Гиляки — инородческое племя дальнего русского Востока, живущее в Приморской области, в низовьях Амура, по лиману этой реки и далее на север, по южному побережью Охотского моря, до Ульбанского и Тугурского заливов, а также в северной части острова Сахалина, примерно до 50° с. ш. на западном берегу этого острова и до 51° с. ш. на восточном (главное местопребывание их во внутренней части острова, по реке Тыми). На материке, по берегу Татарского пролива, конечный южный пункт их распространения — селение Чоми, а вверх по Амуру — с. Богородское. Русские склонны придавать название «гиляков» многим другим инородцам, которые против того не возражают, видя в этом названии нечто вроде нарицательного имени. Сами себя Г. называют Ниб(а)х, т. е. человек, люди. Соседями Г., кроме русских и разных тунгусских племен (мангуны, негидальцы, или нигедайцы, ороки), являются на острове Сахалине — айны, живущие в южн. половине этого о-ва. Численность Г. в точности неизвестна: Шренк полагает ее (основываясь на данных 50-х годов) в пять тысяч с небольшим, Зеланд, по приблизительному расчету исправников (в конце 70-х и начале 80-х годов) — в 7 тыс. (из них 4 тыс. на материке, и 3 тыс. на Сахалине, последняя цифра, по-видимому, преувеличена). По некоторым показаниям численность Г. за последнее десятилетие уменьшается (особенно вследствие эпидемий оспы и кори). Г. ниже среднего роста (средний рост 12 измеренных Зеландом мужчин = 162,2 см, или 2 арш. 4,5 вершк., 8 женщин — 150,4 см), коренасты, с короткой шеей и хорошо развитой грудью, с несколько короткими и кривыми ногами, с малыми кистями и ступнями, с довольно большой, широкой головой [1], смуглым цветом кожи, темными глазами и черными прямыми волосами, которые у мужчин заплетаются сзади в косу, а у женщин — в две косы. В лице заметны черты монгольского типа, но выраженные не одинаково резко у различных особей, так что не которые наблюдатели различают у Г. два типа — монгольский, или тунгусский, и другой, более подходящий к европейскому, с удлиненным, умеренно скуластым лицом, более открытыми глазами и большей растительностью на лице. Шренк принимает даже три типа: тунгусско-гиляцкий, айнско-гиляцкий и собственно гиляцкий, промежуточный между первыми двумя. Вообще Г., живущие между айнами и тунгусами, представляют как бы нечто среднее между этими племенами, но у них никогда не встречается такого развития бороды и волосатости на теле, как у айнов. В пользу обособленности Г., как племени, говорит и их язык, весьма разнящийся от тунгусского и айноского, как по лексическому составу и грамматике, так и по фонетике; в то время, как те языки отличаются полногласием, гиляцкий изобилует согласными гортанными и шипящими звуками [2]. Шренк относит Г. к палеазитам, к загадочным «краевым» народам Азии (подобно айнам, камчадалам, юкагирам, чукчам, алеутам и др.) и полагает, что первоначальная родина Г. была на Сахалине, откуда они перешли на материк под натиском с юга айнов, в свою очередь отодвинутых японцами. Что касается названия «гиляки», то, по мнению Шренка, оно произошло от китайского «киль», «киленг», прилагаемого вообще к обозначению инородцев низовьев Амура. От своих соседей Г. отличаются еще тем, что не практикуют вовсе татуировки и женщины их не носят колец или серег в носовой перегородке. Народ здоровый и выносливый, Г., однако, слабее русских и несколько вялы; энергичные тунгусы смотрят на них свысока. Основной пищей Г. служит рыба; они едят ее сырой, мороженой или сушеной (вяленой). Последняя, так называемая юкола, с примесью рыбьего или тюленьего жира, составляет основной фонд питания; ею запасаются на зиму для людей и собак. Ловят рыбу сетями (из крапивы или дикой конопли), лесами или кручьями. Кроме того, Г. бьют нерп (тюленей), сивучей, дельфинов или белух, собирают бруснику, малину, ягоды шиповника, кедровые орехи, черемшу (дикий чеснок), покупают буду (просо), ржаную муку, картофель, кирпичный чай и сахар. Едят большей частью холодное; вместо тарелок употребляют дощечки на коротеньких ножках. Мясо едят всякое, за исключением только крыс; соли до последнего времени не употребляли вовсе; водку любят; табак курят оба пола, даже дети; посуды, кроме деревянной, берестяной и железных котлов не имеют. Деревни гиляков расположены по берегам, в более низменных местах, чем русские, но все-таки вне черты обычных наводнений. Жилища вытянуты в ряды; при них амбары, служащие летом для жилья, но других построек, огородов и