Глава I.
"Если мистер Джемс Старр пожелает отправиться завтра в Аберфойль, в каменноугольную копь Дошар, в жахту Яроу, то ему будет сделано интересное для него сообщение.
"Мистера Джемса Старра весь завтрашний день на станции «Каллендер» будет ждать Гарри Форд, сын бывшего старосты углекопов Симона Форда.
«Мистера Старра просят никому не сообщать об этом приглашении».
Таково было содержание письма, которое Джемс Старр получил с первой почтой 3-го декабря 18… года. На письме был штемпель почтового отделения в Аберфойле, находящемся в графстве Стирлинг, в Шотландии.
Любопытство инженера было сильно затронуто. Ему даже и на ум не пришло, что письмо могло быть мистификацией. Он давно знал Симона Форда, одного из бывших надсмотрщиков за работами в копях Аберфойля; Джемс Старр в продолжение целых 20-ти лет был директором этих самых копей, или, как говорят в английских копях, viewer’ом.
Джемс Старр был человек крепкого сложения, и, несмотря на его 55 лет, никто не дал бы ему более сорока. Он происходил из старинного шотландского рода и был одним из самых видных жителей Эдинбурга. Его труды приносили честь почтенному сословию шотландских инженеров, которые добывают каменный уголь из богатой им почвы Соединенных Королевств, в Кардифе, Ньюкэстле и нижних графствах Шотландии. Но особенно имя Старра пользовалось общим уважением в глубине тех таинственных копей Аберфойля, которые находятся по соседству с рудниками в Аллоа и занимают значительную часть графства Стирлинг. Тут, в этих копях, прошла почти вся его жизнь. Кроме того, Джемс Старр принимал участие в «Обществе шотландских антиквариев» и даже был его президентом. Он считался также в числе наиболее деятельных членов «Королевского Института», и в «Эдинбургском Обозрении»1 часто появлялись замечательные статьи, подписанные его именем. Отсюда видно, что он был одним из тех ученых практиков, которым Англия обязака своим благосостоянием. Вообще он занимал очень видное положение в старой шотландской столице, которая во всех отношениях заслуживала названия «Северных Афин».
Известно, что англичане всей совокупности своих обширных каменноугольных копей дали очень меткое название. Они весьма справедливо называют их «Черною Индией», и эта Индия, может-быть, более, чем восточная Индия, содействовала возрастанию изумительного богатства Соединенных Королевств. Действительно, тут и день и ночь массы углекопов трудятся над добыванием из британской почвы каменного угля, этого драгоценного топлива, являющагося положительно необходимостью в промышленной стране.
В эту эпоху было еще очень далеко до того времени, когда, согласно предсказаниям специалистов, запас угля на всем земном шаре должен будет истощиться. Недостатка в этом минерале нечего было еще опасаться, и во всех концах Старого и Нового Света шла усердная эксплоатация залежей каменного угля. Различные фабрики, локомотивы, локомобили, пароходы, газовые заводы и т. п. не имели недостатка в минеральном топливе. Однако, потребление угля в последние годы возросло до такой степени, что некоторые залежи были уже совершенно истощены. Оне были покинуты, и пустынные копи, с им мрачными шахтами, производили грустное впечатление.
Такая именно участь постигла и кони Аберфойля.
Десять лет тому назад последняя тележка увезла отсюда последнюю тонну угля. Орудия, служившие для «подземных» работ, машины, назначенные для передвижения по рельсам, проложенным в подземных галлереях, вагоны для подземных железных дорог, корзинки, в которых вытаскивали уголь из шахт, одним словом все, что необходимо было при эксплоатации копей, было вытащено из глубины шахты и оставлено на поверхности земли. Покинутые кони походили на труп мастодонта, фантастической величины, у которого отняли все необходимые для жизни органы, оставив ему один только скелет.
Из всех этих орудий оставались теперь только длинные деревянные лестницы, служившие для спуска в глубину копей чрез шахту Яроу; с того самого дня, как прекратились работы, только эти лестницы давали доступ в нижния галлереи копи Дошар.
Снаружи чернели здания, которые некогда кишели рабочим людом; по ним можно было судить о мест, где были прорыты шахты копи Дошар, которая, наравне с другими копями Аберфойля, была совершенно оставлена.
В один печальный день углекопы оставили копь, в которой они проработали столько лет.
