313 г. магометанство, причем права Д. были даже расширены: церковные люди были подчинены суду митрополита по всем делам, не исключая и уголовных. В эту эпоху продолжает развиваться монашество. Наряду с общежительными монастырями часто встречаются теперь монастыри, находящиеся в зависимости от других м-рей, князей, митрополитов, бояр. Начинает вырабатываться своебразный тип монастырей на чисто индивидуалистическом начале. Поводом к этому послужило развитие в русском народе склонности к отшельничеству. Таким характером отличались по преимуществу монастыри северные, имевшие обыкновенно не более 2—10 монахов. Средства содержания монастырей продолжали увеличиваться благодаря пожертвованиям князей и богатых людей и жалованным княжеским грамотам, снабжавшим монастыри разными льготами. Вместе с тем монастыри стали терять свой первоначальный характер; дисциплина стала падать, все чаще и чаще раздавались жалобы на монахов. Высшее Д. помогает светской власти в сношениях ее с татарами; оно способствует усилению Москвы; при его ближайшем участии пишутся княжеские грамоты, начинающиеся словами «по благословлению отца нашего митрополита» и скрепляемые митрополичьей подписью и печатью; перед митрополитом князья утверждают свои договоры; он является судьей в их распрях. Особенно высоко было положение новгородского архиепископа. С его благословения вече начинало войну, заключало мир, решало дела; в новгородских грамотах имя его ставилось выше имени посадника и даже князя; он разбирал вечевые распри и являлся миротворцем между новгородскими концами. К концу монгольского периода начинает изменяться отношение государственной власти к Д., она стремится поставить духовенство в полную от себя зависимость. Митрополит назначается великим князем и чувствует уже его силу: Дмитрий Донской приглашает на митрополичий престол то Пимена, то Киприана, и они подчиняются его воле. То же происходит и в отношении епископов; с падением уделов их все чаще и чаще начинают назначать из Москвы, а при Василии Темном такой порядок утверждается окончательно. Только Новгород сохраняет еще свою самостоятельность. Церковная власть митрополита простирается на всю русскую землю; кроме того, он имеет и свою собственную епархию. От поставления епископов ему идут ставленные пошлины и дары от поставленного и его епархии; при поездках митрополита Д. платит подъезд на содержание его со свитой, сверх того подносит ему дары; он получает судные пошлины с мирян и Д. Во владении его состоят и вотчины. Двор митрополита устроен по образцу дворов удельн. князей. Теми же главными чертами отличается и положение других архиереев; только доходы их меньше, хотя столь же разнообразны, как и доходы митрополита. Приходское Д. остается тяглым по отношению к архиереям; сборы с него часто обращаются в вымогательство и вызывают отпор в виде бунтов, побоищ и насилий. Так, например, в 1435 г. во Пскове Д. вместе с народом поколотило владычных людей. Желая избежать жестокостей архиерейских сборщиков, причты иногда испрашивали у архиереев и князей жалованные грамоты, предоставлявшие им возможность прямых сношений с епархиальною властью. Злоупотребления сборами обратили на себя внимание уже владимирского собора 1274 г., который старался урегулировать ставленные пошлины, запретил ставить попов за мзду, посылать ставленников на жатву и сенокос для заработков, если нечем было заплатить за поставление. Этот же собор запретил ставить в священники кого попало, без предварительного испытания жизни и грамотности. В грамоте вел. кн. Василия Дмитриевича митроп. Киприану запрещается ставить в попы и дьяконы служилых людей великого князя. Особый характер приходское Д. получило во Пскове, где не было архиерея, а епархия управлялась его наместником. Оно имело здесь большое влияние на земские дела: во главе земских дел стоял обыкновенно собор священников. Псковское вече присвоило себе право судить Д. и распоряжаться церковными имуществами. Земский строй Пскова отразился и на характере его Д. Оно разделялось на общины — купы, состоявшие из нескольких приходов, приписанных к собору. Купы эти управлялись выборным поповским старостою.
К концу монгольского периода замечается сокращение привилегий Д., обусловленное возвышением власти великого князя московского. Митрополиты продолжают получать льготные грамоты, но в них гражданские права церкви уменьшаются сравнительно с древними уставами и ярлыками. В этом отношении характерна грамота Василия Дмитриевича митр. Киприану, 1404 г. Люди, живущие в вотчинах митрополита, освобождаются от княжеского суда, податей и повинностей уже с некоторыми ограничениями: церковные люди хотя и подчинены митрополиту, но в делах, касающихся княжего и митрополичьего человека, — суд общий великого князя и митрополита; в случае жалобы на митрополичьего чиновника судит сам князь. Попович, отделившийся от отца, делался человеком великого князя. Это побуждало детей Д. занимать церковные места и много содействовало развитию наследственности духовного звания. Возвышение Москвы и централизационная политика московского правительства отразились на первых порах главным образом на положении высшей церковной иерархии. Иван III, например, не любил твердого волей митроп. Геронтия и однажды едва не отказал ему от кафедры; Василий III заточил в монастырь не понравившегося ему митроп. Варлаама. Особенно слабость Д. выказалась в бракоразводном деле Василия III (см. Даниил митрополит, X, 88). Еще больше она сказалась в правление Ивана IV: митроп. Филиппа постигла насильственная смерть; церковная иерархия сквозь пальцы смотрела на попрание царем канонических правил, особенно ярко выразившееся в женитьбе царя в 6-й раз. Прежде митрополит назначался вел. князем по выбору церковного собора, но Василий III и Иван IV назначают некоторых митрополитов независимо от соборного выбора. Новгород и Псков с падением их гражданской самостоятельности потеряли и церковную и получали владык из Москвы. В епархиальном управлении произошло важное изменение, имевшее целью полное обособление Д. Стоглавый собор стремился уменьшить или даже совсем исключить светских чиновников из епархиальной администрации; за владычными боярами оставлен был суд над белым духовенством и мирянами только по делам чисто гражданского характера и притом в присутствии духовного депутата, если дело шло о лице духовном. Сборы с Д. были также изъяты из рук светских чиновников и отданы выборным поповским старостам и их помощникам — десятским священникам. Стоглавый собор прямо уже говорит о наследовании церковных мест после отцов детьми. Места замещаются по выбору прихожан, но выбор этот при ограничении круга избранников естественно падает на детей духовных лиц. Как лицо грамотное, священник, а с ним вместе и дьяк, принимали довольно деятельное участие в земских делах, при совершении разных общинных актов, при межевых исках, мирском суде, выборах, челобитьи общины перед властями, причем приходский дьяк играл роль земского секретаря общины. Община, с своей стороны, принимала самое живое участие в делах клира: ее представители — выборные старосты с целовальниками — заседали в суде архиерейских чиновников над членами клира. При материальной необеспеченности Д. и его непомерном размножении рано начал образовываться особый разряд бродячих, или перехожих, попов; в Москве они составляли крестцовое Д., которое стояло на перекрестках и предлагало свои услуги. Среди этого класса много было самозванцев и прямо-таки бродяг. Высшая церковная власть приказала построить для крестцового Д. избы, поставила над ними поповского старосту, усилила надзор за ставленными и перехожими (т. е. дающими право на оставление прихода) грамотами. За переход из одного прихода в другой платились перехожие деньги; за явку священником грамот новому архиерею взымалась явленная куница. Каждая церковь платила ежегодно церковную дань по числу приходских дворов; платились — деньги венечные с каждого брака. Кроме того, был введен еще так назыв. московский подъем для поездки архиерея в Москву к митрополиту. Д. содержало архиерейских чиновников, давало им кормы и подводы при их поездках по епархии, строило и ремонтировало дом архиерея. Положение белого Д. было особенно тяжело, потому что оно не было освобождено от платежей и повинностей в пользу государства. Жившее на чужих землях Д. отбывало повинности в пользу владельца, а жившее на эемлях черных несло тяглую повинность вместе с черными людьми, платило оброки и кормы чиновникам, ямские, стрелецкие и пищальные деньги. Церковная земля была, правда, освобождена от платежей, но и с нее, в крайних случаях, несло Д. повинности. Освобождалось оно только от губной повинности, т. е. от содержания губного старосты. Несравненно лучше жилось черному Д., так как повинностей в пользу государства с него не требовалось, а пожертвования на монастыри увеличивались постоянно. Во владении их было много вотчин; правительство уже с Ивана III подумывает об ограничении монастырского землевладения, но все меры в этом направлении не ведут ни к чему. Против владения монастырей вотчинами раздаются голоса и среди самого Д.; упадок монастырской жизни связывается с тем, что монастыри втягиваются в мирскую жизнь. Много монахов жило в частных домах и не знало, что такое монастырь: постригались часто для того только, чтобы избежать тягла и службы государству; для вдовых попов и дьяконов, желавших сохранить за собой право служения, вступление в монахи было даже обязательно со времени митроп. Петра и Фотия и собора 1503 г. Все это могло только содействовать упадку монастырской жизни. В XVI в. принимается несколько мер к ее улучшению. Новгородский архиепископ Макарий с 1528 г. старается ввести в монастырях своей епархии общежительные уставы. Стоглавый собор требует, чтобы монахи жили в монастырях и не имели собственных хозяйств, а довольствовались общей пищей. Благотворительность монастырей в XVI в. вообще ослабела. Юридически монастыри были в зависимости от епархиальных архиереев; но они стремятся освободиться от этой зависимости и выпрашивают себе несудимые грамоты, в которых за архиереем оставляется суд только по духовным делам. Заведывание делами Д. было сосредоточено в Большом дворце, в особом «приказе переносных дел», куда переносились дела из областных приказов. В средине XVII в. из него образовался монастырский приказ.
