Конецъ нашей исторіи разсказать недолго. Джоржъ Шельби отчасти изъ человѣколюбія, отчасти потому что его заинтересовало романическое стеченіе обстоятельствъ, поспѣшилъ прислать Касси купчую на Элизу. Имена и числа вполнѣ совпадали съ тѣми, какія ей удалось узнать, и въ душѣ ея не осталось сомнѣнія, что дѣло шло именно о ея дочери. Теперь ей оставалось только разыскать слѣды бѣглецовъ.
Такъ какъ по странной случайности, г-жа де Ту преслѣдовала ту же цѣль, то онѣ отправились вмѣстѣ въ Канаду, и принялись наводить справки по всѣмъ селеніямъ, въ которыхъ обыкновенно останавливаются бѣжавшіе невольники. Въ Амгерстбергѣ они нашли того миссіонера, который пріютилъ Джоржа и Элизу по пріѣздѣ ихъ въ Америку, и отъ него узнали, что интересовавшая ихъ семья живетъ въ Монреалѣ.
Прошло уже пять лѣтъ съ тѣхъ поръ, какъ Джоржъ и Элиза стали свободными людьми. Джоржъ нашелъ себѣ постоянныя занятія въ магазинѣ одного почтеннаго машиниста и зарабатывалъ достаточно, чтобы содержать свою семью, которая за это время увеличилась рожденіемъ дочки.
Маленькій Гарри, красивый и способный мальчикъ, ходилъ въ школу и учился очень хорошо.
Почтенный пасторъ Амгерстберга настолько заинтересовался расказомъ г-жи де Ту и Касси, что согласился на просьбу г-жи де Ту и поѣхалъ вмѣстѣ съ ними въ Монреаль помогать имъ въ розыскахъ. Всѣ путевыя издержки г-жа де Ту брала на себя.
Теперь просимъ читателя зайти вмѣстѣ съ нами въ небольшую, чистенькую квартирку въ предмѣстьѣ Менреаля. Вечеръ, Веселый огонь пылалъ въ каминѣ, на столѣ, покрытомъ бѣлоснѣжною скатертью, все готово къ ужину. Въ одномъ углу комнаты стоитъ столъ, покрытый зеленой клеенкой, на немъ письменный приборъ, перья, бумага, а надъ нимъ полка съ книгами.
Это кабинетъ Джоржа. Та самая любознательность, которая побудила его самоучкой выучиться читать и писать въ тяжелые годы его молодости теперь заставляла его все свободное время посвящать самообразованію.
Въ настоящее время онъ сидитъ за столомъ и дѣлаетъ выписки изъ книги, которую читаетъ.
— Полно тебѣ, Джоржъ, — говоритъ Элиза, — тебя цѣлый день не было дома. Оставь книгу, поговоримъ немножко, пока я завариваю чай.
Маленькая Элиза является на помощь матери. Она подходитъ къ отцу и старается отнять у него книгу, и самой усѣсться къ нему на колѣни.
— Ахъ, ты маленькая плутовка! — говоритъ Джоржъ, уступая, какъ при подобныхъ обстоятельствахъ обыкновенно дѣлаютъ мужчины.
— Вотъ и отлично! — замѣчаетъ Элиза, начиная хлѣбъ. Она нѣсколько возмужала, пополнѣла; волосы ея скромно зачесаны; видъ у нея вполнѣ счастливой и довольной женщины.
— Ну что, Гарри, какъ ты справился сегодня со своей задачей? — спросилъ Джоржъ, положивъ руку на голову сына.
Гарри лишился своихъ длинныхъ локоновъ, но у него остались тѣ же глаза съ длинными рѣсницами и смѣлый, открытый лобъ. При вопросѣ отца на лицѣ его вспыхнулъ румянецъ, и онъ отвѣчалъ съ торжествомъ: — Я сдѣлалъ ее, папа, самъ, съ начала до конца, и никто мнѣ не помогалъ!
— Это хорошо, — проговорилъ отецъ, — старайся во всемъ быть самостоятельнымъ, дружокъ. Ты счастливѣе, чѣмъ былъ я въ твои годы.
Въ эту минуту раздался стукъ въ дверь, и Элиза пошла отворить. Ея радостный возгласъ: — Какъ, это вы? — вызвалъ изъ за стола ея мужа, и онъ подошелъ привѣтствовать добраго пастора, изъ Амгертсберга. Съ пасторомъ пришли какія-то двѣ дамы, и Элиза попросила ихъ садиться.