Инженер Джемс Старр созвал те тысячи скромных тружеников, которые составляли деятельное и энергичное население копей. Все рабочие с своими женами и детьми, не исключая самых старых, собрались на обширном дворе копи Дошар, который некогда был переполнен углем.
Эти славные люди, которые должны были рассеяться в борьбе из-за куска насущного хлеба, — те самые люди, которые непрерывный ряд лет, поколение за поколением, прожили в старом Аберфойле, ожидали теперь своего инженера, чтобы распроститься с ним навсегда. Компания копей, в знак благодарности, уступила им весь чистый доход за текущий год. На самом деле, этого было довольно мало, потому что стоимость добытого угля немногим превосходила издержки по эксплоатации; но, все-таки, этих денег было вполне достаточно для того, чтобы рабочие могли на них прокормиться до приискания себе новых мест на соседних копях или на фермах и заводах графства.
Джемс Старр стал у входа под обширный навес, под которым так долго работали тяжелые паровые машины, при помощи которых вытаскивали уголь из шахт.
Симом Форд, староста углекопов копи Дошар, которому тогда было 55 лет, и несколько других надсмотрщиков за работами окружили его.
Джемс Старр снял шляпу. Углекопы в глубоком молчании последовали его примеру.
Эта прощальная сцена носила трогательный и величественный характер.
— Друзья мои, — сказал инженер,- момент разлуки наступил! Копи Аберфойля, которые в течение стольких лет соединяли нас в общей работе, теперь истощены. Наши изыскания привели нас к тому убеждению, что угля здесь больше нет, и из копи Дошар только что вынули последний кусок угля!
И, в доказательство своих слов, Джешь Старр указал углекопам на глыбу угля, лежавшую на дне находившейся подле инженера тележки.
— Этот кусок угля, друзья мои,- продолжал Джемс Старр, походит на последнюю каплю крови, текшей по жилам наших копей. Мы сохраним его на память, как это мы сделали уже с первым куском угля, добытым им копей Аберфойля назад тому 150 лет. Сколько поколений работников, переменилось за это время в наших копях! Но теперь… кончено! «Прощайте!» — говорит вам теперь ваш инженер. Эти копи, в которых работали ваши руки, давали вам средства к существованию. Труд был тяжел, но он приносил вам пользу. Теперь наша громадные семья рассеется, и нельзя и думать, чтобы её члены когда-нибудь опять соединились. И не забывайте, что мы долго прожили вместе и что долг углекопов Аберфойля — помогать друг другу. Ваши прежние хозяева также не забудут этого. Мы столько времени проработали вместе, что не можем быть чужими друг другу. Мы будем следить за вами, и на какую бы честную работу вы ни пошли, наши рекомендации всюду последуют за вами. Итак, прощайте, друзья мои! Небо да поможет вам!
Сказав это, Джемс Старр обнял самого старого рабочаго копей, глаза которого были влажны от слез. Потом старосты углекопов подошли пожать руку инженера в то время, как углекопы махали шляпами и кричали:
— Прощай, Джемс Старр, наш начальник и друг!
Это прощанье должно было оставить неизгладимое воспоминание во всех этих честных сердцах. Но, наконец, углекопы покинули обширный двор. Вокруг Джемса Старра образовалась пустота. В последний раз раздались шаги углекопов по черной тропинке, ведшей к копи Дошар, и то шумное оживление, которое до сих пор царило в копях Аберфойля, сменилось теперь угрюмою тишиной.
Один только человек остался около Джемса Старра.
Это был староста углекопов — Симон Форд. Рядом с ним стоял его сын Гарри, мальчик лет 15-ти, который уже несколько лет работал в глубине шахт.
Джемс Стар и Симон Форд знали и взаимно уважали друг друга.
— Прощайте, Симон!- сказал инженер.
— Прощайте, мистер Джемс, — отвечал надсмотрщик за работами. — Или, лучше, позвольте мне добавить, до свиданья!
— Да, до свиданья, Симон! — сказал Джемс Старр.- Вы знаете, что я всегда с удовольствием увижу вас и поговорю с вами о счастливом прошлом нашего старого Аберфойля!
— Я знаю это, мистер Джемс!
— Мой дом в Эдинбурге постоянно открыт для вас!
