Кабаретные пьесы Серебряного века
М.: ОГИ, 2018.
Борис Федорович Гейер править
ЧТО ГОВОРЯТ — ЧТО ДУМАЮТ править
в 1 д<ействии> и 2 карт<инах>
ГЕНЕРАЛ.
ГЕНЕРАЛЬША.
ДОЧЬ.
СЕКРЕТАРЬ.
КАПИТАЛИСТ.
ДАМА.
БРОДЯГА.
КАМЕРДИНЕР.
КАРТИНА ПЕРВАЯ. ЧТО ГОВОРЯТ править
КАМЕРДИНЕР: Охо-хошеньки… Господи, пройдет нонче дело или нет? А то дела барина совсем плохи стали. Одного жалованья за три месяца не плачено. Одна надежда, что опять кого-нибудь окрутим. Мастер своего дела. Иной раз стоишь да думаешь, а что, если бы все заговорили, что думают. Какая бы каша тогда вышла?.. Ах, страшно стало… Изоврались все до невозможности… Наваждение нечистого и больше ничего.
ДОЧЬ: Ты что тут ворчишь, старик?
КАМЕРДИНЕР: Ничего-с, ваше превосходительство. Приготовляем-с. Как есть сегодня важное собрание нашего благотворительного общества.
ДОЧЬ. Посмотри, у меня сзади все В порядке? (Поворачивается перед ним.)
КАМЕРДИНЕР: Все в полном-с… (Она подходит к зеркалу.)
ДОЧЬ: Ах, этот бутон на носу… Прямо ужас… Это все от волнения. Никита, этот господин, ну, тот, миллионер, придет?
КАМЕРДИНЕР: Сегодня два раза по телефону справляться изволил. И о вас также-с.
ДОЧЬ: Ах, Боже мой, Никита, поди скорей, возьми у Лизы пудру. Просто несчастье с этим бутоном.
КАМЕРДИНЕР: Слушаю, ваше превосходительство. (Уходит. В дверях встречается с секретарем, вылощенным молодым человеком. Он слегка спотыкается, но сейчас же поправляется и любезно расшаркивается.)
СЕКРЕТАРЬ: Надежда Павловна, вы цветете по-прежнему. Смотрю и любуюсь. Еще утро, а вы уже вся в хлопотах…
ДОЧЬ: Ах, это вы, Евгений Николаевич. Садитесь, пожалуйста. Вы как раз вовремя. Сейчас заседание. Вы слышали, приедет сам Полунов.
СЕКРЕТАРЬ: Вы его знаете?
ДОЧЬ: Я познакомилась с ним на балу.
СЕКРЕТАРЬ (хватается за ногу): О-о-й…
ДОЧЬ: Что с вами?
СЕКРЕТАРЬ: Решительно ничего…
ДОЧЬ: Но вы поморщились? Вы нездоровы?
СЕКРЕТАРЬ: О, пустяки, совсем пустяки… Старая драма…
ДОЧЬ: Старая драма? Ах, это что-то ужасно интересное. Расскажите сейчас же.
СЕКРЕТАРЬ: Но, Надежда Павловна, это такой пустяк…
ДОЧЬ: Нет, нет, вы должны рассказать немедленно-обязательно…
СЕКРЕТАРЬ: М-м-м… я готов… m… m… видите ли, я когда-то дрался на дуэли и получил пулю. В ногу, и вот…
ДОЧЬ: Вы дрались на дуэли?
КАМЕРДИНЕР (входя): Пожалуйте пудру, вше превосходительство.
ДОЧЬ: Мерси, Поставьте сюда.
КАМЕРДИНЕР: Слушаю-сь…
СЕКРЕТАРЬ: Разве вам нужна пудра? Для вашего матово-бледного, задумчивого лица… О-о-о…
ДОЧЬ: Как вам не стыдно?..
СЕКРЕТАРЬ: Надежда Павловна, мог ли я на минуту усу-
МНИТЬСЯ. Я ХОТел Сказать… Я ХОТеЛ сказать… (Хватается за ногу. Камердинер уходит.) дочь: У вас опять…
СЕКРЕТАРЬ: Да, когда такая погода, меня всегда немного дергает.
ДОЧЬ: И эта дуэль… она была… на романтической почве?
СЕКРЕТАРЬ: О, Надежда Павловна, не будем трогать старые раны… Поговорим лучше о будущем счастье, которое в ваших руках.
ДОЧЬ: Я не понимаю, что вы хотите сказать?
СЕКРЕТАРЬ: Надежда Павловна, неужели вы не видите, неужели не догадываетесь… о… о… (Хватая за ногу.)
ДОЧЬ: Оставьте. Потом мы еще поговорим с вами. (Встает.)