Сказать по правдѣ, почтенный пасторъ составилъ маленькую программу того, какъ все должно произойти. И дорогой всѣ трое убѣждали другъ друга вести себя благоразумно и ни въ чемъ не отступать отъ этой программы.
Пасторъ сдѣлалъ знакъ обѣимъ женщинамъ сѣсть и вынулъ платокъ, чтобы вытереть ротъ передъ произнесеніемъ вступительной рѣчи, какъ вдругъ, къ ею великому смущенію, г-жа де Ту разрушила весь его планъ: она бросилась на шею Джоржу и безъ всякаго предисловія вскричала: — О, Джоржъ! Неужели ты не узнаешь меня? Я твоя сестра Эмилія!
Касси спокойно сѣла и, вѣроятно, очень хорошо сыграла бы свою роль, если бы передъ ней вдругъ не явилась маленькая Элиза, какъ двѣ капли воды похожая и ростомъ, и фигурой, и каждой чертой лица, каждымъ локончикомъ, на ея дочь, какой она ее видѣла въ послѣдній разъ. Малютка пристально заглянула ей въ лицо и Касси схватила ее на руки, прижала къ груди и проговорила: — Дорогая моя дѣточка, я твоя мама! — въ эту минуту она искренно этому вѣрила.
На дѣлѣ оказалось не легко привести все въ ясность и порядокъ. Но доброму пастору удалось, наконецъ, успокоить всѣхъ и произнести рѣчь, которой онъ предполагалъ начать объясненіе. Эта рѣчь настолько удалась ему, что всѣ слушатели разрыдались; какого же большаго успѣха могъ ожидать ораторъ древній или современный?
Они всѣ преклонили колѣни и пасторъ произнесъ молитву: бываютъ чувства до того волнующія и бурныя, что успокоить ихъ можно только, изливъ ихъ передъ престоломъ всемогущей Любви.
Послѣ этого новообрѣтенные родственники обнялись съ горячей вѣрой въ Того, кто сохранилъ ихъ невредимыми среди столькихъ опасностей и соединилъ ихъ вмѣстѣ.
Въ записной книжкѣ одного миссіонера, живущаго среди бѣглецовъ, спасшихся въ Канадѣ, встрѣчаются разсказы изъ дѣйствительной жизни иногда болѣе удивительные, чѣмъ всякіе вымыслы романистовъ. Да и можетъ ли быть иначе, при существованіи системы, которая разрываетъ семьи и разметываетъ въ разныя стороны ихъ членовъ, подобно тому, какъ вѣтеръ крутитъ и разметываетъ осенніе листья?
Берега Канады, дающіе пріютъ бѣглецамъ, часто соединяютъ тѣхъ, кто въ теченіе многихъ лѣтъ оплакивалъ другъ друга. Невыразимо трогательно то радушіе съ какимъ здѣсь встрѣчаютъ всякаго новоприбывшаго, въ надеждѣ получить отъ него какія либо свѣдѣнія о матери, сестрѣ, женѣ или ребенкѣ, потерянныхъ изъ виду среди мрака рабства.
Геройскихъ поступковъ здѣсь происходитъ больше, чѣмъ романическихъ: случается нерѣдко, что бѣглецъ, презирая всевозможныя пытки и даже смерть, возвращается назадъ, въ мрачную страну неволи, чтобы высвободить свою сестру, мать или жену.
Одинъ миссіонеръ разсказывалъ намъ про молодого негра, который спасшись бѣгствомъ, два раза возвращался, былъ пойманъ, вынесъ позорное наказаніе плетьми и снова бѣжалъ. Намъ читали его письмо къ друзьямъ, въ которомъ онъ говоритъ, что намѣренъ вернуться въ третій разъ, чтобы, наконецъ, увезти свою сестру. Какъ вы находите, читатель, герой онъ или преступникъ? Сдѣлали бы вы то же для своей сестры? Можете ли вы осудить его?
Но вернемся къ нашимъ друзьямъ, которыхъ мы оставили, когда они еще плакали и не могли придти въ себя отъ своей неожиданной радости. Мало по малу волненіе улеглось, они усѣлись за столъ и принялись мирно бесѣдовать. Касси посадила къ себѣ на колѣни маленькую Элизу, и временами такъ прижимала ее къ себѣ, что удивляла малютку; еще болѣе страннымъ казалось дѣвочкѣ, что эта пріѣзжая упорно отказывалась отъ пирожковъ, увѣряя, будто нашла что-то получше пирожковъ и совсѣмъ не хочетъ ѣсть.