Судебниками Ивана III и Ивана IV, новыми грамотами духовной и светской власти и затем Стоглавым собором были в некоторой степени разграничены церковное и гражданское ведомства. Неподсудность Д. мирскому суду по всем делам, кроме уголовных, признана окончательно; но и по угол. делам первые действия, до снятия сана с виновного, принадлежали духовным властям. Светские лица духовного ведомства судились также у своих духовных начальств; по искам посторонних на лиц духовного ведомства назначался суд смешанный из органов духовных и светских. Митрополит и архиереи со времени Стоглава принимают к себе на службу и увольняют бояр и дворян только с царского согласия. XVII век представляет, с одной стороны, высшее развитие церковной власти и обособленности Д., с другой — намечает новые начала, развитые потом в XVIII в. (полное подчинение духовного сословия контролю и суду гражданской власти, выработка из него особого привилегированного сословия с наследственным характером гражданских прав и преимуществ). Развитием церковной власти отличается первая половина XVII в., когда церковь фактически делается в значительной мере независимой от государства, а во главе ее стоит патриарх. Патриаршество явилось у нас с 1589 г. и, по принципу, не было расширением духовной власти: на патриарха перешли права и преимущества прежнего митрополита, причем лишь с внешней стороны он окружил себя большим блеском. Как и митрополит, патриарх избирался собором русских епископов и утверждался царем, желание которого иногда имело решающее значение — напр., при избрании патриархом Иова, Филарета, Никона и др. Только особые обстоятельства смутного времени, когда патриарх и Д. приняли живое участие в политической судьбе отечества, способствовали чрезмерному возвышению патриаршей власти, а патриаршество Филарета сделало ее равною власти царской (см. Двоевластие, X, 185). Еще бо́льшего влияния патриаршая власть достигла при Никоне, но опять-таки не юридически, а в силу особого доверия царя.
Высокое положение патриарха существенно отражалось на положении церковной иерархии и Д. Наряду с патриархом архиереи призываются в царскую думу и на земские соборы; в городах воеводы должны в важных случаях советоваться с владыками; к архиереям обращаются миряне в случае притеснения их приказными. Церковный суд при сильных патриархах делается независимее, но ведомство его остается прежнее. В подсудности дел церковному суду по-прежнему господствует большая путаница. В 1625 г. патриарх получил от царя грамоту, по которой все монастыри, церкви, церковные люди и крестьяне патриаршей области по всем делам, кроме уголовных, подчинялись суду одного патриарха; в делах же с посторонними они судились в тех приказах, где ведался ответчик. Подобные грамоты получили новгородский и вологодский архиереи; но этим неурядица не была уничтожена, так как в других епархиях продолжался прежний порядок вещей. Это повело к учреждению в 1649 г. особого монастырского приказа (см.), который являлся органом государственного суда над церковным ведомством. Высшая иерархия была недовольна новым порядком вещей и нашла себе сильную поддержку в лице Никона (тогда еще архиепископа новгородского), который выпрашивает для своей епархии несудимую грамоту; его примеру следуют и другие архиереи. Независимость Д. и всех людей церковного ведомства от мирского суда по всем делам гражданским и уголовным снова признана собором 1667 г., осудившим Никона, и подтверждена собором 1675 г., после чего монастырский приказ был закрыт. Точных границ между светским и церковным ведомством установлено, однако, не было; правительство постоянно вмешивается в церковные дела, тем более, что к его покровительству часто прибегает низшее Д. В конце XVII в. явилась было мысль о разграничении духовной и светской подсудности по роду дел, но патриарх Адриан встретил ее очень недружелюбно. В 1700 г. по его приказанию были собраны все привилегии Д. («Статьи о святительских судах»); но это не помешало петровской реформе. Одною из важнейших привилегий Д. было владение недвижимыми имениями, количество которых продолжало расти: к середине XVII в., по счету Котошихина, в владении церкви было 118000 дворов, а по словам иностранцев — целая треть государства. Уложение 1649 г. запретило дальнейшее увеличение церковных вотчин; церковные слободы возле городов, имевшие промыслы, но не несшие повинностей, были отписаны на государя. Правительство с этого времени стремится вообще притянуть монастырские вотчины к службе государству, увеличивая с них сборы полоняночных, ямских и стрелецких денег, посылая на прокормление в монастыри инвалидов, солдатских вдов и сирот. Приказ Большого дворца поверяет их доходы и расходы, а в 1678 году было сделано распоряжение о производстве подробной переписи церковных имений. Петровская реформа только развивает эти начала.
Положение белого Д., главным образом сельского, приходского, было по-прежнему очень печальным. Поповские старосты и др. выборные лица потеряли всякое значение. В 1620-х гг. велено было отводить к церквам писцовые земли по 10—24 частей в поле, но наделены были не все церкви. То же распоряжение было повторено и при межевании в 1680 г., но многие церкви все-таки оставались без земли. Некоторым церквам правительством выдавалась еще денежная или хлебная руга. Приходское духовенство по-прежнему было выборным, хотя характер выборов значительно изменяется. Выбор священников только из среды Д. поощряется духовной иерархией; собор 1667 г., обличая архиереев за поставление во священники и дьяконы без разбора, делает им даже замечание за то, что они посвящают людей не из духовного звания. Выборы священника вследствие увеличивающейся конкуренции превращаются в отдачу с торгов прихода: кто меньше возьмет с общины, тот и делается священником. Отсюда деморализация приходского Д. и потеря священником прежнего значения в общине: он в большинстве случаев уже ничем с ней не связан, а человек чужой — наемник, арендатор, который стремится уйти на более выгодное место или стать на крестец. Иногда, впрочем, он делается из арендатора собственником, заключая с общиною формальный договор на владение прицерковною землею не только пожизненно, с правом отчуждения, но часто и потомственно. Некоторые священники имеют в своем владении по две церкви, отдают в аренду или продают церковные места. Не все дети священников, конечно, могли быть наследниками отцовских мест; большинство их оставались не у дел и примыкали к беспокойной среде так назыв. вольных гулящих людей. Нравственный и умственный уровень белого Д. в XVII в. был очень невысок: священники в большинстве случаев были малограмотны или безграмотны. Особенною деморализациею отличалось крестцовое Д.: за деньги оно венчало какие угодно браки, покровительствовало раскольникам и т. д. Невысок был нравственный уровень и черного Д. Собор 1681 г. стал закрывать небольшие скиты и сводить монахов в большие общежительные монастыри. Пострижение велено делать только в монастырях и после законного искуса; запрещено постригать жен от живых мужей и наоборот. Были приняты меры против бродяжничества монахов; уменьшено количество мирян, проживающих в монастырях; монахиням запрещено управлять своими вотчинами, а велено держать для этого доверенных людей.
