Встала на зорьке, открыла сундук,
Шапку-ушанку достала. Глядит…
Дряхлого сердца неровен стук,
Жаркая влага глаза слепит.
Старая, в добрых морщинках лицо…
В шапку-ушанку кладет письмецо:
— Не знаю, сыночек, как тебя, звать,
Но буду писать тебе словно мать.
Эту ушанку мой муж носил,
Когда под Невинкою белых косил.
Дырочка слева (коль глянешь на свет) —
Пуля бандита оставила след.
Эту ушанку, когда умирал,
Младшему сыну мой муж завещал.
Молвил: «Расти, Алексей, большой,
Силою крепок, бесстрашен душой…»
Вырос Алеша — на славу сынок!
Личиком светел, ростом высок.
Сыном гордилась старая мать.
Школу окончил, пошел воевать.
(Было то летом. Он шапку не взял.
«После мне вышлешь», — Алеша сказал).
Ну, а вчера присылает весть:
«Шапку не шли мне, другая есть.
Мы на фашиста в атаку пошли,
Гоним проклятого с нашей земли».
Вот и надумала старая мать:
Что ж нашей шапке даром лежать?
Ведь у нее фронтовая судьба…
Пусть обогреет, родимый, тебя,
Пусть передаст тебе ласку мою,
Пусть охраняет тебя в бою,
Пусть она силы тебе придаст
Выполнить мой материнский наказ:
Храбро, сыночек, фашиста громи,
Славу отцовскую не посрами!..