Въ два, три дня съ Касси произошла такая перемѣна, что наши читатели съ трудомъ узнали бы ее. Безнадежное, мрачное выраженіе ея лица смѣнилось кроткимъ и довѣрчивымъ. Она сразу сдѣлалась членомъ семьи и привязалась къ дѣтямъ всѣмъ своимъ сердцемъ, такъ давно жаждавшимъ любви. Для нея казалось естественнѣе привязаться къ маленькой Элизѣ, чѣмъ къ своей собственной дочери, потому что дѣвочка была живымъ портретомъ малютки, которую она потеряла. Дѣвочка явилась соединительнымъ звеномъ между матерью и дочерью; черезъ нее онѣ узнали и полюбили другъ друга. Твердая, неуклонная вѣра Элизы, поддерживаемая постояннымъ чтеніемъ св. Писанія, дѣлала ее подходящей руководительницей для наболѣвшей, разбитой жизнью души ея матери. Касси сразу поддалась доброму вліянію и сдѣлалась благочестивой, любящей христіанкой.
Дня черезъ два г-жа де Ту болѣе подробно разсказала брату свои дѣла. Мужъ оставилъ ей крупное состояніе, которое она великодушно предлагала раздѣлить съ нимъ. Когда она спросила у Джоржа, что сдѣлать, чтобы помочь ему хорошо устроиться, онъ отвѣчалъ: — Дай мнѣ средства получить образованіе, Эмили; это всегда было моей завѣтной мечтой. Остальное самъ устрою.
По зрѣломъ обсужденіи рѣшено было, что вся семья уѣдетъ на нѣсколько лѣтъ во Францію и возьметъ съ собой Эммелину.
Во время путешествія красота молодо дѣвушки плѣнила сердце старшаго штурмана парохода, и вскорѣ по прибытіи въ гавань она вышла за него замужъ.
Джоржъ въ теченіе четырехъ лѣтъ слушалъ лекціи въ одномъ изъ французскихъ университетовъ, занимался съ неутомимымъ прилежаніемъ и сдѣлался вполнѣ образованнымъ человѣкомъ.
Политическія волненія во франціи заставили всю семью снова вернуться въ Канаду.
Свои чувства и взгляды, какъ человѣка образованнаго и развитого, Джоржъ всего лучше выразилъ въ письмѣ къ одному изъ своихъ друзей:
Моя жизнь до сихъ поръ еще не вполнѣ устроилась. Вы мнѣ говорили, что я смѣло могу вращаться среди общества бѣлыхъ, такъ какъ цвѣтной оттѣнокъ у меня очень незначителенъ, а въ женѣ и дѣтяхъ почти незамѣтенъ. Можетъ быть, вы правы, можетъ быть, при желаніи это было бы возможно. Но говоря откровенно, у меня нѣтъ этого желанія.
Мои симпатіи принадлежатъ расѣ матери, а не отца. Для отца я былъ не дороже красивой собаки или лошади, Для моей несчастной матери я былъ ребенкомъ; и хотя я не видалъ ее послѣ той жестокой продажи, которая разлучила насъ, я знаю, что она нѣжно любила меня, знаю это по себѣ, по тому что самъ перечувствовалъ. Когда я думаю обо всемъ, что она выстрадала, о моемъ собственномъ несчастномъ дѣтствѣ, о борьбѣ и отчаяніи моей героини-жены, о моей сестрѣ, проданной въ Новомъ Орлеанѣ на рынкѣ невольниковъ, — я стараюсь подавить въ себѣ нехристіанскія чувства, но никто не осудитъ меня, если я скажу, что не желаю слыть американцемъ, не желаю имѣть ничего общаго съ ними.
Я хочу дѣлить жребій угнетенной, порабощенной расы; и скорѣй желалъ бы быть двумя тѣнями темнѣе, чѣмъ одной свѣтлѣе.
Моя мечта, мое стремленіе — это примкнуть къ африканской національности, къ народу, который существовалъ бы самостоятельно, независимо отъ другихъ. Но гдѣ мнѣ найти его? Не въ Гаити. Въ Гаити нѣтъ главнаго условія для такого существованія. Рѣка не можетъ подняться выше своего истока. Раса, отъ которой произошли Гаитяне, была выродившаяся, ослабѣвшая, и, въ сущности говоря, пройдутъ вѣка прежде, чѣмъ порабощенное племя дойдетъ до чего нибудь.
Гдѣ же мнѣ искать? На берегахъ Африки я, вижу республику, основанную людьми, которые, благодаря своей энергіи и и своему самообразованію, лично возвысились надъ уровнемъ рабства. Послѣ подготовительнаго періода и временной слабости эта республика стала въ глазахъ всего свѣта независимымъ государствомъ^ признаннымъ и Франціей, и Англіей. Туда я хочу ѣхать, тамъ я буду жить среди моего народа.