СЕКРЕТАРЬ: Я буду ждать вашего ответа…
КАМЕРДИНЕР: Вот тут и стой… Понял?
БРОДЯГА: Чего не понять?
ДОЧЬ: Ах, это и есть он, тот, который из деревни мужичок. (Разглядывает его.) Бедный, бедный… Какой ты тощий… Ничего, ничего, мужичок, мы тебе поможем. И тебе поможем, и курочкам твоим поможем, и свинкам.
СЕКРЕТАРЬ: Мы тебя «раз-ме-жуем»…
БРОДЯГА: Покорнейшем благодарим… Нам это завсегда приятно…
ДОЧЬ: Идемте, Евгений Николаевич, вы должны все-таки закончить ваш рассказ о дуэли, он меня волнует…
СЕКРЕТАРЬ: О, Надежда Павловна… (Воздевает руки, но сейчас же хватается за ногу. Оба уходят.)
БРОДЯГА: Это кто же?
КАМЕРДИНЕР: Барышня, дочка их превосходительства.
БРОДЯГА: Так-с… Девица. Что твой сахар… А что же сам генерал?
КАМЕРДИНЕР: Сейчас выйдет. Поговори с ним…
БРОДЯГА: Обязательно. Мало, что ли, голодал. Так распишем, что слеза прошибет…
ГЕНЕРАЛ (входит, седой, в форменной тужурке): А-а… Ты уже здесь!.. Ну? С челобитной?
БРОДЯГА: Так точно, ваше сиясь, как есть я крестьянин из деревни Собачья Сыть, Онучского уезда, так нет нам больше никаких сил терпеть.
ГЕНЕРАЛ: Как звать?
БРОДЯГА: Чего изволите?
ГЕНЕРАЛ: Как тебя звать?
БРОДЯГА: Дядей Ковыляем я прозываюсь. Дядей Ковыляем на деревне кличут. От мира, значит, ходок, насчет хлеба, значит…
ГЕНЕРАЛ: Так, так… Помни, как призовут — молчи… А спросят, отвечай… Понял?
БРОДЯГА: Понял, ваше сиясь…
ГЕНЕРАЛ: Старайся, голубчик… ну и не особенно-то распространяйся.
ГЕНЕРАЛЬША: Это и есть тот самый?..
ГЕНЕРАЛ: Ходок от крестьянского общества…
ГЕНЕРАЛЬША (нюхает): Пахнет… Он ужасно пахнет…
ГЕНЕРАЛ: О, это ничего…
ГЕНЕРАЛЬША: Прямо эскадрон… конюшня… Никита, уведите его. Пусть посидит в людской. И покурите здесь чем-нибудь…
КАМЕРДИНЕР: Слушаю, ваше превосходительство… (Бродяга и Камердинер уходят.)
ГЕНЕРАЛЬША (долго смотрит на Генерала): А вы вчера на заседании опять до утра досиделись?
ГЕНЕРАЛ: Дела, дорогая, дела. Был граф, генерал Вернобоев, из министерства, потом еще… еще… (Запинаясь.)
ГЕНЕРАЛЬША: Кто же еще?
ГЕНЕРАЛ: Оконадзе был. Ты знаешь, у него в Баку нефтяной фонтан, не фонтан, а целый водопад.
ГЕНЕРАЛЬША: Так, дай, милый, я тебя поцелую. Мой старик… (Целует и нюхает.) Так до пяти часов утра сидели?
ГЕНЕРАЛ: До пяти, дорогая, до пяти. Эта благотворительность у меня прямо вот где сидит.
ГЕНЕРАЛЬША: Я думаю. Как бы это только не повлияло на твое здоровье? Ты такой полный.
ГЕНЕРАЛ: Что делать, что делать?.. Такое время… Наша обязанность, наш долг — жертвовать собой для блага ближнего. А ты принарядилась? Хе-хе-хе… Полунов-то, пожалуй, за тобой, а не за Надей ухаживать начнет.
ГЕНЕРАЛЬША: Ну что ж? Разве я уж так стара? Но где же Женя? То есть Евгений Николаевич, наш секретарь. Я его всегда так за глаза называю.
ГЕНЕРАЛ: Очень мило.
ГЕНЕРАЛЬША: Ты ревнуешь?
ГЕНЕРАЛ: Но не могу же я относиться к нему хладнокровно.
ГЕНЕРАЛЬША: А заседания до пяти утра. А?
ГЕНЕРАЛ: Ну, дорогая, позволь тебе сказать…
ДАМА: Я не опоздала? Еще не началось? Дорогая… Ma шери… Генерал… Toujour comme un brave soidat90.
ГЕНЕРАЛ: Чаровница. Всегда полна энергии и веселости.
ГЕНЕРАЛЬША: Как вам идет это новое платье. Оно восхитительно.