XVIII в. продолжает и доводит до конца по отношению к Д. политику, намеченную во второй половине XVII в. — всецело подчинить Д. гражданской власти, лишить прежних льгот и определить положение, которое оно должно занять в ряду других состояний. Д., главным образом черное, было противником преобразований Петра. Отсюда уничтожение в 1700 г. патриаршества как опоры оппозиции и замена его в 1721 г. святейшим синодом, к которому перешла власть патриарха и прежних русских церковных соборов. Синод не стоит особняком, как патриаршество, а входит в состав общего государственного строя; члены его приносят присягу и обещаются соблюдать государственные интересы; при синоде состоит «око государево» — обер-прокурор. Кандидатов в архиереи избирает синод, назначает государь. Архиереи давали особую присягу следить за Д., не строить лишних церквей, поменьше пускать в ход проклятия, а главное — не вмешиваться в мирские дела. За деятельностью архиереев следили фискалы; в епархиальном управлении введена была отчетность священников архиереям, а архиереев — синоду. В ведение светского суда были переданы из суда духовного многие дела гражданского и уголовного характера. В 1701 г. был восстановлен монастырский приказ с правом разбирать иски на церковных крестьян и служилых людей. Духовные лица подчинялись суду духовной власти, кроме дел «тяжебных, яко покупки, промыслы, торги и проч.»; по делам уголовным и политическим их ведали тайная канцелярия и юстиц-коллегия. С 1721 г. с переходом монастырского приказа в ведомство синода миряне духовного ведомства стали опять подсудными духовному суду. Церковные вотчины подвергаются контролю государства; Петр старается дать им преимущественно благотворительное назначение. Архиереи и монастыри совершенно устраняются от управления своими хозяйствами и пользования своими доходами: им выдается определенное жалованье, остальные доходы идут на удовлетворение государственных и общественных нужд. По монастырям строились богадельни, определялись инвалиды, нищие и т. д. В 1723 г., когда в монастырях не оказалось больше для этого мест, был издан указ, запрещавший пострижение монахов (впоследствии отмененный). К монастырскому приказу правительство обращается за деньгами на литье пушек, на содержание иностранных посланников, приказных палат и т. д. Льготы Д., связанные с владением землей, уничтожаются. Случалась и полная отписка церковных вотчин, то за долги, то для вознаграждения служилых людей или для приписки к заводам. Синоду вменяется в обязанность искоренять предрассудок русских людей, будто вне монастыря нет спасения. В Прибавление к Духовному Регламенту вводятся правила пострижения в монашество, имеющие целью затруднить поступление в монахи. В 1711 г. приказано делать перепись монахов и постригать только на вакансии. Монахи теряют свободу передвижения и прикрепляются к тому монастырю, за которым записаны по переписи монастырского приказа. Монахам запрещается приносить с собой деньги, отделяться от остальной братии, иметь особую келию, прислугу, особое хозяйство.
Так как при тогдашних усиленных наборах, распространявшихся и на Д., многие из детей духовного звания устремились на церковные должности, то в 1711 г. было издано запрещение ставить в приход больше одного попа и одного дьякона; в 1722 г. были введены духовные штаты (один священник и 2 причетника на 100—150 приходских дворов). Введение этих штатов совпало с первой ревизией, по которой в духовном звании оставлялись только лица, находившиеся на действительной службе, и их потомство, а остальные записывались в подушный оклад. В подушный оклад писались и церковнослужители с их потомством, так как первоначально они не считались даже лицами духовного звания и на них распространялось, например, с 1705 г. бритье бороды, как и на лиц светских. Синоду только после долгих усилий удалось отстоять в 1722 г. принадлежность их к духовному званию. Замещение духовных должностей продолжало происходить двояким способом: путем выбора прихожан и путем наследственной передачи должностей. Правительство старалось регулировать оба эти порядка. Приходский выбор священника был признан необходимым условием для посвящения ставленника; поповскому старосте приказано было присутствовать при выборах в качестве органа епархиальной власти и скреплять выборные списки. Право выборов за приходами было признано затем Духовным Регламентом с единственным ограничением, что епископу предоставлялось испытывать ставленника и определять: годен ли он для занятия должности приходского священника. В 1722 г. были изданы правила для приходских выборов, действовавшие в первой половине XVIII в. Доступ к духовным должностям был затруднен для лиц недуховного происхождения. Дворянам, напр., позволялось вступать в духовное звание только по достижении 40 л. и только тем, кто не получил недвижимого имения в наследство. В 1724 г. встречается дозволение постригать в попы и дьяконы крестьян; но это было лишь временной мерой для пополнения Д., опустошенного строгой первой ревизией. Замкнутость Д. развивалась все сильнее. Хотя Духовный Регламент и ocyждает наследственную передачу должностей, указ 1722 г. признает ее, говоря о необходимости оставлять при церквах детей Д., чтобы они, служа в дьяках и пономарях и учась в школах, приготовлялись к занятию священнических и дьяконских должностей в своей церкви. Вследствие этого указа церковные места делаются фактической собственностью семьи и не только переходят по наследству, но являются часто предметом гражданских сделок; при Петре было запрещено продавать свои места только тем лицам, которые должны были оставить их за вину.
Первая ревизия прикрепила клир к церквам. Перехожие грамоты были запрещены. Самовольно оставивших места ловили и водворяли на старые места за поручительством людей честных, а не желавших возвратиться — расстригали. Подобные меры принимались и против крестцового Д. Благосостояние Д. при Петре уменьшилось: многие церкви были лишены руги, а разные оброчные статьи были взяты на государя. Старое архиерейское тягло, перейдя в руки сборщиков монастырского приказа, сделалось еще тяжелее; явились новые платежи в пользу школ и богаделен и на жалованье военному Д.; вместо личной военной службы был назначен с Д. особый государственный сбор; явились и новые повинности — караульная по улицам, пожарная и т. д. Печальному материальному положению Д. соответствовало и нравственное; Духовный Регламент вооружается против разных бесчинств Д., приводивших к упадку духовного сословия и к отчуждению его от народа. Последнее увеличивалось еще благодаря указам Петра, сообщившим Д. приказное значение: оно было впутано в систему доносов, от него требовалось выведывать тайны на исповеди и доносить обо всем важном по начальству; оно должно было также доносить о раскольниках, о распространении суеверий, о нехождении в церковь, о несоблюдении постов и т. д. В подобных делах Д. являлось полицейским органом и действовало наравне с сыщиками преображенского приказа. С первых же годов XVIII в. архиереям было приказано экзаменовать ставленников, детей Д. учить в школах, а неграмотных брать в солдаты; с 1714 г. при всех архиерейских домах и монастырях велено открыть цифирные школы, посещение которых было обязательно для детей Д. (о последующих мерах по образованию Д. см. Духовно-учебные заведения).