Я знаю, что вы всѣ будете противъ меня. Но прежде чѣмъ разить, выкушайте! Пока я жилъ во Франціи, я съ интересомъ изучалъ исторію негровъ въ Америкѣ. Я слѣдилъ за борьбой аболиціонистовъ и колонизаціонистовъ, и, какъ посторонній зритель, вынесъ нѣкоторыя впечатлѣнія, которыя не могъ бы имѣть, если бы принималъ участіе въ борьбѣ.
Я согласенъ, что эта Либерія могла служить различными цѣлямъ, что наши угнетатели могли обратить ее въ орудіе противъ насъ; несомнѣнно они разными недостойными путями пользовались ею, какъ средствомъ отсрочить время нашего освобожденія. Но я спрашиваю себя: развѣ власть Божія не выше всѣхъ человѣческихъ замысловъ? Развѣ не можетъ Богъ разрушить всѣ ихъ планы, и ихъ руками создать для насъ наше государство?
Въ современномъ мірѣ государство можетъ образоваться въ одинъ день. Всѣ великія задачи республиканскаго строя и цивилизаціи уже разрѣшены. Не надо изобрѣтать ничего новаго, достаточно примѣнить существующее. Надо только дружно сплотиться, всѣми силами трудиться на пользу этого новаго дѣла, и весь роскошный Африканскій материкъ откроется для насъ и для дѣтей нашихъ. Нашъ народъ разольетъ волны цивилизаціи и христіанства по его берегамъ и положитъ начало могущественнымъ республикамъ, которыя разрастутся съ быстротой тропической растительности и будутъ существовать долгіе вѣка.
Вы скажете, что я покидаю своихъ братьевъ, томящихся въ неволѣ? Я думаю, это невѣрно. Если я забуду о нихъ на одинъ часъ, на одну минуту моей жизни, пусть Богъ забудетъ меня! Но что я могу сдѣлать для нихъ, живя здѣсь? Развѣ я могу разбить ихъ оковы? Я, какъ единица, ни въ какомъ случаѣ. Но если я войду въ составъ народа, который будетъ имѣть право голоса въ союзѣ другихъ народовъ, тогда иное дѣло. Народъ, государство имѣетъ право доказывать, убѣждать, умолять, защищать интересы своей расы; отдѣльному человѣку это не дано.
Когда Европа станетъ великимъ союзомъ свободныхъ государствъ — а я надѣюсь, что съ Божьею помощью это случится, — когда тамъ уничтожится крѣпостничество и всѣ несправедливости притѣсненія, вызываемыя соціальнымъ неравенствомъ, когда она, по примѣру Франціи и Англіи, признаетъ нашу самостоятельность, — тогда мы въ великомъ конгрессѣ націй возвысимъ свой голосъ въ защиту нашей порабощенной, страдающей расы. Не можетъ быть, чтобы тогда просвѣщенная Америка не пожелала стереть съ своего герба пятно, которое позоритъ ее въ глазахъ другихъ націй и является для нея поистинѣ такимъ же проклятіемъ, какъ и для рабовъ.
Но вы мнѣ скажете, что люди нашей расы имѣютъ такое же право жить въ Американской республикѣ, какъ ирландцы, шведы, нѣмцы. Согласенъ, имѣютъ. Мы должны бы жить рядомъ и вмѣстѣ съ американцами, мы должны быть свободны, мы должны возвышаться силою нашихъ личныхъ качествъ безъ всякаго различія цвѣта и происхожденія; и тотъ, кто отрицаетъ за нами это право, измѣняетъ собственнымъ принципамъ равенства людей. Именно здѣсь, въ Америкѣ, слѣдуетъ предоставить намъ это право болѣе, чѣмъ гдѣ либо. Здѣсь мы имѣемъ больше правъ, чѣмъ всѣ остальные люди, мы, обиженная раса, требующая вознагражденія. Но мнѣ лично этого не нужно, мнѣ нужно имѣть собственную страну, собственный народъ. Я убѣжденъ, что негрская раса имѣетъ свой особенности, которыя разовьются при свѣтѣ цивилизаціи и христіанства; эти особенности не одинаковы съ особенностями англо-саксонской расы, но въ нравственномъ отношеніи, быть можетъ, окажутся болѣе высокаго типа.