ДАМА: Что вы? Оно совсем простенькое, домашнее.
ГЕНЕРАЛЬША: Оно, видимо, весьма дорогое. Масса вкуса.
ДАМА: Моя выдумка…
ГЕНЕРАЛЬША: Вы прямо изобретательница…
ДАМА: Да, все говорят, что у меня художественный вкус. Женщины в большинстве случаев одеваются с такой безвкусицей, что просто ужас. (Оглядывает генеральшу. Та вспыхивает, но делает улыбку.)
ГЕНЕРАЛЬША: Конечно. Я вас поздравляю от всей души. А теперь извините, мне надо пойти распорядиться. Я ведь простая хозяйка. Да-с. (Уходит, хлопнув дверью.)
ДАМА: Ваша супруга очень занята?
ГЕНЕРАЛ: Да. Прекрасная женщина…
ДАМА: Да вы в нее и посейчас влюблены?
ГЕНЕРАЛ: Ну, влюблен… Это такая грешная мысль. Наше дело — добрые дела, заботы о ближних. Садитесь, дорогая моя, что же вы стоите, садитесь сюда, на диванчик.
ДАМА: Мерси… (Садится. Генерал рядом очень близко.) О, ЧТО вы…
ГЕНЕРАЛ (приближаясь): Ваша белоснежная шейка так прекрасна… и медальон на ней…
ДАМА: О-о-о… Старая память…
ГЕНЕРАЛ: Позвольте, позвольте рассмотреть. Искусство итальянских мастеров. Времена Венеции… О-о-о… (Собирается поцеловать шею.)
ДАМА (отодвигаясь): Генерал, вы, видимо, большой любитель прекрасного…
ГЕНЕРАЛ (захлебываясь): О да… позвольте же еще один раз… (Он наклоняется. В это время входит Генеральша. Подозрительно смотрит, но говорит веселым тоном.)
ГЕНЕРАЛЬША: Милое козри91?.. О чем толковали?
ГЕНЕРАЛ: О сирых и убогих.
ДАМА: Ваш муж такой набожный, такой светлой души.
ГЕНЕРАЛЬША: О да. Но иди, Павлуша, встречать. Приехал Полунов.
ГЕНЕРАЛ: Приехал? А, очень приятно. (Идет. Входит капиталист Полунов, средних лет, в сюртуке, с белокурой бородкой. Вид хитрый.) Пантелей Иванович… Благодетель… Не знаю, как вас и благодарить.
КАПИТАЛИСТ: Я всегда со всем удовольствием…
ГЕНЕРАЛ: Позвольте познакомить: моя жена, а это наш сочлен, деятельница неутомимая и радетельница бедных, Аврора Сергеевна.
КАПИТАЛИСТ: Очень рад.
ГЕНЕРАЛЬША: Я так много слышала о вашей доброте…
КАПИТАЛИСТ: Помилуйте…
ДАМА: Весь город говорит о вас…
КАПИТАЛИСТ: Преувеличенные слухи-с…
ГЕНЕРАЛ: Как раз удачно попали. Сегодня приехал из деревни один мирской ходок… Так вот он все вам и расскажет. Вы лично убедитесь и увидите, как нужна помощь…
КАПИТАЛИСТ: Я всегда готов.
ГЕНЕРАЛ: Я знаю, я знаю. И вот по этому поводу позвольте вам наедине. (Берет его под руку и отводит в сторону.) Вы понимаете? У общества огромные связи. Когда пожертвование крупное, то можно рассчитывать на многое.
КАПИТАЛИСТ: О, я с радостью… Для бедных я готов всегда… Сколько же надо?
ГЕНЕРАЛ: Ну уж не поскупитесь…
КАПИТАЛИСТ: А все-таки?
ГЕНЕРАЛ: Тысяч пятнадцать, двадцать…
КАПИТАЛИСТ: Что ж, для благого дела не жалко и денег. А деньги как?
ГЕНЕРАЛ: Через меня.
КАПИТАЛИСТ: Так, так… (Входят Дочь и Секретарь.) А ВОТ и ваша дорогая наследница.
ДОЧЬ: Я так рада вас видеть.
ГЕНЕРАЛ: Наш секретарь.
СЕКРЕТАРЬ: Очень приятно.
ДОЧЬ (Капиталисту): Теперь вы в моей власти. Я буду вашим секретарем…
КАПИТАЛИСТ: Я только этого и желаю.
ДАМА (томно): Евгений Николаевич, сюда, ко мне. Я тоже буду помогать вам секретарствовать.
ГЕНЕРАЛЬША: Евгений Николаевич, ко мне. Я буду, вероятно, председательствовать, так что вы должны…
СЕКРЕТАРЬ (улыбаясь): Мадам, я весь к вашим услугам. Сию секунду. Ваше превосходительство, прикажете начинать?
