Черепослов, сиречь Френолог (Прутков)
| ← Спор древних греческих философов об изящном | Черепослов, сиречь Френолог | Опрометчивый Турка, или: Приятно ли быть внуком? → |
- Википроекты
Черепослов, сиречь Френолог
Сочинение Петра Федотыча Пруткова (отца)
- Картина I: Череп жениха.
- Картина II: Пытка.
- Картина III: Суженый.
| Шишкенгольм, френолог. Старик бодрый, но плешивый; с шишковатым черепом. |
| Мина Христиановна, жена Шишкенгольма. Седая, но дряхлая. |
| Лиза, дочь Шишкенгольмов. Полная, с волнистыми светлыми волосами и с сдобным голосом. |
| Иванов, фельдшер. В услужении у Шишкенгольма и надзиратель над его учениками. |
| Фриц | 
|
немцы 16-ти лет, обучающиеся у Шишкенгольма. Они в куртках, коротких штанах, без галстуков, с отложными воротничками рубашек. |
| Густав |
| Касимов, отставной гусар. В венгерке, лысый, без парика |
|
женихи Лизы |
| Вихорин, гражданский чиновник. Лицо бритое, лысый, в парике |
| Иеронимус-Амалия фон Курцгалоп, гидропат. Лет 46-ти; худой, длинный; лицо морщинистое; волосы жидкие, вылезшие: оттого лоб его высокий. |
(тоже испугавшийся)
Раз!.. Ведь надо же случиться! (Подымает книги и расставляет их по местам.)
(подняв очки на лоб и оборотившись к Иванову)
Dummer Mensch, скот!.. Так ты руководствуешь моих питомцев?! Я тебя выгоню!
(с негодованьем)
Тьфу, и во второй!.. (Дерет за вихры Фрица и Густава.)
(сдобным голосом, презрительно)
Русский мужик!
(поют хором, обратившись к Иванову)
Спокойствие занятий
Ты дважды прерывал!..
Прими же тьмы проклятий,
Чтоб черт тебя побрал!
Geh weg!.. И, в память Галля,
К нам больше ни ногой!..
Hinaus, packt dich подале!
Наймется к нам другой.
Расправу кончив с дерзким,
Приступим вновь к трудам...
(грозясь злобно на Шишкенгольма)
Обиженный сим мерзким,
Ужо я вам задам!
(за дверью)
Дома почтеннейший профессор Шишкенгольм и милое его семейство?
(с отчаяньем, подбегая к авансцене, поют хором)
О Галль, мудрец великий,
Спаси ты нас!..
Услышь ты наши клики
Хоть в этот раз.
За что судьбы гоненье?
Несчастный рок!..
Ведь это все ученье
Пойдет не впрок.
Лишь вздумаешь заняться,
А тут, гляди,
Уж в дверь к тебе стучатся;
Учись поди!
(входят и, остановившись в дверях, поют)
Что слышим? Лизин голос!
(мрачно)
Судьбины гнет
Мышленья срезал колос.
(в восторге фальшивят)
Она поет!..
Фальшиво… Извините!..
Мы второпях!..
(строго)
Зачем вы здесь, скажите,
А не в сенях?!
(прозою, перебивая друг друга)
Мы… мы… мы опять… хотели просить руки вашей дочери…
(гневно)
Руки?!
(жеманясь и сдобным голосом)
Папаша, они ко мне.
(делает строгий знак Лизе указательным перстом правой руки, качая оный неторопливо вправо и влево, как маятник; а затем обращается к Касимову и Вихорину)
Молодые люди!.. я вам уже несколько раз отказал?.. Я вам уже несколько раз говорил: что вы не любите Лизу; говорил я вам это?
Но ведь и я сказывал вам, что люблю!..
(качая вправо и влево указательным перстом правой руки, прямо против своего носа, говорит медленно и важно)
Тс!.. Молчать! Я уже много раз доказал вам: что вы оба не любите Лизу; доказал я вам это?! Ни слова более!.. Мне кажется, профессор френологии может всегда безошибочно узнать: кто способен и кто не способен любить женщину?.. Вы не способны любить женщину, и потому вы не любите мою Лизу! Слышите? Я наблюдал ваш череп; я знаю.
Но мне ли не знать, господин Шишкенгольм, что вы ошибаетесь?
(пробиваясь из-за Касимова, который старается его заслонить, и, наконец, перебегая впереди Шишкенгольма на другую его сторону)
Клянусь… клянусь… вы ошибаетесь!..