Характер отношения государства к церкви, созданный реформой Петра, остался таким же и при его преемниках. Неизменным в своей основе остается и епархиальное управление, почти не тронутое реформой Петра; только выборное начало мало-помалу выясняется. Архиерей является не только хозяином епархии, но и законодателем, так как до издания в 1841 г. Устава духовн. консисторий епархиальное управление велось почти исключительно по инструкциям епархиальных архиереев. Им были всецело подчинены все епархиальные учреждения, лишенные всякой самостоятельности. Архиерейские приказы были ничем иным, как простой канцелярией архиерея. Тем же, в сущности, сделались и духовные консистории (см.), заменившие с 1744 г. приказы. Приказным характером отличались и духовные правления (см.). С уничтожением архиерейского тягла Д. в 1764 г. были уничтожены выборные поповские старосты. Для надзора за церковным благочинием при Петре является особая должность благочинного (см. IV, 60). Черное Д. постепенно вытесняется белым из консисторий и духовных правлений. Церковный суд находится в руках епархиального архиерея, только расторжение браков со второй половины XVIII в. допускается лишь с разрешения синода. Наконец, в 1841 г. Уставом духовных консисторий ведомство епархиального суда формулировано в том виде, в каком оно находится и в настоящее время.
В конце царствования Петра I церковные вотчины опять перешли в ведение духовной власти, хотя к ним постоянно предъявлялись непомерные требования для удовлетворения потребностей государства и двора. Особенно тяжелы были поборы при Бироне, который установил даже особые сборы с архиерейских домов на содержание конских заводов. На церковных вотчинах накоплялась большая недоимка. Для взыскивания ее посылались воинские команды; у Д. за недоимки удерживали жалованье. Церковные вотчины были совсем разорены; коллегия экономии не знала, чем платить жалованье членам синода. Петр III решил отобрать церковные имения в казну, и его намерение было приведено в исполнение Екатериной II в 1764 г. По определении штатных окладов все архиерейские дома и монастыри были разделены на три класса с определенным содержанием. За ними было оставлено также известное количество земли и угодий, подворья и загородные дома, существующие в большинстве случаев и в настоящее время. В 1786 г. это распоряжение было распространено и на Малороссию. При Анне Ивановне были возобновлены петровские указы об уменьшении числа монахов. В 1734 г. постановлено никого не постригать в монашество, кроме вдовых священников и дьяконов. Тогда же была сделана перепись монахам; тех из них, которые были пострижены неправильно, расстригали и отдавали в солдаты. Для большего контроля самый обряд пострижения велено было производить соборне. Число монахов до того уменьшилось, что синод в 1740 г. опасался, как бы они совсем не перевелись на Руси. При Елизавете Петровне, относившейся с особым уважением к монастырям, прежние строгости прекратились, и в 1760 г. позволено было постригать, по желанию, лиц всех состояний. В царствование Екатерины II были опять приняты меры к уменьшению монастырей и черного Д. С введением монастырских штатов число монастырей к концу XVIII в. уменьшилось с 1072 до 452; строение новых монастырей допускалось только с разрешения верховной власти. Уменьшилась и численность черного Д., чему много содействовала скудость содержания монастырей. При Павле I и особенно при Александре I количество черного Д. опять увеличивается, и монастырские штаты расширяются. Монастыри получают некоторые льготы: им предоставляется даже право приобретать новые земли, но не иначе, как с особого на каждый раз разрешения. В 1801 г. на монашествующих священнослужителей распространено освобождение от телесных наказаний, а в 1811 г. от них были освобождены и простые монахи.
История белого Д. после Петра гораздо сложнее истории Д. черного. Оба способа замещения церковноприходских должностей продолжают существовать и в XVIII в., причем выборное начало постепенно уступает место наследственному. Главною причиною этого является требование от духовного лица известного образования и распоряжение Петра об испытании ставленников архиереями. Все это давало архиереям широкий простор замещать приходы своими кандидатами и вело к упадку выборов, которые начинают сменяться разными распоряжениями; так, напр., по благочиннической инструкции митр. Платона Левшина выборы производятся уже не всем миром, а только «лучшими» людьми, под строгим надзором благочинного. К концу XVIII в. Д. власть усваивает себе взгляд на выборы как на нечто незаконное и противное правилам церкви (м. Платон), и выборы еще более стесняются, а при имп. Павле в 1797 г. по случаю участия некоторых священников в бунтах крестьян против помещиков отменяются совсем. Указ 24 июня 1797 г., запрещавший просьбы скопом и заговором, синод применил и к заручным прошениям прихожан: прошения об определении на места велено подавать только ищущим этих мест, с приложением от прихожан одобрительных отзывов об их поведении. Впоследствии и эти отзывы потеряли всякое значение и заменены аттестатами семинарий, в которых кандидаты учились; некоторую силу одобрения прихожан имеют в последующее время только при переходе из одного прихода в другой и при посвящении из низшей степени церковного служения в высшую при том же приходе. В древней России причетнические должности замещались тоже по выбору; к концу XVII века замещение причетнических должностей стало переходить к священникам, хотя община в договорах с ними часто выговаривала условие — не назначать причетников без ведома мира. Во второй половине XVIII в., когда вследствие развития в Д. наследственности причетнические должности начинают замещаться детьми духовных лиц, вольнонаемный характер их уничтожается и причетник может получить место только после посвящения в стихарь. После ревизии 1744 г. податных людей позволялось посвящать только в случае самой крайней нужды, посвящение же лиц военных было совсем запрещено, солдатских детей даже не принимали в духовные школы. О дворянах после отмены в 1730 г. закона 1714 г. о единонаследии не было никакого узаконения, и это толковалось как запрещение им поступать в духовное звание. Жалованная грамота 1785 г. разрешила, правда, это вступление, но духовное сословие было в то время уже до того принижено, что никто из дворян не пользовался своим правом. И в XIX в. крепостным запрещалось поступать в Д. без отпускной помещика, а людей податных состояний можно было принимать только в случае недостатка лиц духовного звания и если их поведение и образование соответствует духовному сану. Параллельно со всем этим шло и увеличение замкнутости духовных школ. Еще в XVII в. в белом Д. крепко установилось убеждение, что церковные должностные места составляют семейное достояние служивших в ней священно- и церковнослужительских родов. Часто места оставлялись за наследницами в том расчете, что мужчина скорей пристроится. Кроме этого, места продолжали продаваться, меняться и вообще быть предметом разных гражданских сделок. Изданный в 1768 г. указ синода не запрещает сделок на места, а предписывает только во избежание подлогов записывать их в особые шнуровые книги. Даже в Своде Законов (XIII т., ст. 1617) определение лиц духовного звания на места престарелых их родственников и предоставление приходов сиротам показано в числе средств призрения, употребляемых по необходимости и обычаю. Лицу духовного звания, женившемуся на светской девице, приходилось иногда отказываться от надежды получить церковное место. Никакого закона на этот счет не было, но в бо’льшей части епархий обычай получил силу закона, и в консисторских билетах о дозволении ставленнику вступить в брак официально требовалось, чтобы он женился на девице духовного звания. Выработалась, таким образом, своего рода каста, разрушенная только в очень недавнее время.