ГЕНЕРАЛ: Да, да. Садитесь, господа. Пантелей Иванович, пожалуйте на председательское место.
ГЕНЕРАЛЬША: Ах, как это хорошо…
КАПИТАЛИСТ: Куда уж мне…
ДОЧЬ: Просим, просим… (Садится за стол: Капиталист, рядом Дочь, с другой стороны Генерал и Дама. Около Дочери Секретарь, сбоку Генеральша). Маман, вам там не дует из дверей?
ГЕНЕРАЛЬША: Не беспокойся, деточка.
СЕКРЕТАРЬ (Дочери): Не будут ли для вас слишком обременительны обязанности секретаря?
ДОЧЬ: Вы поможете мне в будущем.
ГЕНЕРАЛ (звонит, входит Камердинер): Позвать мирского ходока.
КАПИТАЛИСТ: Я не гонюсь за почестями. За народ я готов всё отдать… всё… всё…
ДОЧЬ: Какое благородство!…
БРОДЯГА: Ходок я от мира, значит, деревни Собачья Сыть… Ковыляем-дядей прозываюсь. Беда у нас совсем. Избенки похилились, солому на крышах и ту скотина съела.
ГЕНЕРАЛ: Ужасно…
ДОЧЬ: Какая драма…
КАПИТАЛИСТ (всматривается): Постой… А ты, брат, на заводе не служил?
БРОДЯГА (смотрит на него): Нет, не приходилось. Я от сохи.
КАПИТАЛИСТ: Гм… Ну что же. Я готов. Господа, я жертвую. Я надеюсь. Что буду вашим членом…
ГЕНЕРАЛ: Почетнейшим…
ДОЧЬ: А я вашим секретарем. Не правда ли?
ГЕНЕРАЛ: Вы не откажетесь бывать у нас почаще?
КАПИТАЛИСТ: Конечно. Для народа готов на все…
ГЕНЕРАЛ: Так как же? Позволите чек?
КАПИТАЛИСТ: Н-нет. Я лучше акциями моего завода.
ГЕНЕРАЛ: За-вода? Ну что же, можно и акциями. (Разочарованно.) Господа, пока что мы закрываем заседание. Мы будем ждать вас, господин Полунов.
КАПИТАЛИСТ: В ближайших днях. В ближайших. Мой общий привет всем. До свидания. (Кланяется и уходит.)
ГЕНЕРАЛ: Миллион… и мимо носа… Ну, погоди… Я тебя приберу к рукам.
ДОЧЬ: Ах, он такой милый…
ГЕНЕРАЛ: Милый? Конечно. Ты произвела на него впечатление. Посмотрим, что будет дальше.
ГЕНЕРАЛЬША: Ты устал, бедный.
БРОДЯГА: Позвольте обещанное…
ГЕНЕРАЛ: После, после. Никита, уведи его, угости на кухне. Дела, быть может, и не так плохи, господа.
КАРТИНА ВТОРАЯ. ЧТО ДУМАЮТ править
КАМЕРДИНЕР: Охо-хошеньки. Опять объегоривание сейчас начнется. Не будь я отставной фельдфебель, если мы когда-нибудь все под суд не угодим. Виданное ли это дело: людей обманывать. Деньги вымогать. Прямо каторжник в подкандальниках. Тьфу…
ДОЧЬ (ласково): Копаешься, старая обезьяна?
КАМЕРДИНЕР: Приготовляем-с. Нонче собрание мошенников и жуликов, ваших распрекрасных родителей. Вот и действуем.
ДОЧЬ: Воруешь все? Смотри уж, поймаю я тебя. Ой, кажется, сзади платье расстегнулось. Ну ты, посмотри… (Поворачивается.)
КАМЕРДИНЕР (подобострастно): Очень еще мне нужно тебя рассматривать. (Смотрит в угол.) Распрекрасно… (Дочь подходит к зеркалу.)
ДОЧЬ: Это просто возмутительно. Прыщ, и на самом носу. И все от сыра. Как поем сыр, так прыщ. И знаю, что не могу есть, а ем и ем. Как же я с этим дураком миллионером сегодня разговаривать буду? Ну ты, старая обезьяна, не знаешь, приедет этот господин золотой мешок…
КАМЕРДИНЕР (почтительно): Как ему не приехать, когда его по телефону три раза тревожили. Покою нет, звони да звони. Он уже раз меня ко всем чертям послал.
ДОЧЬ: Ах, беги скорее к Лизке, принеси пудры. Я, кажется, лопну с досады от этого сыра. Ну, вертись живей…
КАМЕРДИНЕР: Не умрешь. Пожар подумаешь какой приключился. (Уходит. В дверях встречается с Секретарем, тот спотыкается, потом кланяется.)