(гордо и строго)
Я ошибаюсь?! (Ощупывает одновременно, обеими руками, их затылки.) Ни за что!.. (Уходит большими шагами в правую боковую дверь. Фриц и Густав за ним.)
(к Касимову и Вихорину)
Вы слышали? Ступайте же вон!
(становясь по обе стороны ее)
Мина Христиановна, матушка!.. Клянусь, он ошибается!
(гордо и строго)
Он ошибается?! (Ощупывает одновременно, обеими руками, их затылки.) Ни за что!.. (Уходит большими шагами в ту же боковую дверь.)
(прикладывает палец ко лбу, ободряется и говорит в сторону)
Придумал!.. Я в парике… (Радостно приподымает немного свой парик за виски.) Подобью парик шишками из ваты, да побольше!.. Браво! Побегу поскорее!.. До свиданья, Лизавета Ивановна! (Уходит большими шагами в среднюю дверь.)
(печально, со слезами в голосе)
Лизавета Ивановна, послушайте!.. (Поет.)
Природа, видно, подшутила,
Когда меня произвела?
Она любовь в меня вложила,
Любви же шишек не дала!
Что делать! право, я не знаю!
Уговорите-ка отца!..
Готов я в ад, лишуся раю,
Отказ же сгубит молодца.
(с достоинством)
Отец мой все по шишкам мерит;
Людям свою цену дает.
Он вашей страсти не поверит,
Коль шишек страсти не найдет.
К тому ж, по Галля наставленьям,
Вас изучала я сама…
(Ощупывает его голову.)
Судя по ямкам, возвышеньям,
У вас нет сердца, нет ума;
К искусствам нет у вас влеченья;
Едва ль способность есть к любви?..
Нет памяти у вас, терпенья,
И жару, вовсе нет в крови…
Такого мужа не хочу я!
О нет!.. Уйдите от меня!
(встает с колен и поет сквозь слезы)
Увы!.. Любви огонь почуя,
Я мнил: когда дождуся дня,
Чтоб тесно с вами породниться?
И что же? — вдруг я узнаю,
Что страсть без шишек не годится!..
О, как не клясть судьбу свою!
(Рыдает и продолжает петь.)
Как зло природа подшутила,
Когда меня произвела:
Она мне в грудь любовь вложила,
Любви же шишек не дала!
(задумчиво, сдобным голосом и печально)
Несчастный!.. Но что же делать?.. А может быть, он и в самом деле?! Нет!.. (со вздохом) я сама пробовала!.. А впрочем… Пойду спрошу папашу.
Папаша! папаша!
(наклоняет голову к зеркалу и проводит по ней рукою)
И было-то ничего, а теперь совсем гладко; точно колено не туда пристроено!
(ощупывая свой череп)
Ну, чего им тут еще нужно? Кажися, все тут есть!.. Однако коли захотели больше, так и дадим по-ихнему. Теперь уж, как там ни верти, а отдадут за меня Лизу! Иванов, ты говоришь, что Вихорин заказал тебе парик с шишками?.. Ну что ж? Пускай себе надевает; я все-таки возьму свое. Моя выдумка получше! Да коли придется, так я и парик-то с него стащу… Пусть видят!.. Хе, хе, хе!.. Знай наших! не гражданским чета!..
(ставит стул посреди сцены и придвигает к нему ставчик с умывальным тазом, в котором губка; а возле таза молоток)
Извольте, ваше благородие, садиться; пора!
(останавливается в нерешительности)
Ой ли?.. А знаешь, Иванов, как-то боязно становится, ей-богу!.. (Опускает голову, задумываясь, и вновь проводит по ней рукою.) Ну, была не была!.. Валяй, Иванов! (С решительностью идет к стулу и садится на него.)
(поет)
Судьба обидела гусара;
Но вот уж млат над ним висит,
И, с каждым отзывом удара,
Талант с небес к нему слетит…
Мужайся, воин, и терпи!
Палач, свой первый дар влепи.
(ударяя молотком по голове Касимова, тотчас же примачивает губкою и поет)
Вот… шишка славы.
(сморщиваясь, тоже поет)
Величавый
Волдырь на маковку взлетел…
Да! не легка ты, шишка славы!..
Недаром мало славных дел.
(ударяя вновь и примачивая, поет)
Сюда вот память надо вбить.
(передвигаясь)
Ну, точно… память!.. Нету спора!..
Ее вовек мне не забыть!
(по-прежнему)
Музыка здесь!
(тоже)
Как бы в два хора
Я оглушен!.. Я понял, други:
И фис, и дис, и всякий прах!..