В древней Руси относились вообще неблагоприятно к оставлению духовного сана; сложившим сан позволялось оставаться только в податном состоянии, церковная служба им запрещалась даже на низших ступенях; не признавался законным даже брак их. Иначе посмотрел на это дело собор 1667 г., значительно смягчивший прежние строгости, а Петр даже поощрял выход вдовых священников из духовного звания и свободу этого выхода узаконил указом 1724 г., который после его смерти был забыт и только при Екатерине II получил новое подтверждение. Тогда же были ослаблены и стеснения для выхода детей духовенства, которых стали принимать в гражданскую службу, в учителей народных школ и т. д. При Павле I свобода выхода из духовного звания была опять стеснена. При Александре I был восстановлен указ Екатерины, но ввиду сильного бегства из духовного звания с 1803 году увольнение из духовного ведомства было поставлено в зависимость от согласия синода. При Николае I, в 1830—1848 гг., создались те ограничительные условия выхода, которые существуют, в общем, и в настоящее время. Что касается прав духовного состояния, то в этом отношении наше правительство с начала XVIII в. держалось довольно однообразной политики: считать Д. сословием привилегированным. Уже при Петре I оно было освобождено от подушной подати и рекрутства; в 1724 г. с него был снят и тяжелый воинский постой, хотя некоторые сборы, напр., драгунскими лошадьми на армию, оно продолжало платить и позже, при Анне Ивановне. Несло Д. и некоторые повинности; только в 1736 г. ему удалось избавиться от «дневок и ночевок» на съезжих дворах и от «посылок к колодникам и к офицерам в домы для работ»: повинности же караульная и пожарная продолжали существовать до царствования Елизаветы. В знаменитой Екатерининской комиссии был поднять вопрос о причислении Д. к среднему роду людей; но против этого восстал единственный депутат синода и всего Д., митрополит Гавриил, требовавший уравнения духовенства с дворянством. Вопрос остался нерешенным, хотя привилегии Д. и продолжали расти. В 1767 г. синод запретил духовному начальству употреблять телесные наказания по отношению к священникам, а в 1771 г. это запрещение было распространено и на дьяконов. Но Д. не было этим избавлено от телесных наказаний по приговорам светских судов даже после того, как от него были избавлены по жалованной грамоте городам купцы и именитые граждане. При Павле I синод сделал представление об избавлении священников и дьяконов от кнута, и император утвердил это представление, но оно не было приведено в исполнение, так как телесное наказание было вскоре восстановлено и для дворянства. Священники и дьяконы были освобождены от него только при Алекслндре I, в 1801 г., а в 1808 г. это освобождение было распространено и на их семейства. Что же касается церковнослужителей и их детей, то они только в 1862 г. отнесены к лицам, избавленным от телесного наказания. При Павле I Д. дано право получать ордена, что имело значение для получения духовными лицами потомственного дворянства, а следовательно и права владеть населенными имениями, которого Д. было лишено.
Плата за требы была первоначально главным средством содержания Д. Сначала она регулировалась контрактами, заключаемыми прихожанами с священником; но по мере падения выборного начала правительство стало вводить таксу — в первый раз в 1765 г., а затем в 1801 г. в удвоенном размере. В царствование Николая I существовало правило, подтвержденное в недавнее время, что главнейшие требы должны совершаться бесплатно. Во многих приходах существовало обеспечение причта ругою, или землею от помещика или от общины, а некоторые церкви имели и свои вотчинные земли (это были, главным образом, кремлевские соборы). Все эти средства были очень недостаточны, особенно если иметь в виду то тяглое положение, в котором с давних пор находилось Д. по отношению к епархиальной власти и которое было отменено только Екатериной II в 1764 г. С этого времени правительство серьезно начинает заботиться об обеспечении Д. В 1765 г. приказано было отводить во время общего межевания по 33 дес. на причты церквей, которые не имели писцовых земель; при Павле было издано распоряжение, чтобы сами прихожане обрабатывали эту землю в пользу причта; в 1799 году приняты меры к обеспечению вдов и сирот Д. Но это были только паллиативы; поэтому в 1808 г. был назначен комитет для пересмотра вопроса о содержании Д., который пришел к мысли назначить Д. жалованье — мысли, и до сих пор не получившей еще полного осуществления.
Литература: Макарий, «История русской церкви» (T. I—XII, СПб., 1868—83); E. Голубинский, «История русской церкви» (1880—1881): П. В. Знаменский, «Руководство к русской церковной истории» (Каз. 1888); его же, «Чтения из истории русской церкви за время царствования Александра I» (Каз. 1885); И. Д. Беляев, «Об общественном значении христианской церкви и ее учреждений на Руси от Владимира Святого до Монгольского владычества» («Ж. M. H. Пр.» 1855—56); А. Никитский, «Очерк внутренней истории церкви в Великом Новгороде» (СПб. 1879); его же, «Очерк внутренней истории церкви в Пскове» («Ж. М. H. Пр.» 1871); К. Мысовский, «Древнее русское церковное право правосл.» (СПб. 1862—63); И. С., «О церковном судоустройстве в древней России» (СПб. 1874); К. А. Неволин, «О пространстве церковного суда в России до Петра В.» («Под. Соб. соч.» т. VI); С. М. Соловьев, «Взгляд на состояние Д. в древней Руси» («Чт. О. И. и др.», 1846); «Состояние русского Д. в XVIII ст.» («Прав. Соб.», 1862); «Законодательство Петра Великого относительно православного Д». (ibid. 1863); «Об отношении гражданской власти к русскому Д. в XVII и XVIII ст.» (ibid. 1865); «О способах содержания русского Д.» (ibid. 1865); Веденяпин, «Закодательство и-цы Елизаветы Петровны относительно православного Д.» («Прав. Обозр.» 1865): П. Знаменский, «Приходское Д. в России со времени реформы Петра» (Каз. 1873); И. Знаменский, «Положение Д. в царствование Екатерины II и Павла I» (М. 1880); А. Лохвицкий, «Очерк церковной администрации в древней России» («Рус. Вест.» 1857); «Об отношении русских священно-церковнослужителей к приходам в XVII и XVIII ст.» («Прав. Соб.», 1867); Морошкин, «Выборное начало в Д.»; Горчаков, «Монастырский приказ»; А. Д. Градовский, «Эпизод из истории церковного управления» (в сборнике «Политика, история и администрация» СПб. 1871); Любимов, «Обзор способов содержания Д.» («Исторические очерки гражданских прав русского Д. по имуществу» в «Приб. к Черн. епар. Вед.», 1871); В. Милютин, «О недвижимых имуществах Д. в России» («Чт. О. И. и др.», 1859—60); M. Горчаков, «О земельных владениях российских митрополитов, патриархов и св. Синода» (СПб. 1871); А. Д. Градовский, «Начала русского государственного права» (т. I—II).
Д. в Малороссии. После присоединения Малороссии к России в 1654 г. малорусское Д. долго еще остается обособленным от Д. великорусского и сливается с ним окончательно только в 1786 г. Управлялось оно митрополитом киевским, архиепископом черниговским и епископом переяславским, при которых состояло особое учреждение под названием консистории и кафедрального правления. Членами консистории и правления были исключительно монахи. Окружное управление поручалось архиерием особому наместнику-монаху, которому были подчинены целые округа с правом суда над монастырями и церквами; ближайшее управление приходским Д. разделено было на протопопии, в которых главными правителями и судьями были подчиненные наместникам протопопы, имевшие собственных наместников или помощников. И те, и другие были выборные. Выборное начало вообще в первое время преобладало при замещении церковных должностей. Киевского митрополита избирала вся страна, епископов — их епархия с участием генеральной старшины, монастырских наместников — монастырская братия, протопопов и их помощников — окружные священники. Только с 1687 г., со времени подчинения малорусского Д. московскому патриарху, высшая иерархии начинает замещаться по назначению из Москвы, а затем из СПб., и выборное начало в малорусском Д. мало-помалу падает.
