Между многими чудесными анекдотами, которые разсказываютъ о Наполеонѣ, достойно смѣху и удивленія то, что онъ позволилъ себѣ говорить въ 1806 году къ депутатамъ Ганзенскихъ городовъ, а именно: "онъ хочетъ довести до того, чтобы не было другаго торгу и другой мѣны, кромѣ торгу скота, хлѣба, шерсти и проч. «Всѣ торгующіе народы должны возвратиться въ то положеніе, въ какомъ они были въ 4 столѣтіи, ожидая новаго назначенія, имъ приготовляемаго для народовъ.» И такъ одинъ человѣкѣ, котораго жизнь такъ кратковременна и быстротечна, почиталъ себя въ силѣ и въ правѣ похитить у всего человѣческаго рода съ трудомъ пріобрѣтенные въ продолженіе пяти сотъ лѣтъ великіе успѣхи торговаго разума? И онъ, который былъ самъ твореніемъ времени, ознаменованнаго грозными ужасами, надѣялся истребишь плоды минувшихъ временъ, овладѣть настоящимъ, опредѣлитъ заранѣе будущее? — Эзопова притча о Мухѣ, которая сидя на ѣдущей каретѣ почитала себя главною причиною поднявшейся пыли, имѣетъ болѣе истины, нежели мы воображаемъ себѣ.
Къ памятникамъ Наполеонова духа принадлежать еще его покушенія, преобразить по своимъ видамъ предметы учености и морали. Такъ на примѣрѣ, по его повелѣнію отпечатаны новыя изданія Греческихъ и Римскихъ авторовъ; изъ которыхъ выпущено все, что имѣетъ отношеніе къ мужественнымъ подвигамъ народной гордости; и самый каталогъ Музеума служилъ для него къ разпространенію того рабскаго духа, которой полагалъ онъ за вѣрнѣйшее основаніе похищеннаго имъ трона. Тамъ, къ бюсту Римскаго Брута, прибавлено замѣчаніе: «Сей фанатикъ и стоикъ былъ неблагодаренъ противъ своего благодѣтеля!» — И такъ, когда всѣ мудрые умы въ продолженіе двухъ тысячъ лѣтъ судили иначе, одному Наполеону угодно было заключать, что Брутъ несправедливо предпочелъ благо своего отечества дружбѣ Юлія Кесаря. И для чего люди должны такъ мыслить? Для пользы Наполеона; ибо онъ не могъ употреблять въ свои орудія другихъ людей, кромѣ тѣхъ, которые, пользуясь его дарами, титлами и почестями, забывали, что онъ поработилъ ихъ отечество и ввергнулъ его въ бездну нещастія.
Не только самъ Наполеонѣ, но и Министры его позволяли себѣ то же самовластіе, — -- какъ доказываетъ слѣдующій анекдотъ, Извѣстно, что всѣ Европейскія Державы имѣютъ въ Перу, въ одномъ изъ Константинопольскихъ предмѣстій, домы для ихъ Министровъ. По заключенія Кампоформійскаго мира, Австрійскій Министръ владѣлъ двумя домами, прежнимъ Австрійскимъ, и тѣмъ, который принадлежалъ Венеціанской республикѣ. Первый стоялъ на прекрасномъ мѣстоположеніи, но вторый былъ гораздо великолѣпнѣе, тогда доложили продать Венеціанскій домъ, чтобы разпространить и украсить Австрійскій. Но Г. Гербертъ Рурнилъ, бывшій тогда — Интернунціемъ, больный и старый человѣкѣ, предложилъ продать Австрійскій домѣ, и занять лучше Венеціанскій. Такъ и случилось; Австрійскій домъ продали партикулярному человѣку за 80,000 піастровъ.
По заключеніи Люневильскаго мира, Франція требовала Венеціанской домъ, и ей возвратили его. Но какъ Австрійскій. Интернунцій оставался базѣ дому, то приступили къ условіямъ для найма одного изъ трехъ домовъ (Французскаго, Венеціанскаго и Голландскаго), принадлежавшихъ Франціи. Выборъ обратился на послѣдній, который тотчасъ и былъ занятъ Г. Барономъ Стурмеромъ, тогдашнимъ новымъ Интернунціемъ. Нѣсколько лѣтѣ сряду продолжали занимать сей домѣ для Австрійскаго посольства. Наконецъ, не за долго до нынѣшней войны, Французское правительство согласилось продать тотъ домѣ, за 100 тысячь піастровъ, которые надлежало выплатишь въ извѣстный срокѣ. Между тѣмъ открылась война. Генералѣ Андреосси требовалъ суммы неотступно. Но какъ союзныя войска овладѣли почти всею Голландіей? и Принцъ Оранскій принялъ уже правленіе, такъ что не извѣстію еще было, у кого останется въ собственности домъ Голландскаго Министра, то уплата была отложена, и просили Французское посольство дождаться конца войны.
Но Генералъ Андреосси воспользовался отсутствіемъ Барона Стурмера, Австрійскаго Интернунція, бывшаго въ деревнѣ, также и безпечностію Турецкаго Правительства, и съ горстью янычарѣ овладѣлъ насильственно домомъ, всѣми меблями и даже собственными меблями Интернунція. Баронъ Стурмеръ принесъ жалобу Турецкому начальству, требуя удовлетворенія за такой насильственной поступокъ, который равномѣрно оскорблялъ достоинство Порты. Но правительство уклонилось отъ рѣшительнаго участія въ семъ дѣлѣ.