Владиміръ Мономахъ съ братомъ Ростиславомъ были въ Кіевѣ во время смерти и погребенія отца своего; лѣтописецъ говорить, что Мономахъ началъ размышлять: «если сяду на столѣ отца своего, то будетъ у меня война съ Святополкомъ, потому что этотъ столъ былъ прежде отца его»; и, размысливъ, послалъ за Святополкомъ въ Туромъ, самъ пошелъ въ Черниговъ, а братъ его Ростиславъ въ Переяславль. Если Мономахъ единственнымъ препятствіемъ къ занятію Кіевскаго стола считалъ старшинство, права Святополка Изяславича, то ясно, что онъ не видалъ никакихъ другихъ препятствій, именно не предполагалъ препятствія со стороны гражданъ Кіевскихъ, былъ увѣренъ въ ихъ желаніи имѣть его своимъ княземъ. Нѣтъ сомнѣнія, что уже и тогда Мономахъ успѣлъ пріобрѣсть народную любовь, которою онъ такъ славенъ въ нашей древней исторіи.
Мономахъ вовсе не принадлежитъ къ тѣмъ историческимъ дѣятелямъ, которые смотрятъ впередъ, разрушаютъ старое, удовлетворяютъ новымъ потребностямъ общества: это было лицо съ характеромъ чисто охранительнымъ. Мономахъ не возвышался надъ понятіями своего вѣка, не шелъ наперекоръ имъ, не хотѣлъ измѣнить существующій порядокъ вещей: но личными доблестями, строгимъ исполненіемъ обязанностей прикрывалъ недостатки существующаго порядка, дѣлалъ его не только сноснымъ для народа, но даже способнымъ удовлетворять его общественнымъ потребностямъ. Общество, взволнованное княжескими усобицами, столько потерпѣвшее отъ нихъ, требовало прежде всего отъ князя, чтобы онъ свято исполнялъ свои родственныя обязанности, не которовался (не спорилъ) съ братьею, мирилъ враждебныхъ родичей, вносилъ умными совѣтами нарядъ въ семью: и вотъ Мономахъ во время злой вражды между братьями умѣлъ заслужить названіе братолюбца. Для людей благочестивыхъ Мономахъ былъ образцомъ благочестія: по свидетельству современниковъ, всѣ дивились, какъ онъ исполнялъ обязанности, требуемыя церковію. Для сдержанія главнаго зла, усобицъ, нужно было, чтобъ князья соблюдали клятву, данную другъ другу: Мономахъ ни подъ какимъ предлогомъ не соглашался переступать крестнаго цѣлованія. Народъ испыталъ уже при другихъ князьяхъ бѣдствіе отъ того, что людямъ не доходила княжая правда, тіуны и отроки грабили безъ вѣдома князя: Мономахъ не давалъ сильнымъ обижать ни худаго смерда, ни убогой вдовицы, самъ оправливалъ (давалъ правду, судъ) людей. При грубости тогдашнихъ нравовъ, люди сильные не любили сдерживать своего гнѣва, при чемъ подвергнувшійся ему платилъ жизнію: Мономахъ наказывалъ дѣтямъ своимъ, чтобъ они не убивали ни праваго, ни виноватаго, не губили душъ христіанскихъ. Другіе князья позволяли себѣ невоздержаніе: Мономахъ отличался цѣломудріемъ. Обществу сильно не нравилось въ князьяхъ корыстолюбіе; съ неудовольствіемъ видѣли, что внуки и правнуки Св. Владиміра отступаютъ отъ правилъ этого князя, копятъ богатство, сбирая его съ тягостію для народа: Мономахъ и въ этомъ отношеніи былъ образцомъ добрыхъ князей; съ ранней молодости рука его простиралась ко всѣмъ, по свидетельству современниковъ, никогда не пряталъ онъ сокровищъ, никогда не считалъ денегъ, но раздавалъ ихъ обѣими руками; а между тѣмъ казна его была всегда полна, потому что при щедрости онъ быль образцомъ добраго хозяина, не смотрѣдъ на служителей, самъ держалъ весь