Высшая иерархия и большинство должностей церковного управления замещались в Малороссии лицами из черного Д., доступ к которому во все время до 1786 г. был свободен для лиц всех состояний. Малорусский монах не вполне разрывал связь с миром, сохраняя право собственности, наследования и совершения гражданских сделок. Монахи жили вольною жизнью, пьянствовали и часто обвинялись в тяжких преступлениях. Этому способствовали и средства содержания монастырей, которые состояли главным образом из земельных владений. Реформа не касалась малорусских монастырей почти до самого 1786 г., когда от них отобраны были имения, введены штаты, многие монастыри закрыты, а на оставшиеся распространены все правила великорусских монастырей.
Доступ в белое духовенство был также свободен; только с царствования Петра II и Анны Ивановны встречаются ограничения для лиц казачьего сословия, с целью воспрепятствовать уклонению их от службы. Среди малорусского Д. мы встречаем поэтому и лиц, принадлежавших к войсковой старшине. Приходские должности замещались или по выбору прихожан, или по праву наследства, причем первый способ имел преимущественно место там, где у священника не было потомства. Выбирал священника приход-громада, и от избираемого не требовалось никакого образования, кроме простой грамотности. Большинство малорусских священников училось в школах у дьяков, а в киевской академии, черниговской и переяславской семинариях получали образование дети, главным образом, дети светских лиц, которые уходили потом в канцелярии. Епархиальная власть в XVIII в. ревностно старалась проводить на священнические места своих ученых кандидатов, но все усилия даже такого энергического и неразборчивого в средствах человека, каким был черниговский епископ Иродион Жураховский (1730-е годы), не приводили ни к чему. Содержание причта лежало на приходе, который заключал об этом особый договор и назначал таксу вознаграждения за исполнение треб; кроме того, причты получали иногда земельную ругу и производили сборы с прихожан. Особыми привилегиями малорусское Д. не пользовалось. Над ним всецело господствовали гетман, сотники, полковники; его привлекали к исполнению разных повинностей, судили светским судом. В 1778 г. в приходах были введены штаты, и приходы преобразованы по образцу великороссийскому, а в 1786 г. малороссийское Д. во всем сравнено с великорусским. Ср. «Собрание сочинений» Е. М. Крыжановского (т. I, Киев, 1890 г.); А. М. Лазаревский, «Очерки из быта Малороссии» («Русский Архив» 1871 г.); «Описание Киево-софийского собора и киевской иерархии, с присовокуплением разных грамот и выписок» (Митроп. Евгения, Киев, 1825); Филарет, «Историко-статистическое описание харьковской иерархии» (I—V, М. 1852—62), его же, «Историко-статистическое описание Черниговской епархии»; А. М. Лазаревский, «Описание Старой Малороссии» (К. 1888 и 1893); «Черниговские иерархи» («Труды Киев. дух. акад» 1860 г.).
Духовенство в настоящее время. А) Белое Д. С церковно-канонической точки зрения духовенство как класс лиц, избираемых на служение церкви, никогда не было и не могло быть сословием. Если оно, тем не менее, в наших законах иногда приурочивается к сословиям, то это объясняется тем, что в некоторые периоды русской истории ему были свойственны наследственность и замкнутость. Наследственность в среде Д. еще недавно доходила до того, что священнические и даже причетнические должности «закреплялись» архиерейскими резолюциями за дочерьми священников и причетников, т. е. переходили к их мужьям. Такой порядок оказался, наконец, стеснительным не только для церкви, но и для государства, так как число воспитанников духовно-учебных заведений чрезвычайно увеличилось и многие из них оставались не только без должностей в духовном ведомстве, но и без всякого дела, по нескольку лет или на всю жизнь. 26 мая 1869 г. издан закон, отменивший наследственность и замкнутость Д. В настоящее время на церковные должности могут поступать граждански правоспособные лица всех званий и состояний (для лиц из податных классов требуется разрешение губернатора), если по умственным и нравственным качествам они удовлетворяют существующим церковным правилам относительно этих должностей; дети духовных лиц не причисляются к духовному званию и им предоставляется свободный выбор занятий.
К белому Д. по действующим законам принадлежат: протопресвитеры, протоиереи, иереи (священники), диаконы, а также причетники в звании псаломщика (дьячки). Оно разделяется на епархиальное (в составе которого различаются причты кафедральные, приходские и домовые), военное и морское, придворное, заграничное. Военное и морское Д. — причты при полках, при соборах и церквах военного и морского ведомств в городах и крепостях — лишь посвящается епархиальным архиереем, назначается же на должности и управляется «протопресвитером военного и морского духовенства» (см. Военное духовенство, VI, 845). Придворное Д. управляется особым протопресвитером, который состоит в то же время духовником Их Величеств и в составе Д. занимает первое место после епископа. Причты заграничных православных церквей получают содержание из сумм министерства иностранных дел, но по управлению и суду подведомы СПб. епархиальному начальству или (священнослужители при миссиях Иерусалимской, Пекинской, Японской и др.) непосредственно синоду. Общее число священников в настоящее время около 38 т., диаконов около 19 тыс., причетников около 75 тыс. В священническом сане не могут состоять предающиеся пьянству или блуду, также замеченные в клятвопреступлении и татьбе. Если жена священнослужителя впадет в прелюбодеяние, то он должен или развестись с нею, или устранить себя от священнослужения. Клирикам запрещается заниматься торгом и промыслами, плясать, смотреть на пляски, посещать театры, участвовать в сходках, вмешиваться в мирские дела, играть в карты; особенно рекомендуется в виде времяпровождения церковное пение, скромная музыка, столярное искусство. Вдовым священнослужителям запрещено держать у себя в доме женщин, кроме близких родственниц. Д. запрещено стричь волоса на голове и бороду и предписано носить одежду скромную, преимущественно темных цветов, особого покроя (рясы и подрясники). Священнослужителями могут быть лица женатые или неженатые (в последнем случае они должны иметь не менее 40 лет), но жениться они могут только до посвящения в духовный сан и притом только на девице доброго поведения. Если вдовый священнослужитель пожелает жениться вторично, то должен сложить с себя свящ. сан и может оставаться на служении церкви лишь в звании причетника. Священник имеет право основывать благотворительные учреждения в приходе — попечительства, братства, богадельни, школы; он состоит непременным членом церковноприходского попечительства. В городских думах и земских собраниях священник может участвовать лишь в качестве уполномоченного со стороны духовного начальства. За церковными корпорациями признаются права юридических лиц. Им вверено ведение актов гражданского состояния всего православного населения империи.