— Эдинбург, это далеко!- отвечал надсмотрщик, покачивая головой.- Да, далеко от копи Дошар!
— Далеко, Симон! А где вы рассчитываете поселиться?
— Да здесь же, мистер Джемс! Мы не оставим копи, нашей старой кормилицы, из-за того, что молоко у неё пропало! Моя жена, мой сын и я — мы устроимся как-нибудь так, чтобы не расстаться с нею!
— Итак, прощайте, Симон! — отвечал инженер, голос которого обнаруживал внутреннее волнение, хотя инженер и старался скрыть это.
— Нет, повторяю вам, до свиданья, мистер Джемс, — отвечал надсмотрщик, — а не прощайте! Я, Симон Форд, даю вам честное слово, что Аберфойль еще увидит вас!
Инженер не хотел лишать старика этой последней надежды. Он обнял молодого Гарри, который смотрел на него большими, взволнованными глазами, в последний раз пожал руку Симона Форда и окончательно оставил Аберфойль.
Вот что случилось десять лет тому назад, и несмотря на то, что староста углекопов выразил надежду увидаться еще как-нибудь, впоследствии, с инженером, Джемс Старр в течение всего этого времени ни разу даже и не слышал о нем.
И вот, после десятилетней разлуки к нему пришло это письмо от Симона Форда, которое убеждало его немедленно отправиться в бывшие копи Аберфойля.
«Интересное для него сообщение…» Что бы это такое было? Копь Дошар, шахта Яроу! Какие прекрасные воспоминания будили в нем эти дорогия имена. Да! это было хорошее время,- время труда, борьбы самое хорошее время в жизни инженера!
Джемс Старр перечел письмо. Он вдумывался в каждую строчку. Он сожалел, что Симон Форд не прибавил ни слова более. Он почти сердился на него за то, что тот прислал такое лаконическое письмо.
Может-быть, старик открыл какой-нибудь новый слой угля? Нет, это невероятно!
Джемс Стар припомнил, с какой тщательностью копи Аберфойля были изследованы перед окончательным прекращением работ. Он сам присутствовал при последних изысканиях, когда, несмотря на все усилия, не было найдено ни одного слоя угля в почве, истощенной многолетнею эксплоатацией. Итак, Джемс Старр покинул копи с полным убеждением, что в них нет более ни куска минерального топлива.
«Нет,- повторял он, — нет! Как допустить, чтобы Симону Форду удалось найти то, что ускользнуло от всех моих изысканий… Однако, старик должен прекрасно знать, что в целом мире только это может меня заинтересовать, и это приглашение отправиться в копь Дошар, которое я должен сохранить в тайне…»
Джемс Старр никак не мог понять этого.
С другой стороны, инженер знал Симона Форда за искусного углекопа, хорошо знавшего свое дело. Он не видал его с того самого времени, как работы в копях Аберфойля были прекращены. Он не знал даже, что сталось с бывшим старостой. Он не мог бы сказать ни того, чем он занимается, ни того, где он живет вместе с своею женой и сыном. Он знал лишь, что старик обещал ему увидаться с ним в шахте Яроу и что Гарри, сын Симона Форда, весь завтрашний день будет ждать его на станции «Каллендер». Итак, нужно было съездить в копь Дошар.
— Решено, я еду? — сказал Джемс Старр, который чувствовал, что его возбуждение с часу на час увеличивалось.
Достойный инженер принадлежал к той породе страстных людей, ум которых постоянно кипит, как вода в котле, поставленном над жарким огнем. Иногда вода в таком котле бьет ключом, иногда она бурлит потихоньку. В этот день идеи Джемса Старра кипели ключом.
Но тут случилось совсем неожиданное происшествие. Оно было каплей холодной воды, попавшей на разгоряченный мозг инженера.
Дело было в том, что около 6-ти часов вечера, с третьей почтой, Джемс Старр получил второе письмо.
Это письмо было запечатано в грубом конверте, надпись на котором принадлежала руке, мало привыкшей к перу.
Джемс Старр разорвал этот конверт. В нем был клочок бумаги, пожелтевшей от времени; казалось, его вырвали из какой-нибудь старой тетради, давно уже вышедшей из употребления.
На этой бумаге было написано следующее:
«Просят инженера — Джемса Старра не беспокоиться, так как письмо Симона Форда потеряло теперь всякое значение».
Подписи не было.