СЕКРЕТАРЬ (с не очень веселым видом): Черт бы побрал эти ковры. Тоже, подумаешь, за шиком гонятся… Эта кикимора уже здесь? Что за рожа, прости Господи. И ведь нет ей покоя ни днем ни ночью. Еще утро, а она уже нарядилась…
ДОЧЬ (кокетливо): Ах, это вы?! Удивительно глупое у вас сегодня лицо. Вероятно, опять пропьянствовали целую ночь или в карты проиграли.
СЕКРЕТАРЬ: Видали, ваш почтенный папа себе достойного сообщника нашел, какого-то хулигана? Влетим мы все когда-нибудь в хорошую историю.
ДОЧЬ: Пожалуй, сегодня предложение сделает. Только я ответа не дам ни в коем случае. Дудочки-с. Сперва на миллионере попробую.
СЕКРЕТАРЬ: Ждешь? Смакуешь? Выбираешь? Я ведь все вижу…
ДОЧЬ: Ну, говори уже, не мямли… Сядем вот тут на диванчик.
СЕКРЕТАРЬ: Объясниться, что ли, сейчас. Рискнуть? (Хватается за ногу.) Вот сапог… Жмет, так уже жмет… Одно наказание…
ДОЧЬ: Что это тебя корежит? Вы здоровы?
СЕКРЕТАРЬ: Ну, надо начинать. Говорить, когда из-за ботинка никакого настроения нет… О… о… попробую легонько снять.
ДОЧЬ: Он растерян. Вот глупый. Надо его подбодрить. Что же с вами?
СЕКРЕТАРЬ (говорит ей в телефон): Так я тебе и сказал. Держи карман шире. О-о… Соврать-то что же? Да… подходяще, пожалуй. Дуэль… Дуэль, Надежда Павловна.
ДОЧЬ: Врешь, глупо и нагло врешь. Удивительно тупой человек. (Входит Камердинер.)
КАМЕРДИНЕР (тоном доклада): Всю спину изломал искавши. Пудру-то вашу вы сами под кровать забросили…
ДОЧЬ (очень любезно). Болван, дурак… Что ты при нем-то даешь. Ах, чтоб тебя…
СЕКРЕТАРЬ (лирически): Пудриться вздумала? Думаешь, физиономией глаже будешь? Хорош гусь. Да, впрочем, это неважно. Мне главное — приданое. У старика-то все-таки, наверное, припасено. Объяснюсь сейчас же… Надежда Павловна… О-о… Нога, нога… И самая любимая мозоль… Ну, мыслимо ли?..
ДОЧЬ: Да не тяни, ради Бога. Говори скорее что нужно… Удивительно эти мужчины устроены…
СЕКРЕТАРЬ (с жаром): Надежда Павловна, если бы не эта проклятая ботинка, я, может быть, и сейчас бы объяснился, но теперь никак нельзя. Но надо предварительно снять, потом уже…
ДОЧЬ (сконфузясь): Ты форменный дурак… Тянет, хватается за ногу. Я еще не вспомню, когда пойду за тебя замуж… Ну же. (Входят Камердинер и Бродяга.) Ну вот, теперь уже и поздно… Вот глупый пень…
КАМЕРДИНЕР: Ну вот тут стой и смотри… Не стяни чего-нибудь.
БРОДЯГА: Попал я в переделку.
ДОЧЬ (с любопытством): Ф-фу, какой противный. Пьяница, должно быть, грабитель какой-то. Еще, быть может, заразный…
СЕКРЕТАРЬ (фамильярно): По тебе, должно быть, давно каторга плачет.
БРОДЯГА: Что они на меня зенки пялят? Благодарить их, что ли? Нанялся, а что делать, прямо не знаю.
СЕКРЕТАРЬ (дружески): Мы тебя, брат, разделаем здесь под орех…
ДОЧЬ: Надо же его заставить, наконец, объясниться. Заберу его к себе. Евгений Николаевич, идемте же ко мне. Ну, увалень…
СЕКРЕТАРЬ (захлебываясь от волнения): К вам? Ну нет. Это уж дудки… Я теперь почти сапог снял. Ни за что не встану…
ДОЧЬ: Меня волнует ваш рассказ о дуэли. (Тянет его.) Идемте…
СЕКРЕТАРЬ: Господи… Как же я пойду-то? Погодите… (Поправляет ботинок и идет хромая.)
ДОЧЬ: Ну, припомню я тебе…
БРОДЯГА: Вот так девка… Отродясь таких не видал… Ну и домик здесь… А у тебя, брат, брюхо тоже, видно, на хозяйских хлебах отросло?
КАМЕРДИНЕР (добродушно): Ушел бы, да оставить тебя никак не могу, потому что, по всем видимостям, со стола что-нибудь сейчас же слямзишь…
БРОДЯГА: Был бы человеком — поднес бы шкалик. А то болтает, болтает, а толку не видно.