т. д. нет. Зимнее жилище имеет простейшую форму у сахалинских Г.; это — юрта, построенная по типу шатра, на половину углубленная в землю, с пирамидальной, деревянной, покрытой травой и землей крышей, в которой имеется отверстие для света и выхода дыму. Перед входом в юрту низкий коридор, по середине — ящик из битой глины для костра, кругом нары. У материковых Г. юрта заменяется маньчжурской избой, с окнами затянутыми рыбьей кожей, с двускатной крышей, без трубы и без потолка, а только с несколькими перекладинами, с печью из битой глины, от которой наружу проведена труба. Нары очень широкие; в каждой избе живет по 4—8 семей (часто до 30 душ); за то число изб в селениях не велико, обыкновенно 2—6, редко до 12 или более. Убранство избы несложное; для освещения служит рыбий жир или лучина. На лето Г. переселяются в амбары, устроенные большей частью на столбах (фута на 3 над землей), с двускатной, довольно плоской крышей; зимнее жилье, с его дымопроводами под нарами, с его массой блох и крыс, становится летом невозможным. Костюм Г. летом состоит из холщовой или бумажной рубашки, таких же штанов и пирамидальной берестяной шляпы; последняя — собственного изделия, так же как кафтаны из рыбьей кожи (ныне уже выходящие из употребления) и сапоги (из рыбьей или нерпичьей шкуры без волос). Зимой на ногах — «торбоза» (из цельной шкуры нерпы, набитые внутри сеном), выше — «гарье» (меховые штаны); сверх рубашки армяк из синей кит. материи, суконный кафтан (из русского сукна) или шуба из собачьего меха; на голове, в виде чепца, шапка из собачьей шкуры; на руках — меховые рукавицы. Женский костюм сходен с мужским, но обыкновенно длиннее и с большим числом узоров и побрякушек; женщины носят также фартуки, медные браслеты, стеклянные бусы, деревянные амулеты (идольчики) и большие оловянные серьги. У мужчин кафтан стянут поясом, на котором висят: нож в ножнах, огниво, игольник, остроконечная бляшка для чистки трубки и др. Трубка (ганза) и мешочек с табаком постоянно носятся за пазухой. Оружие состоит из копья, лука и стрел. Лук — сложный, около 2 арш. длиной, из ясеневого или жимолостного дерева, с подкладкой из китового уса; стрелы из жимолости с желез. наконечниками; теперь входят в употребление и ружья; у богачей хранятся еще старинные железные кольчуги. Несмотря на примитивный способ ковки, попадаются ножи и копья искусной работы. Для охоты употребляются еще гарпуны, самострелы и длинные (составные) копья на нерп. Для передвижения летом служат лодки — плоскодонные, корытовидные, из кедровых или еловых досок, сажени в 3 длиной, сшитые деревянными гвоздями и с забитыми мхом щелями; вместо руля — короткое весло; гребные весла похожи на лопату. Парус — из рыбьей шкуры или холста — употребляется редко; Г. вообще боятся свежего ветра, тем более, что их лодки легко опрокидываются, а плавать они не мастера. Есть еще «оморочки» — маленькие челноки из березовой коры. Зимой ходят на лыжах или ездят в нартах, на 13—15 собаках; нарты не так удобны, как у русских, у которых собаки тащат грудью, а у Г. шеей, за петлю. Тканье и гончарное дело Г. совершенно неизвестны, но они искусны в выделке сложных узоров (на бересте, коже и т. д.). Богатство Г. выражается в возможности содержания нескольких жен, в серебряной монете, в большем числе одежд, хороших собаках и разных покупных бесполезных вещах; есть такие, которые держат работниками русских. Крайних бедняков мало, и их прокармливают более состоятельные; привилегированного класса нет; наиболее почитаются старики, богатые, выдающиеся храбрецы, известные шаманы; старосты, местами назначаемые из более проворных и говорящих по-русски, никакой особой властью не пользуются; более важные дела решаются на сходках, но они бывают редко, обыкновенно в случае какого-либо важного проступка, похищения чьей-либо жены и т. д.; виновный приговаривается к вещественному удовлетворению обиженного, к изгнанию из селения, редко (и то тайком) к смертной казни, но телесные наказания практикуются очень редко (до прибытия русских их вовсе не было) и даже детей не секут и не бьют. Ссоры иногда разрешаются поединком при помощи «кауров» — тяжелых палок, употребляемых при езде на собаках для остановки нарт. Живут гиляки вообще мирно, за больными всячески ухаживают, но умирающих выносят вон, из суеверного страха, а также удаляют в особый берестяной шалаш родильницу, даже зимой, от чего бывают случаи замерзания новорожденных. Гостеприимство у Г. весьма развито, воровство