Ну, право, от подобной фуги
Век целый прозвенит в ушах.
(по-прежнему)
Познаньям место и ученью.
(съеживаясь, поет сквозь слезы)
Ой, ой!.. Ученость налегла!..
Коли судить по оглавленью,
Она уж больно тяжела.
(по-прежнему)
Ума здесь орган, убеждений.
(всхлипывая)
У-ух!.. я убежден насквозь…
О боже! столько потрясений
Сразят хоть бы кого небось!
(по-прежнему)
Тут… сила духа.
(едва усидев)
Тише, больно…
Как сильно захватило дух!..
Иванов, милый, ну, довольно!
Ей-ей, не выдержу, мой друг.
(по-прежнему)
Чувствительность!
Туда ж, в подмогу!..
Страдальцы, понимаю вас!..
Я тронут так, что, ну, ей-богу,
Расплачусь, как дитя, сейчас.
(по-прежнему)
Вот… живопись.
Э-эк, вскочила!..
И тень и свет я понял вдруг…
В глазах как будто зарябило,
И словно радуги вокруг.
(по-прежнему)
А вот… терпенье.
Опоздало!..
Ох, рок мне строит все на смех.
Терпенье надо бы сначала,
А не вконец, не позже всех.
(бьет с особою силою, примачивая)
Теперь — любовь!
(вскакивая)
У-ах!.. умру я!..
От маковки… до самых пят…
Я… ощущаю… страсть такую,
Что ночь переживу навряд.
(вытирает свой молоток и убирает ставчик с тазом на прежнее место)
Довольно с вас.
(тяжело вздыхая)
Конец мучений…
Что хватишь, то талант в руке…
Как я умен… я просто гений,
В каком-то чудном шишаке!
Теперь я счастлив… Марш к Лизетте!
Она любить меня должна…
Лишь укажу на шишки эти,
И мигом Лиза влюблена.
(почтительно кланяясь)
Счастья желаем вашему благородию. При случае, пристройте И снова к Шишкиным; не забудьте, ваше благородье.
(самоуверенно)
Не забуду, братец, не забуду; пристроим, братец, сегодня же пристроим.
Нет, это дерзко!.. Вон! вон! (Указывает Касимову и Вихорину на средние двери.) Не хочу таких шишек!.. Вон!
(вне себя)
О, уж это слишком!.. (Бросается к ним, вырывает от Касимова Лизу и поет.)
Что задрал так кверху нос ты?
Как ты смеешь танцевать?!
Нет, поверь, не так мы просты,
Чтоб какие-то наросты
Стали шишками считать!
(бросается к ним, освобождает Лизу от Вихорина и поет)
Невпопад и ты проворен…
Не смотри, что я старик!
Если будешь ты, Вихорин,
Так невежлив и упорен,
Я как раз стащу парик!
(усталая, падает в кресло, отмахиваясь платком, и говорит сдобным голосом)
Господи, какие бесстыдники!
(поют, обращаясь к Шишкенгольму)
Ну, не верьте нашим шишкам!
Но уважьте в нас года!..
Нам ведь по сороку с лишком;
Угрожать нам, как мальчишкам,
Не позволим никогда.
(тоже поет)
В разговорах мало толку;
Вас сумею выгнать я!
(отступая от него, поют)
Обругать вас стоит колко.
(настигнув их, сдергивает и выбрасывает в окно: с Касимова ермолку, а с Вихорина парик, продолжая петь)
С вас — парик!.. а с вас — ермолку!..
Подымайте их.
(подбегая к окну и посмотрев за окно с любопытством, оканчивают мотив)
Свинья!
(обернувшись на Касимова и Вихорина, пугается)
Тьфу!.. черти плешивые!.. Чуть с ног не сбили!.. (Обращается к солдатам.) Сюда вот, сюда, ставьте сюда, так.
(с удивлением)
Это что? Кто это?
(к Курцгалопу, сердитый)
Что это вы принесли сюда?
Не твое дело.
Как не мое дело?! как не мое дело?!
Я только что купался…
Совсем продрог!
Но славно пробежался:
Не слышу ног!
(обращается к Курцгалопу, в прозе)
Да позвольте же узнать, наконец…
(не слушая его, продолжает петь)
Vivat водолечению!
Живи, народ!..
А всё плоды учения!
Mein Gott, mein Gott!
(опять прерывает его, прозою)
Да кто же вы такой?
(отвечает, продолжая петь)
Еронимус-Амалия
Фон Курцгалоп;
Давно без обливания
Сошел бы в гроб.