нарядъ въ домѣ. Больше всѣхъ современныхъ князей Мономахъ напоминалъ прадѣда своего, ласковаго князя Владиміра: «Если поѣдете куда по своимъ землямъ (наказываетъ Мономахъ дѣтямъ), не давайте отрокамъ обижать народъ ни въ селахъ, ни полѣ, чтобъ васъ потомъ не кляли. Куда пойдете, гдѣ станете, напойте, накормите бѣдняка; больше всего чтите гостя, откуда бы къ вамъ ни пришелъ, добрый, или простой человѣкъ, или посолъ; не можете одарить его, угостите хорошенько, напойте, накормите: гость по всѣмъ землямъ прославляетъ человѣка либо добрымъ, либо злымъ». Что дѣтямъ наказывалъ, то и самъ дѣлалъ: позвавши гостей, самъ служилъ имъ, и когда они ѣли и пили досыта, онъ только смотрѣлъ на нихъ. Кромѣ усобицъ княжескихъ, земля терпѣла отъ безпрестанныхъ нападеній Половцевъ: Мономахъ съ ранней молодости стоялъ на — сторо́жѣ Русской земли, бился за нее съ погаными, пріобрѣлъ имя добраго страдальца (труженика) за Русскую землю по-преимуществу. Въ тотъ вѣкъ народной юности богатырскіе подвиги Мономаха, его изумительная дѣятельность не могли не возбудить сильнаго сочувствія, особенно когда эти подвиги совершались на пользу землѣ. Большую часть жизни провелъ онъ внѣ дома, большую часть ночей проспалъ на сырой землѣ; однихъ дальнихъ путешествій совершилъ онъ 83; дома и въ дорогѣ, на войнѣ и на охотѣ дѣлалъ все самъ, не давалъ себѣ покою ни ночью, ни днемъ, ни въ холодъ, ни въ жаръ; до свѣта поднимался онъ съ постели, ходилъ къ обѣднѣ, потомъ думалъ съ дружиною, оправливалъ (судилъ) людей, ѣздилъ на охоту или такъ куда-нибудь, въ полдень ложился спать, и потомъ снова начиналъ ту же дѣятельность. Дитя своего вѣка, Мономахъ сколько любилъ пробовать свою богатырскую силу на Половцахъ, столько же любилъ пробовать ее и на дикихъ звѣряхъ, былъ страстный охотникъ: дикихъ коней въ пущахъ вязалъ живыхъ своими руками; туръ не разъ металъ его на рога, олень бодалъ, лось топтала ногами, вепрь на боку мечъ оторвалъ, медвѣдь кусалъ, волкъ сваливалъ вмѣстѣ съ лошадью. «Не бѣгалъ я для сохраненія живота своего, не щадилъ головы своей», говорить онъ самъ: «Дѣти! не бойтесь ни рати, ни звѣря, дѣлайте мужеское дѣло; ничто не можетъ вамъ вредить, если Богъ не повелитъ, а отъ Бога будетъ смерть, такъ ни отецъ, ни мать, ни братья не отнимутъ; Божье блюденье лучше человѣческаго!» Но съ этою отвагою, удалью, ненасытною жаждою дѣятельности, въ Мономахѣ соединялся здравый смыслъ, смѣтливость, умѣнье смотрѣть на слѣдствіе дѣла, извлекать пользу; изъ всего можно замѣтить, что онъ былъ сынъ добраго Всеволода и вмѣстѣ сынъ царевны греческой. Изъ родичей Мономаха были и другіе не менѣе храбрые князья, не менѣе дѣятельные, какъ напр. чародѣй Всеславъ Полоцкій, Романъ и Олегъ Святославичи; но храбрость, дѣятельность Мономаха всегда совпадали съ пользою для Русской земли; народъ привыкъ къ этому явленію, привыкъ вѣрить въ доблести, благоразуміе, благонамѣренность Мономаха, привыкъ считать себя спокойнымъ за его щитомъ, и потому питалъ къ нему сильную привязанность, которую перенесъ и на все его потомство. Наконецъ, послѣ личныхъ доблестей не безъ вліянія на уваженіе къ Мономаху было и то, что онъ происходилъ по матери отъ царской крови; особенно, какъ видно, это было важно для митрополитовъ Грековъ, и вообще для духовенства.