неизвестно, обман — редкость; вообще они отличаются честностью, хотя в последнее время, надуваемые русскими, они стали допускать и сами надувательство по отношению к последним. Женятся Г. обыкновенно рано; иногда родители заключают браки между детьми 4—5 лет; за невесту уплачивают калым, разными вещами, на сумму 200—300 руб., и кроме того жених должен устроить пир, продолжающийся неделю. Допускаются браки с племянницами и двоюродными сестрами. Обращение с женой вообще мягкое[3]. Брак легко может быть расторгнут, и разведенная легко находит себе другого мужа. Нередко также умыкание жен, с согласия умыкаемой; муж требует тогда возвращения калыма или преследует и мстит (бывают даже случаи убийства); теперь похититель нередко спасается тем, что крестится и венчается по христианскому обряду. Вдова переходит часто к брату умершего или к другому близкому родственнику, но она может и остаться вдовою, и родственники все-таки обязаны помогать ей, если она бедна. Имущество отца переходит к детям, причем больше получают сыновья. В характере (и выражении лица) у Г. замечается сосредоточенность, серьезность, меньшая приветливость, чем например, у гольдов; Г. кажутся малоподвижными, малолюбознательными, индифферентными. Они очень редко поют, не знают плясок, и имеют самую примитивную музыку, производимую ударами палок по висящему на веревках, параллельно земле, сухому шесту; встречается еще род железного органчика (или чибызги); зимою, по вечерам, Г. охотно слушают сказки. Исторических преданий у них никаких нет, исключая только смутной памяти о какой-то большой войне между сахалинскими и амурскими Г., бывшей 3—4 поколения тому назад. О первых столкновениях с русскими, в XVII веке, не сохранилось никакого воспоминания. Г., однако, не тупой народ; в бывшей в с. Михайловском школе дети их легко учились чтению и письму по-русски. Праздников у Г. мало; самый главный — медвежий, бывающий в январе и продолжающийся около 2 недель; медвежонка добывают из берлоги или покупают на Сахалине, откармливают, возят по деревням, потом привязывают к столбу, убивают стрелами, разводят костер, слегка поджаривают куски мяса и едят его, запивая водкой и чаем. На пир сходятся несколько деревень; он сопровождается музыкой, песнями, игрой в карты и шашки, собачьим бегом и меновой торговлей (ярмаркой). Религия Г. стоит на ступени анимизма; они веруют в духов, добрых и злых, олицетворяемых в идолах. Идолы вырезаются из дерева, изображают человека или зверя, иногда обшиты шкурой или перьями. Обыкновенно, идолы спрятаны в амбаре и выносятся лишь в исключительных случаях. Главный из злых духов называется «кинс». Есть смутное представление о боге-создателе (куш); имеются также священные места, например, скала у с. Тыр или сухое дерево у дер. Вайды. Есть некоторое понятие о загробной жизни. Умершие отвозятся в лес и сжигаются на костре, после чего пепел собирается и кладется в небольшом домике, недалеко от деревни, в лесу, где также зарывается платье, оружие и трубка покойного, или же они кладутся в самом домике; собак, привезших труп, также убивают или убивают только одну собаку, или даже (при недостатке собак) сжигают только нарту. Около этого домика родственники совершают поминки, приносят трубку с табаком, чашку с бурой, плачут и причитают. Сношение с духами производится при посредстве шаманов, которые призываются для изгнания болезней, для содействия успешной ловле рыбы и т. п. Шаман имеет особый костюм с железными побрякушками, бьет палкой в большой бубен, ходит вокруг огня или скачет через него, иногда неистово вертится и т. п.
Ср. Зеланд, «О Гиляках» (в «Известиях общ. Люб. Естест.», т. 49, вып. 3, 1886); Шренк, «Об инородцах Амурского края» (I, СПб., 1883); Schrenck, «Reisen und Forschungen im Amur Lande in den Jahren 1853—56» (т. III, вып. 2, СПб., 1891); Зеланд, «Заметка о гиляцком языке» («Труды этногр. отдела общ. любителей естествозн.», VII, 1886).
- ↑ По Зеланду, головной показатель, по измерениям над живыми особями = 86,2, но Шренк из 4 гиляцких черепов встретил 3 долихо- и мезоцефалических
- ↑ Язык сахалинских, или тро-Г., несколько отличается от языка материковых и составляет особое наречие
- ↑ Особые нежности, однако, не в ходу. Поцелуй и рукопожатие известны (заимствованы), но мало употребительны. Перед уважаемым лицом приседают, и оно дает иногда поцеловать себя в щеку. Нежные чувства выражаются также взаимным исканием друг у друга вшей или вытиранием лица слюнями