В глубине бледноводной Балтийского моря
Возносился когда-то янтарный дворец
Синеокой царицы Юраты.
Стены были в чертогах — чистейший янтарь,
Золотые пороги, алмазные окна,
Потолки же из рыбьих чешуй.
И звучали в чертогах глубинных напевы,
И в русалочьих плясках мерцали там девы,
Взгляд у каждой — один поцелуй. 10 В глубине бледноводной Балтийского моря
Разослала однажды Юрата всех щук
Известить всех богинь знаменитых,
Что пожаловать к пиру их просит она,
И совет учинить о значительном деле,
О великой неправде одной.
И богини в чертогах царицы Юраты
Пировали, наряды их были богаты,
И держали совет под Луной.
«Вам известно, подруги, — сказала Юрата, — 20 Что властитель Земли и Небес, и Морей,
Мои всесильный отец Праамжимас
Поручил мне все воды и жителей их,
Всем вам знать, учинила ль кому я обиду,
Было счастье в кротости вод.
Но явился Цаститис, рыбак вероломный,
Над рекою он Свентой сидит, и, нескромный,
Он для рыб моих сети плетет.
«Вам известно, что даже и я не ловлю их,
Самой маленькой рыбки невинной не съем, 30 Ко столу подавать их не смею,
И уж как я люблю камбалу, а и то
С одного только бока ее объедаю,
И гуляет она на другом.
Покараем его, поплывем, и заманим,
И в объятьях стесним, и задушим, обманем,
И засыплем мы очи песком».
Так рекла, и поплыло сто лодок янтарных,
Чтоб свершить беспощадную грозную месть,
И плывут, и сияет им Солнце. 40 Тишина — в неоглядности призрачных вод,
И уж эхо разносит слова их напева:
«Эй, рыбак. Эй, рыбак. Берегись».
Вот уж устье реки, полноводной и в лете,
На прибрежьи рыбак развивал свои сети,
Вдруг пред ним изумруды зажглись.
Изумленный, глядит он: сто лодок янтарных,
Сто девиц в них пречудных, и свет ото всех,
Изумрудные очи у каждой.
А у главной, Царицы, глаза как сафир, 50 Как лазурь высоты, и как синее море,
Жезл янтарный в подъятой руке.
И поют, и поют, их напевы желанны,
И морские к нему приближаются панны,
На янтарном смеясь челноке. Глянь, рыбак, красивый, юный, Сети брось, иди в ладью, С нами вечно плясы, струны, Сделай счастьем жизнь свою. К нам иди, с душой не споря, 60 Слышишь, нежен тихий смех, Будешь ты владыкой Моря, И возлюбленным нас всех.
Опьянился рыбак чарованьем обманным,
И уж хочет он броситься в синюю глубь,
Вдруг свой жезл опустила Юрата,
«Стой, безумный. Хоть ты и виновен весьма,
Но тебя я прощу, ибо мне ты желанен,
Поклянись только в вечной любви».
«— Я клянусь». — «Так. Ты — мой. Каждый вечер я буду 70 Приплывать на заре». — «Не забудь». — «Не забуду.
Завтра — здесь». — «Поскорей приплыви».
Минул год. Каждый вечер царица Юрата
Приплывала на берег любить рыбака,
И любились они, и любились.
Но проведал об этих свиданьях Перкун,
И разгневался он, что богиня посмела
Полюбить одного из земных.
И однажды метнул молнеглазые громы,
И янтарные он опрокинул хоромы, 80 Разметал он обломками их.
Рыбака же, который был громом повергнут,
Приковал Праамжимас, там в Море, к скале,
Приковал перед ним и Юрату.
И на милого мертвого вечно она,
В глубине бледноводной Балтийского моря,
Смотрит, смотрит, любовью горя.
Оттого то в час бури нам слышатся крики,
И по взморью, за бурей, какие-то лики
Нам бросают куски янтаря.