КАМЕРДИНЕР: Вид у тебя какой аховый… прямо разбойничий… В тюрьме, пожалуй, сидел, быть может еще за убийство…
БРОДЯГА: Напялил на себя кургузый пиджак и важничает, а дома поди щи лаптем хлебал. Что же генерал-то запропастился?
КАМЕРДИНЕР: А вот придет наша птица, так увидишь. Покажет он тебе себя.
ГЕНЕРАЛ (осматривает его): Неважно… Так же похож на крестьянина, как я на римского папу. Прямо Иуда-предатель какой-то. Ты смотри у меня…
БРОДЯГА: Вот нагнал на себя важности, того и гляди, того и гляди лопнет…
ГЕНЕРАЛ (строго): Брякнет какую-нибудь глупость, и вся комбинация полетит к черту… Ну, ты, ври, что тебе сказано, ври.
БРОДЯГА: Дядя Ковыляй я… вот именно. И как там еще… вот, черт, забыл, деревня из головы вылетела. Собачий вой… нет, не то. Лай… визг… сыть… Собачья Сыть, ваше сиятельство.
ГЕНЕРАЛ: Плох, очень плох, трех рублей не стоишь. Подсудобил этот подлец старик. Давно бы тебя выгнать уже следовало.
ГЕНЕРАЛЬША (брезгливо): Ой, батюшки… да это какой-то Стенька Разин. Мне кажется, старик совсем с ума спятил.
ГЕНЕРАЛ: И хоть бы ты мылась как следует. А то румяна еще с вечера остались, а в ушах грязь. Удивительно…
ГЕНЕРАЛЬША: От него воняет неприлично… Я прямо на тебя удивляюсь, что ты скоро еще выдумаешь?
ГЕНЕРАЛ: А деньги тебе на твои тряпки давать надо? Кто первый хнычет?
ГЕНЕРАЛЬША: Убрать его, убрать немедленно и душить воздух. Ну ты, старый идол, поворачивайся.
КАМЕРДИНЕР: Тоже, подумаешь, генеральские привычки завелись. Нос-де запах не выдерживает. Тьфу… (Уходит с Бродягой.)
ГЕНЕРАЛЬША (очень любезно): Ну а теперь я за тебя, милейший, примусь. Я тебя заставлю сознаться. Скажите, где это вы вчера шлялись до пяти часов утра?
ГЕНЕРАЛ (беззаботно): Уж вижу, вижу, что начинается. Начнешь теперь пилить, как пила зазубренная. Ну, распинай…
ГЕНЕРАЛЬША: С разными Машет и Нашет сидели? Деньги транжирили? Какой подлец. Он даже виду не подает.
ГЕНЕРАЛ: Черт тебя знает, что бы мне тебе сказать поскладнее? Совсем не фонтан, а нефтяной водопад… Нескладно, нескладно соврал…
ГЕНЕРАЛЬША: Выдумывай, выдумывай, тупоголовый. Нет, ты у меня не увильнешь. Я тебя сейчас, братец, поцелую и услышу, каким винищем от тебя пахнет. (Целует.) О-о… и духами пахнет… Я так и знала…
ГЕНЕРАЛ (говорит ей прямо в лицо, улыбаясь): Вот бы меня сейчас фажетка увидела. Со смеху бы умерла. Хороша канашка… Ну, старая карга, действуй уж по установленной программе. Закатывай истерику по всем установленным правилам.
ГЕНЕРАЛЬША: Ты как? Ты с разными женщинами по всем ресторанам ночи проводишь? Хорошо, я тебе покажу себя с нашим секретарем Женькой. Теперь мне нечего стесняться…
ГЕНЕРАЛ: Она его называет Женькой? Прямо при мне. Нет, каковы наглость и нахальство. Вот же назло тебе не рассержусь, старая кикимора, назло…
ДАМА (весело): Уже деретесь? Вот счастливая семейная жизнь.
ГЕНЕРАЛЬША (сладко улыбаясь): Принесло тебя, трясогузку, вовремя. Прямо бесстыдница…
ДАМА: Расфуфырилась, матушка, как судомойка… Вот так вкус…
ГЕНЕРАЛЬША: Ты бы еще больше оголилась. Чего стесняться… Вот чем некоторые люди занимаются. Очень мило…
ДАМА: Если ты будешь еще на меня смотреть таким взглядом, то я тебе сейчас такую шпильку подпущу, что ты от злости лопнешь.
ГЕНЕРАЛЬША: Скажите пожалуйста. Умом кичится. Дура набитая, прямо дура. И разговаривать с тобой не желаю. Сиди тут с моим красавцем. Он-то уж обрадуется. (Уходит, хлопнув дверью.)
