Ладно! Я тащить готов
И кадило, и покров...
Только выпью вот, вперёд:
Сухость горло мне дерёт!
Нам, церковным сторожам,
Всё ходить по мертвецам...
Слышь: сегодня на заре,
В ближнем доме, во дворе,
Барин пулей лоб разбил!
Сумасшедшим, значит, был...
И велели мне тащить
Обиход, чтоб хоронить.
Мало ль их в столице мрёт?
На покой идёт народ!
Видел в церкви я у нас,
Чуть есть служба, каждый раз,
Бледнолицую одну...
Как пройду я да взгляну!
Вид-то жалостный такой,
Почитай — что неживой...
Будет скоро ей капут!
Хоронить нас позовут;
Я и к ней, значит, стащу
И кадило, и свещу!..
Рядом с ней стоял порой
Молодец один лихой,
И хоть я и пьян бывал,
Ну, а всё меж них слыхал
Говор этакой... слова...
Шепотом... едва-едва!..
А вчера вот, в первый раз,
В несуразный, значит, час,
В храм пришли... Ну, невзначай
Повстречались, — мне на чай!
Мало ль что известно нам,
Нам, церковным сторожам?
Прихожу, значит, к нему,
Я к убивцу к самому,
Прихожу... ему поклон...
Глянул в лик! Тот самый... он!
Стал он барыне под стать:
Бледный, краски не видать,
Только лоб с угла разбит,
Перевязан и обмыт!
Что за притча! Ой, ой, ой!
Ведь вчера-то был живой!..