Нашими законами духовенство признается как особый привилегированный класс лиц в государстве. Духовн. лица свободны от всех личных податей, от телесных наказаний, от воинской повинности. От воинского постоя, поземельного сбора и городских повинностей освобождены те дома священнослужителей и церковнослужителей, в которых они жительствуют, хотя бы часть покоев или некоторые из флигелей отдавались в наем. Свободны от вышеозначенных повинностей также все строения, принадлежащие архиерейским домам и монастырям, хотя бы они отдавались в наймы. Дома и здания, принадлежащие лицам духовным, не освобождаются от исправления мостовых и сохранения чистоты, наравне с прочими. Вдовы священнослужителей пользуются правами личного дворянства, их дети — потомственного почетного гражданства, вдовы и дети причетников — личного почетного гражданства. Лица духовного звания имеют право приобретать и отчуждать всеми законными способами земли и дома в селах и городах; но им запрещено заниматься винокурением и продажею вина, хотя винокурни и питейные дома, имеющиеся на их земле, они могут отдавать в аренду. Они не могут лично обязываться или ручаться ни в каких судебных местах, по подрядам и т. п., и не могут быть ходатаями по чужим делам. Сложить с себя свящ. сан священнослужитель может, но по снятии сана ему запрещается вступать на службу государственную: диаконам — ранее 6 лет, священникам — ранее 10 лет. За ревностное исполнение своих обязанностей лица духовного сана, кроме церковных отличий (набедренник, скуфья, камилавка, наперсный крест, выдаваемый от св. Синода, наперсный крест с драгоценными украшениями, подносимый от прихожан, палица) могут удостоиваться награждения всеми орденами (за исключением св. Станислава), а причетники — установленными для награждения лиц из прочих сословий медалями. Средства содержания епархиального белого Д.: а) доброхотные даяния прихожан за требоисправления, распределяемые между членами причтов на основании изданных Синодом в 1873 г. правил; б) земельные (сверх усадебных) наделы в размере от 33 до 99 дес. на причт, не подлежащие отчуждению и свободные от земских сборов, а также иногда земли так наз. ружные (выделяемые прихожанами из своих земельных участков); в) денежное пособие на содержание причтов, выдаваемое от казны и в настоящее время (1893) простирающееся до двух с небольшим миллионов руб. на всю Россию (в счет этой суммы не входят оклады жалованья причтам епархий прибалтийских, привислянских и вновь образованных в новозавоеванных краях, выдаваемые по особым расписаниям Синода); г) так называемая руга и другие ежегодные сборы жизненных припасов с сельских прихожан натурою, существующие, как остаток далекой старины, в некоторых местностях. Протоиереям, священникам и протодиаконам кафедральных соборов, прослужившим беспорочно 35 лет, дается пенсия до 130 руб. в год, их вдовам — 90 руб., дьяконам — 65 руб., их вдовам — 50 руб. Не выслужившим срока на пенсию, увольняемым за штат и их вдовам выдаются единовременные пособия до 70 р. Наиболее нуждающимся, не пользующимся пособием от казны, выдаются пособия из специальных на этот предмет сумм Синода, а также из доходов церквей, при которых они служили, или из епархиальных попечительств о бедных духовного звания. Наконец, для членов причтов и их вдов существуют в некоторых епархиях епархиальные богадельни.
В конце шестидесятых и в семидесятых годах найдено было необходимым ввести выборное начало при замещении некоторых должностей в местном управлении Д. в видах облегчения епископа, заведующего причтами и приходами иногда целой тысячи и более церквей. Постановлено было предоставить самому Д. выбор благочинных, а также их помощников и членов благочиннического совета. В 80-х годах снова восстановлено назначение благочинных по выбору самого архиерея. Доселе остается в силе лишь другое нововведение эпохи реформ — периодические съезды выборных от Д. для обсуждения вопросов, относящихся к лучшему устройству епархиальных духовных училищ и семинарий. По уставам духовных семинарий и училищ как 1867, так и 1884 г. в правлениях этих учебных заведений, кроме членов из корпорации преподавателей, должны присутствовать и члены из епархиальных священнослужителей, избираемые Д. с утверждения архиерея на шесть лет. Для избрания этих членов и устраиваются епархиальные съезды. В тех епархиях, где Д. содержит на свои средства сверхштатные параллельные классы в семинариях, эти съезды могут собираться каждый год, в определенное самими съездами время, для обсуждения способов содержания упомянутых классов. Сверх того епархиальные съезды могут собираться, по приглашению архиерея, для обсуждения и других предметов, касающихся духовно-учебных заведений епархии. Депутаты на эти съезды избираются лишь из приходского Д. в общих его собраниях, по благочинническим округам, закрытою баллотировкою, по одному депутату от каждых десяти причтов, причем право голоса предоставляется также диаконам и причетникам. На съездах могут присутствовать духовные лица епархии, не состоящие депутатами, но без права решающего голоса. Председатель и делопроизводитель съезда избираются самим съездом. Вопросы, рассматриваемые на съездах, решаются открытою баллотировкою, по большинству голосов. Мнения меньшинства и отдельных депутатов также заносятся в журналы съезда, представляемые на утверждение архиерея. Подобное же устройство и характер имеют съезды окружные, для избрания членов правлений духовных училищ. Д. предоставлено право устраивать на изысканные им самим средства епархиальные женские училища, в которые принимаются как дочери духовных лиц, так и дети других сословий. В 1891 г. всех таких училищ было 47 с 11176 воспитанницами, в том числе более 2000 иносословных. На содержание этих училищ израсходовано в 1891 г. всего 1597243 руб. Учебный курс в них близкий к курсу женских гимназий, за исключением новых языков, которые или вовсе не преподаются, или преподаются лишь для желающих. При некоторых училищах существуют приготовительные классы, а также разного типа школы для приходящих детей, в которых воспитанницы старших классов училищ практикуются в преподавании, готовясь к занятию учительских должностей в начальных школах.
По всем преступлениям и проступкам по должности и против благоповедения духовенство подсудно или непосредственно архиерею (проступки неведения и нечаянности), совершающему свой суд без формального делопроизводства и оканчивающему дело вразумлением или епитимиею, или консистории, производящей суд после формального следствия, по установленным правилам. Если при рассмотрении дел, представляющих нарушение правил церковных, откроются преступления уголовные, то о том сообщается прокурору окружного суда. Рассмотрению духовного суда подлежат также дела по обвинению духовных лиц в оскорблении чести, в оклеветании, в оскорблении действием. Дела об оскорблении духовными лицами должностных лиц при исполнении ими обязанностей службы подлежат рассмотрению светского суда. Приступая к производству следствия о духовном лице, мировые судьи и судебные следователи сообщают о том его духовному начальству, которому предоставляется сообщать сведения, могущие служить для разъяснения дела. Подсудимые священнослужители подвергаются предварительному заключению лишь в случаях особенно важных и содержатся отдельно от других заключенных. По делам, подведомственным суду присяжных, все следственные акты до поступления в судебную палату отсылаются прокурором к епархиальному начальству, которое в двухнедельный срок сообщает прокурору свое мнение по делу, предлагаемое прокурором судебной палате и, в случае требования со стороны подсудимого, прочитываемое на суде, приговоры суда сообщаются духовному начальству. Дисциплинарные взыскания, налагаемые на духовных лиц: замечания епархиального начальства, простой или строгий выговор, временное испытание в архиерейском доме или в монастыре, временное запрещение священнослужения с епитимией, запрещение с отрешением от должности, удаление за штат, лишение духовного сана с оставлением в причетниках, лишение сана с исключением из духовного звания и потерей прав, ему присвоенных. Лишенным сана запрещается вступление как на государственную, так и на общественную службу (в военную службу они принимаются лишь рядовыми). Запрещение это имеет силу для диаконов — в продолжение двенадцати, для священников — двадцати лет. См. Я. Ивановского, «Обозрение церковно-гражданских узаконений по духовному ведомству», (СПб., 1893); П. Нечаева, «Практическое руководство для священнослужителей» (1890).