ДАМА (любезно): Ну и типик же у вас…
ГЕНЕРАЛ: Проклятие моей жизни. Еще хорошо, нет-нет да и пошлет судьба таких миленьких, как ты. Единственное утешение…
ДАМА: А ведь старичок-то еще хорошо сохранился.
ГЕНЕРАЛ: Поближе, поближе бы села… Ух… Вот так шейка… И даст же Бог. Рискнуть, что ли? Если бы ее пригласить поужинать где-нибудь, гм…
ДАМА: Ну, ну, не лезь уж очень… Этакий прыткий…
ГЕНЕРАЛ: Поцелую… Возьму и поцелую… Пропустить такой удивительный момент… (Наклоняется; входит Генеральша.)
ГЕНЕРАЛЬША: Шашнями занимаетесь? По лицу вижу.
ГЕНЕРАЛ: Вот принесет нелегкая вовремя…
ДАМА. Самый удачный момент выбрала. И еще, чего доброго, подсматривала… Достойная женщина…
ГЕНЕРАЛЬША: Иди, иди. Там приехал этот толстосум. Это будет поважнее всего.
ГЕНЕРАЛ: Батюшки. Пронеси, нечистая сила… Неужели не удастся обделать дело. (Входит Капиталист.) Вот он… Батюшки… Прямо поджилки трясутся. Па-па-па… Пантелей Иваныч… Благодетель… Пожалуйте. Несказанно рад. Господи, и вид у тебя, как у цепной собаки. Дает же Бог счастье таким дуракам.
КАПИТАЛИСТ: Могу сказать, надоели вы мне с вашими напоминаниями изрядно. Что тут у вас стряслось такое экстренное?
ГЕНЕРАЛ: Прямо Ротшильд… Вандербильт американский… И замашки какие… Подумаешь, птица… Надо его с моим крокодилом познакомить. Вот сейчас этот экземпляр выкинет перед тобой какой-нибудь фокус…
ГЕНЕРАЛЬША: Очень, очень рада. Недурен мужчина. Для нашей Наденьки бы как раз кстати…
КАПИТАЛИСТ: Вот смотрит-то. Съесть готова.
ДАМА: Вот бы мне муженька такого…
КАПИТАЛИСТ: Ого-го… это же совсем ничего… Кажется, я все-таки не совсем даром приехал.
ГЕНЕРАЛ: Если бы ты знал, какое мое положение, так прямо бы удрал. Что общество… Черт их побери, этих дураков сиволапых. А вот мне, мне, председателю, пожертвований даже на жалованье не хватает. Секретарю не хватает, комиссии ревизионной не хватает…
КАПИТАЛИСТ: Юркий человек, глазки так и бегают. Ну да меня, брат, на мякине не проведешь. Не с такими еще дела делал.
ГЕНЕРАЛ: Крестьянин что? Тьфу, и больше ничего. Но каково мне-то? Понимаешь ты это, понимаешь душой своей — мешком с засаленными ассигнациями?
КАПИТАЛИСТ: Дать тебе что-нибудь или не давать?
ГЕНЕРАЛ: Надо тебе еще этого каторжника показать. Авось подействует…
КАПИТАЛИСТ: Не нравится мне твоя физиономия и суетливость… Чего ты так беспокоишься, если ни в чем не заинтересован…
ГЕНЕРАЛ: Пущу сейчас самый крупный козырь… Посмотрим, как ты дрогнешь. (Отводит в сторону.) Орден выхлопочу. Понимаешь, орден…
КАПИТАЛИСТ: Ну, это еще бабушка вилами на воде писала.
ГЕНЕРАЛ: Не верит. Не веришь, баранья голова?.. Вот наскочил на черта. Какого же тебе еще рожна нужно?
КАПИТАЛИСТ: Если бы еще дешево было, можно бы было поторговаться, я не прочь в ваше общество, если эта дамочка будет.
ГЕНЕРАЛ: Чего колебаться? Пятнадцать тысяч, и дело в шляпе.
КАПИТАЛИСТ: Сейчас, как бы не так… (Входят Дочь и секретарь.) А… Вот и ваша перезрелая девица-ДОЧЬ: Ну, попробую я его на удочку.
ГЕНЕРАЛ: Наш секретарь, признаться, глуп как пробка.
СЕКРЕТАРЬ (кланяется): Презираю капиталистов…
ДОЧЬ: Я уж от тебя не отойду.