Англо-саксонской расѣ ввѣрены были судьбы міра въ первые вѣка цивилизаціи, въ періодъ ея борьбы и столкновеній. Суровость, непреклонность и энергія, отличающія эту расу, вполнѣ подходили для этого періода. Но, какъ христіанинъ, я мечтаю о наступленіи другого времени. Я вѣрю, что оно уже близко; судороги, отъ которыхъ въ наши дни мучатся народы, — это родовыя муки общаго мира и братства людей.
Я увѣренъ, что Африка будетъ развиваться въ духѣ христіанской религіи. Негры не созданы властвовать и повелѣвать, за то они великодушны, незлобивы, способны любить. Пройдя сквозь горнило несправедливости и притѣсненія, они поневолѣ должны были искать утѣшенія въ ученьи любви и всепрощенія, и, благодаря исключительно этому ученью, они окажутся побѣдителями, они распространятъ его на весь материкъ Африки.
Сознаюсь, самъ я въ этомъ отношеніи слабъ, въ моихъ жилахъ на половину течетъ горячая, пылкая саксонская кровь; но я имѣю возлѣ себя краснорѣчивую проповѣдницу евангелія, мою красавицу жену. Когда умъ мой начинаетъ блуждать, она возвращаетъ меня на путь истинный и указываетъ мнѣ христіанскія задачи нашей расы. Какъ христіанинъ-патріотъ, какъ учитель христіанства, хочу я ѣхать въ свою страну, въ свою излюбленную, славную Африку! Въ глубинѣ сердца я часто отношу къ ней дивныя слова пророка: я всѣ чуждались и ненавидѣли тебя, и ни одинъ человѣкъ не приблизился къ тебѣ. Я уже уготовилъ тебѣ вѣчную славу и воздвигну тебя на радость многимъ поколѣніямъ“.
Вы назовете меня мечтателемъ: вы скажете, что я, вѣроятно, не обдумалъ какъ слѣдуетъ того, что намѣренъ предпринять, Нѣтъ, я все обдумалъ, все разсчиталъ. Я ищу въ Либеріи не сказочной страны счастья, а поприще для работы. Я намѣренъ работать, напрягая всѣ силы, бороться со всевозможными трудностями и разочарованіями, работать до конца жизни. На это я ѣду, и въ этомъ отношеніи, надѣюсь, ожиданія не обманутъ меня.
Какъ бы вы ни относились къ моему рѣшенію, не отнимайте у меня вашей дружбы и вѣрьте, что я всѣмъ сердцемъ преданъ своему народу.
Черезъ нѣсколько дней послѣ этого Джоржъ съ женой, дѣтьми, сестрой и матерью отплылъ въ Африку. Если мы не ошибаемся, свѣтъ еще услышитъ о немъ. Объ остальныхъ нашихъ герояхъ мы не можемъ сообщить ничего особенно интереснаго, кромѣ развѣ нѣсколькихъ словъ о миссъ Офеліи и Топси; послѣднюю же главу мы намѣрены посвятить Джоржу Шельби.
Миссъ Офелія привезла Топси съ собой въ Вермонтъ къ большому удивленію мѣстнаго общества, которое въ Новой Англіи принято называть „наши“. „Наши“ сначала находили, что Топси являлась страннымъ и совершенно излишнимъ прибавленіемъ къ ихъ строго установленному домашнему строю. Но старанія миссъ Офеліи исполнить свой долгъ относительно дѣвочки оказались настолько успѣшными, что Топси скоро пріобрѣла расположеніе и семьи Сентъ-Клеровъ, и сосѣдей. Взрослой дѣвушкой она, по собственному желанію, приняла крещеніе и стала членомъ мѣстной церкви. Она оказалась такой разумной, дѣятельной и энергичной дѣвушкой, такъ искренно желала приносить пользу ближнимъ, что ее приняли миссіонершей на одну изъ африканскихъ „станцій“. И мы слышали, что та неутомимая дѣятельность и изобрѣтательность, которыя дѣлали ее такою неугомонною въ дѣтствѣ, нашли себѣ теперь болѣе безопасное и полезное примѣненіе — при обученіи дѣтей ея соплеменниковъ.
P. S. Нѣкоторымъ матерямъ будетъ вѣроятно пріятно узнать, что г-жѣ де Ту послѣ долгихъ розысковъ удалось напасть на слѣдъ сына Касси. Благодаря своей энергіи, онъ успѣлъ бѣжать изъ неволи нѣсколькими годами раньше матери и нашелъ пріютъ въ сѣверныхъ штатахъ среди друзей угнетенныхъ, вторые дали ему образованіе. Онъ собирается вскорѣ послѣдовать за родными родными въ Африку.