(отцу, жеманясь, сдобным голосом)
Папаша, какой веселый мужчина!
(останавливает ее строгим знаком и обращается к Курцгалопу)
Но скажите наконец, зачем вы пришли сюда?
(не слушая его, обращается к солдатам)
Поставили шкап? Все там приладили? Ну, хорошо; ступайте.
(матери, сдобным голосом)
Ах, мамаша, какой славный мужчина!
(обращаясь ко всем)
Доложите полковнику Кавырину, что шкап принесен…
(рассерженный)
Милостивый государь! полковник Кавырин живет не здесь, а внизу!
(пораженный)
Как?! А здесь кто живет?
(с достоинством)
Здесь живет профессор-френолог Иоганн фон Шишкенгольм.
(восторженно)
О боже, какая случайность!.. Herr Шишкенгольм, знаменитый френолог!
(отцу)
Папаша, какой умный мужчина!
Честь имею рекомендоваться: фон Курцгалоп, известный гидропат.
(радостно)
О боже, какое счастье!.. Herr Курцгалоп, знаменитый гидропат!
(с лукавой улыбкой)
Herr Курцгалоп! вы умный и хитрый молодой человек!.. вы умный и хитрый!.. Ведь вы нарочно зашли к нам? понимаю!.. (Сильно встряхивает его руку.) Благодарю вас… за ошибку! Друг Мина, благодари за ошибку! Лиза, благодари за ошибку!
(своим сдобным голосом, прижимаясь к отцу)
Ах, папаша, какой красивый мужчина!
(говорит в сторону, почтительно кланяясь Лизе)
Какой у нее сдобный, жирный голос!
Я несказанно рад… но… право, вовсе нечаянно… Полковник Кавырин…
(перебивает его, хитро подсмеиваясь)
О, полковник Кавырин… все полковник Кавырин!.. О, хитрый… хитрый молодой человек! (Берет за руку Лизу и приближает ее к Курцгалопу.) Лиза, успокой его; займи разговором; ты видишь конфуз молодого человека… Herr Курцгалоп, еще раз рекомендую: дочь моя.
(жеманно, поет своим голосом)
Теперь нашли вы к нам дорогу?
(кокетничая, тоже поет)
Нашел… быть может, невпопад?
(прислушивавшийся к ним, тоже поет)
Пришли вы кстати к френологу;
Он гидропату очень рад.
(в сторону)
Как мне понравился, ей-богу,
Сей бодрый, крепкий гидропат!
(Лизе, продолжая петь)
Вы обливаетесь водою?
(поет жеманно)
Я?.. да!.. я моюсь по утрам.
(продолжая петь)
Холодной? теплою? какою?
(тоже)
Холодной, с теплой пополам.
(в сторону, продолжая петь)
Мила!..
А что, спросить я смею,
Вы обливаете?
(поет с простодушною откровенностью)
Скажу:
Я обливаю руки, шею…
(прерывает ее радостно и решительно, оканчивая мотив)
Руки я вашей попрошу!
(все время следившие с наслаждением за их разговором, подбегают к Курцгалопу и ощупывают его затылок.)
О счастье… Мы согласны!.. Благословляем вас! (Благословляют их, оба одновременно.) Шампанского скорей!
А мне воды.
Ну, так и всем воды, только в бокалах. Оно и подешевле.
(к Курцгалопу)
Подите же сюда, наш сын! Дайте обнять вас…
(входит с подносом в руках, на котором графин с водою и бокалы. Он обносит всех, начиная с Шишкенгольма, и обращается к Шишкенгольму)
Уж простите, барин, и меня на радости.
(к Лизе и Курцгалопу)
Дети! простить его?
(хладнокровно, своим голосом)
Простите, папаша.
(Иванову, важно)
Русский!.. благодари ее!
За здравье френологии,
Мудрейшей из наук!..
Хоть ей не верят многие,
Но, знать, их разум туг.
Она руководителем
Должна служить, ей-ей,
При выборе родителям
Мужьев для дочерей!
Ура черепословию;
Ура науке сей;
До капли нашей кровию
Пожертвуем мы ей!
(к ней, тревожно)
Что это ты, Лиза?
(хладнокровно)
В шкап, папаша; купаться.
(к ней, торопливо)
Подожди, Лиза, бесстыдница!.. Дай спустить занавес!
Примечания
- ↑ Читатель! я пробовал петь эти куплеты на голос: «Un jour maîtr corbeau»; выходит отлично. Испытай. — Примечание Козьмы Пруткова.