Б) Черное духовенство. Пострижение в монашество поставлено в зависимость от согласия епархиального архиерея. Постригающийся должен иметь: мужчина — не менее 30, женщина — 40 лет. Исключение делается только для лиц, получивших образование в высшем учебном заведении; им разрешается поступать в монахи с 25-тилетнего возраста. Желающий принять монашество не должен состоять под судом, быть обремененным долгами; он должен представить увольнение от общества, к которому приписан, или от службы, на которой состоит. Запрещается постригать отдельно супругов при существовании брака; вместе же постригаться они могут, если не имеют несовершеннолетних детей. Впрочем, все эти лица с разрешения архиерея могут вступать в монастырь в качестве послушников. Монашество ведет за собою ограничение гражданских и государственных прав. Монах отрекается от мира и, следовательно, не может занимать никаких мирских должностей; он не может переменять своего местожительства без разрешения своего начальства; не может владеть и приобретать недвижимых имуществ: родовое имущество его при пострижении идет к законным наследникам, а благоприобретенным он может распорядиться по своему усмотрению; при отсутствии такого распоряжения имение переходит к законным наследникам. Монахи устраняются от права наследования; им запрещается делать духовные завещания. Исключение из этого правила делается для архиереев и других духовных властей, которым предоставляется право располагать своею собственностью и завещать ее по своему усмотрению. Пенсия при поступлении в монашество прекращается. Так как поступивший в монахи отказывается от своего имущества раз навсегда, то оно не возвращается ему и в случае сложения им монашеского звания. Монахам не запрещается, впрочем, строить кельи и другие здания внутри монастыря для своего употребления; но они признаются собственностью монастыря. Не запрещается также владеть движимыми вещами: книгами, деньгами. Последние можно вносить даже в кредитные установления. Безусловно запрещаются: торговля, кроме продажи своих рукоделий; вступление от своего лица в обязательства и договоры, принятие чужих вещей на сохранение (кроме книг); поручительство и ходатайство в делах, но касающихся духовного ведомства. Только по поручению своего начальства монах может вступать в договоры и ходатайствовать по делам своего монастыря в гражданских судах. Монахи изъемлются от телесного наказания и освобождаются от податей. Звание монашеское может прекратиться двумя способами: 1) по просьбе самого монаха о сложении с него сана. Подавший такую просьбу увещевается в течение 6 месяцев сначала братиею, потом от архиерея и наконец от св. синода. Не убедившийся увольняется и передается в ведение губернского правления. 2) По приговору духовной власти, после которого осужденный отсылается в распоряжение гражданского начальства. Сложивший с себя монашество добровольно, с дозволения духовного начальства, возвращается в гражданское состояние со всеми правами, принадлежащими ему по происхождению; он теряет только чины и отличия, заслуженные им лично до пострижения. Кроме того, ему воспрещается вступать в гражданскую службу, а также жить и приписываться к обществам в столицах и в той губернии, в которой он был монахом. Последнее запрещение ограничено 7-летним сроком, во время которого он считается под церковною епитимиею; в это время ему запрещается и жениться. В исполнении всего этого с оставившего монашество берется подписка под опасением в случае ее нарушения отсылки в Сибирь на всегдашнее пребывание.
Духовенство инославных христианских церквей в России пользуется свободою от платежа всяких личных податей и повинностей; оно изъемлется от телесного наказания; домам его предоставлены льготы по воинскому постою; от воинской повинности освобождены лица белого римско-католического Д., а из лиц Д. протестантского и армяно-грегорианского — лишь те, которые занимают священнослужительские должности; недвижимыми имениями они владеют на общем для частных лиц основании; они не могут иметь хождения по тяжебным и др. судебным делам, не касающимся их самих, их семейств или лиц, состоящих под их опекой. В делах чисто духовных своего исповедания они подлежат суду духовного своего начальства, а в делах уголовных и гражданских — суду общих судебных мест; при предании духовных лиц уголовному суду соблюдается тот же порядок, какой установлен для лиц православного Д. Духовные из потомственных дворян сохраняют права дворянского своего состояния. Помимо этих общих положений относительно Д. каждой инославной церкви существуют особые законоположения. Римско-католическое Д. разделяется на белое и монашествующее. При вступлении в римско-католич. белое Д. сверх соблюдения канонических правил требуется еще разрешение губернатора, а лица податного состояния должны быть уволены своими обществами. Иностранные духовные могут вступать в монастыри и в духовные и светские училища и исправлять какие-либо духовные требы не иначе, как с разрешения министерства внутр. дел; при вступлении в какую-либо должность они обязаны присягать на верность службы во время пребывания их в России. Иезуиты ни под каким видом и наименованием в Россию не допускаются. Для поступления в римско-католич. монастырь необходимо разрешение министерства внутренних дел. Желающий вступить в монашество должен иметь не менее 19 лет от роду и по принятии простых обетов (simplicia vota) оставаться 3 года на испытании, или искусе; по истечении этого срока он может принести торжественные обеты (solemnia vota), если достиг 22-летнего возраста и посвящен в поддиаконский сан. Монашествующие обоего пола не могут после пострижения владеть недвижимым имением, но они сохраняют право требовать отделения им десятой доли из следующего им после родителей имущества, если наследство открылось прежде произнесения ими торжественного обета; доля эта должна быть обращена в деньги. По смерти монашествующих муж. пола движимость их и вклады в монастырь поступают в собственность последнего (см. Вклад, VI, 620). — Евангелическо-лютеранское и евангелическо-реформатское Д. в России составляется из пасторов, диаконов и высших духовных сановников. Кистеры, канторы, органисты, звонари и т. п., состоящие при еванг.-лют. и реформ. церквах, именуются церковнослужителями, но к Д. не принадлежат. Вступление в протестантское Д. определяется правилами, установленными для занятия духовной должности. Лица, поступившие в протестантское Д. не из дворян, пользуются всеми правами личного дворянства. Лица протестантск. Д. могут слагать с себя духовное звание по установленным в каждой протестантской церкви правилам, но при этом должны избрать новый род жизни, если не принадлежат к дворянству или почетному гражданству. — Армяно-грегорианское Д. разделяется на монашествующее и белое. Для вступления в Д. белое и монашеское требуется разрешение армяно-грегорианского синода, а по отношению к лицам податных сословий — и дозволение губернатора. К пострижению допускаются лица, достигшие 30-летнего возраста, но вступать в монастырь для послушнического искуса можно и до достижения этого возраста. Поступающие в монашество отказываются от своих недвижимых имуществ и по пострижении не могут приобретать никакой новой недвижимой собственности; но они сохраняют права наследования, причем недвижимости, перешедшие к ним по наследству после пострижения, они обязаны продать или передать в 6-месячный срок. Торговые занятия, кроме продажи собственных рукоделий, монашествующим воспрещены. Монашествующие, сложившие с себя сан с разрешения арм.-грег. синода, возвращаются в первобытное состояние, причем лишаются всех преимуществ, чинов и отличий, приобретенных духовной службой, а имущества, которыми они владели до вступления в монашество, им не возвращаются. Лица белого Д. арм.-грег. црк., их жены, вдовы и дети пользуются теми же правами состояния, как и лица белого православного Д. Духовные лица нехристианских исповеданий считаются исправляющими особые общественные должности, которые влияют на их права состояния; но от воинской повинности они ни в каком случае не освобождаются. Духовные лица евреев, караимов и магометан, а также дети их не подлежат телесному наказанию. Караимы, занимавшие 12 лет духовную должность, приобретают, смотря по степени ее важности, потомственное или личное почетное гражданство. Раввины в местах оседлости евреев лично пользуются почетными правами купечества 1-й гильдии, но торговлей могут заниматься лишь на общем основании; земские повинности отбываются за них обществами, их избравшими. Мусульманское Д. до 1848 г. рассматривалось как особое сословие, принадлежность к которому определялось рождением; ныне принадлежность к мусульманскому Д. обусловливается определением на соответствующие должности, которые, однако, предоставляются лишь детям духовных, а в некоторых исключительных случаях — магометанам из дворян. Духовные чины таврического магометанского округа и муллы западн. губ. лично свободны от податей и повинностей, пока состоят в должности; привилегия эта не распространяется на духовные чины оренбургского магометан. окр. В Закавказье дети чинов высшего мусульм. Д., если отцы их беспорочно исполняли свои обязанности в течение 20 лет, пользуются правами личных почетных граждан, а дети муфтия (суннитского) и шейх-уль-ислама (шиитского) — правами детей личных дворян. Относительно лам имеется лишь следующее постановление: решение суда, которым лама приговорен к наказанию, сопряженному с лишением чести, приводится в исполнение по утверждении его сенатом.