В. В. Воровский. Фельетоны
Издательство Академии наук СССР, Москва, 1960
Из речи Гучкова на съезде1.
Александр Иванович Гучков — в фартуке, с засученными рукавами — возился в оранжерее, покрикивая на двух садовников, взрыхлявших почву и поливавших цветы.
— Петр 2, а Петр, а ведь что-то растет?
— Растет, барин. А только что оно растет — никак не пойму.
— Корявое какое-то, — глухо прибавил Павел3.
— Да как же ему, братец, не быть корявым? — заволновался Гучков. — Знаешь, на какой почве оно растет? На ре-во-лю-ционной почве! Вот что!
— О??
— Да, на революционной. Взять чернозем крестьянских волнений, перемешать с осколками еврейских баррикад, полить водицей кадетской программы, и все пропитано эсеровским пироксилином…
— Ишь ты!..
— Вот и подумай, что может вырасти на этакой почве?
— Да уж что хорошего вырастет — одно слово конституция!
Между тем хилое растение медленно поднималось, принимая какие-то странные очертания.
— А ведь на розу становится похожим, — с умилением сказал Александр Иванович.
— Как будто, — подтвердил Петр.
— Держи карман шире, — мрачно проворчал пессимист Павел, но грозный взгляд Гучкова напомнил ему его место.
Растение все более оформлялось. Его стебли были жестки и колючи, но на конце одного из них начал вздуваться бутон с красной точкой в центре.
— Кажется, роза, — опять сказал Гучков, глядя заискивающе на Петра. — По-моему, настоящая английская Westminster-rose.
— Кто ее знает, — неуверенно ответил Петр, почесываясь в затылке. — Скорее восточную, меджилисскую розу напоминает.
— Самая российская, что на пустырях растет, — грубо буркнул Павел.
— Копай, окапывай, чего язык распустил! — окрикнул его Гучков.
Певел сердито надулся и начал копать.
В это время бутон лопнул, и раскрылся махровый, яркий, некрасивый цветок. Все бросились к нему.
— Так и есть — чертополох, — торжествующе заявил Павел.
Александр Иванович покраснел, как рак.
— Чего радуешься, дурак, — крикнул он. — Скорее, закрой справа окно — разве не слышишь, как дует оттуда. Если бы не этот холод, наверное, выросла бы роза…
— Ай, беда какая, — убивался Петр. — Как берегли, как холили — и что выросло.
— Пойми же, Петр, что на революционной почве ничего лучшего и не могло вырасти. С одной стороны, революционная почва, с другой — холод реакции, разве это подходящие условия для конституционной розы?
— Что же мы теперь делать будем? Как людям на глаза покажемся? — горевал Петр.
— Пустяки! Кто мешает нам признать этот своеобразный цветок новой разновидностью розы. Назовем его rosa psevdoconstitutionalis или rosa istinnorussa, — прибавил он, скромно опуская глаза.
— Что же, барин, назовем! — с тяжелым вздохом сказал Петр.
А Павел только сплюнул и сердито пошел закурить.
«Одесское обозрение»,
8 октября 1909 г.
Перепечатывается впервые.
Опубликован в день приезда Николая II в Одессу.
Фельетон «Хилая роза» — последнее выступление Воровского на страницах «Одесского обозрения».
После приказа градоначальника (см. прим. к фельетону «В кривом зеркале», № 81) издатель «Одесского обозрения» особенно старался не обострять отношений с властями. 11 октября 1909 г., вопреки воле Воровского и других членов редколлегии, он напечатал портрет Николая II в честь приезда царя в Одессу и посвятил этому событию почти две газетных полосы.
Этот акт угодничества со стороны издателя знаменовал отказ от былой линии газеты и окончательно завершил раскол в редакции «Одесского обозрения». 15 октября 1909 г. В. Воровский, Д. Тальников, А. Муров опубликовали следующее заявление в газете «Одесские новости»: «М. Г. Г. Редактор! Позвольте через посредство вашей уважаемой газеты заявить, что с 11 сего октября мы, заведующий редакцией и все сотрудники за исключением г. Ткачева, вышли из состава редакции „Одесского обозрения“ и слагаем с себя ответственность за новое направление этой газеты, идущее вразрез с прошлой традицией.
Примите и пр. Астров, Дель-Та, Кентавр, Лоренцо, П. Орловский, Псевдоним, Д. Тальников, Фавн».
В результате раскола «Одесское обозрение» выродилось в бесцветную умеренно-либеральную газету, быстро утратившую большую часть подписчиков.
1 Съезд партии октябристов происходил в Москве в октябре 1909 г.
2 Петр, Павел — очевидно, намек на двух «апостолов» либерализма — Петра Струве и Павла Милюкова.