КАПИТАЛИСТ: Вот привязалась. Уж лучше бы я с той… другой…
ДАМА: На меня нуль внимания… Эта дрянная девчонка посмела… Ах, негодная. Ну, увидим еще… Евгений Николаевич, я к вам, надо хоть такого дурачка не пропустить…
ГЕНЕРАЛЬША: Покажу я своему любезному муженьку за заседание… На шею этому завитому пудельку повешусь… Евгений Николаевич…
СЕКРЕТАРЬ (очень любезно): Ах, черт вас побери… Привязались кикиморы с двух сторон… Отвяжитесь вы, ради Бога…
ГЕНЕРАЛ: Придется его председателем выбрать… Нечего делать. Пантелей Иванович, забирай уж главное место. Твое право…
КАПИТАЛИСТ: Слава Богу, догадались хоть предложить сесть. Нет, тут, видимо, дело нечистое.
ДОЧЬ: Посмотрим, как ты устоишь под моим томным взглядом. Вот только беда, прыщик от сыра. А мамаша-то бесстыдница… Евгению Николаевичу на шею вешается.
СЕКРЕТАРЬ (дочери): А вы уж не очень-то на этого миллионера наваливайтесь. Я хоть и маленький человек, но куда вернее буду.
ГЕНЕРАЛ: Ну, теперь я тебе самый главный козырь покажу. Пришибет тебя ИЛИ нет? (Звонит. Входит Камердинер.) Позови сюда этого каторжника, (с умилением.) Знаете, нельзя без отвращения смотреть на его богомерзкую рожу.
КАПИТАЛИСТ (любезно соглашаясь): Ясно, мошенническая компания, надо ухо держать востро. Слушай, главный ты заводила, орден-то я наверное получу?
ГЕНЕРАЛ (утвердительно): Как же. Вот младенец. Только для таких, как ты, ордена и заготовлены.
БРОДЯГА: Ого-го… Теперича, значит, действую. Батюшки, да я у него на заводе самовар украл…
КАПИТАЛИСТ: Э… еще… вот так мирской ходок… Знакомая физиономия. Ты, батенька, у меня на заводе служил?
БРОДЯГА (твердым тоном): Сейчас я тебе сознался. Как же, держи карман шире…
КАПИТАЛИСТ: Явно жульническая компания… Надо выворачиваться.
ГЕНЕРАЛ: Ну, дашь ты теперь, что с тебя требуется, толстосум.
КАПИТАЛИСТ: Я готов дать акциями моего завода. Все равно я его скоро закрою, и цена их будет ломаный грош.
ГЕНЕРАЛ: Э-э-э… Не увиливай… Подавай наличными…
КАПИТАЛИСТ: Вот-с. Если желаете, за ними и пожалуйте.
ГЕНЕРАЛ (разочарованный): Жулик ты жулик, на кой черт мне нужны твои акции? Хотя возьму, с паршивой собаки хоть шерсти клок… Давай акции…
КАПИТАЛИСТ: Это мы еще тоже увидим, зайдешь как раз, потолкуем. А теперь я удираю. Прощайте, аферисты. (Кланяется, уходит.)
ГЕНЕРАЛ: Вот каналья…
ДОЧЬ: Препротивный субъект и на меня нуль внимания…
ГЕНЕРАЛ: Конечно… Кто на такую рожу польстится.
ГЕНЕРАЛЬША: Прозевал, дурак. Я так и ожидала…
БРОДЯГА: А как же я-то? Трешку обещали?
ГЕНЕРАЛ: Трешку? А по шее не хочешь? Никита, гони его… Сорвалась комбинация…
90 Всегда, как бравый солдат (франц.).
91 Разговор, беседа (франц.).
ПРИМЕЧАНИЯ править
Печатается по посмертной публикации пьесы: Библиотека «Театра и искусства». 1916. Кн. и (нояб.). С. 1-ю. Премьера пьесы состоялась 16 и 17 декабря 1914 г. в театре «Кривое зеркало». Рецензии были хвалебные (N. N. (один из псевдонимов А. Кугеля — свернутая форма другого его псевдонима: Н. Негорев). «Кривое зеркало» // Театр и искусство. 1914. № 51 (21 дек.). С. 964). Спустя несколько лет в книге «Утверждение театра» Кугель, размышляя о таланте Б. Ф. Гейера, попытался осмыслить и оценить эту пьесу вновь: «Автору хотелось представить на сцене то самое, что происходит в жизни, когда мы говорим одно, а думаем другое. Ибо, действительно, параллельно с мыслью, которая переводит на язык слов, — в душе и в голове очень часто, если не всегда, копошится другая мысль, отрицающая первую, поправляющая ее или критикующая. Таким образом, краем, ребрышком что ли, показана новая комбинация элементов не „потусторонней“, а совершенно реальной психологии» (Кугель А. Р. Утверждение театра / Указ. соч. С. 199).
После смерти Б. Ф. Гейера в июле 1916 г. А. Р. Кугель, тяжело переживавший потерю сотрудника и друга, опубликовал несколько пьес Гейера в приложении к своему журналу, и в частности эту.