Михаил Кузмин
Футуристы править
Группа итальянских поэтов и художников объединилась под названием «футуристов». И название, и программа страдают неопределенностью. Кто же не думает о будущем и кто может его предсказать? Конечно, мы все живем настоящим и соприкасаемся с прошлым и будущим постольку, поскольку они входят в это настоящее. Здесь опасно нарушать равновесие, потому что прошлое без будущего мертво и недейственно, будущее же без прошлого беспочвенно, гадательно и неубедительно.
Дороже всего нам соединение обоих в настоящем, равнодушие к которому влечет неминуемо пессимизм, уничтожение дееспособности и омертвение. Программа футуристов составлена пестро, случайно и противоречиво: запрещение обнаженности в живописи на 10 л. (?), презрение к прошлому и возвеличение д’Аннунцио, национализм, гибель Австрии, презрение к женщинам, закрытие музеев и уничтожение Венеции как исторического памятника. В смысле положительных тезисов только футуризм, т. е. вещь весьма неопределенная, авиация, фабрика. Все это изложено в весьма крикливых прокламациях, которые рассыпают даже с колокольни св. Марка. Устраиваются спектакли, выставки, процессии с барабанным боем, и обо всем этом предупредительно сообщается в преувеличенных выражениях посредством брошюр, манифестов, летучих листков и т. п.
Журнал же футуристов «Poesia» совмещает в себе такие имена, как П. Адан, А. де Ренье, К. Мандес, Ада Негри, Суинберн, Демель и из русских — В. Брюсов, т. е. достаточно разнородные и если и совпадающие по своим тенденциям с программою футуристов, то очень отчасти. На анкету же по поводу «vers libre», изданную отдельной книжкой, первоклассные поэты отозвались уклончиво и кратко (особенно д’Аннунцио и А. де Ренье), и обширные рассуждения прислали или второстепенные писатели, или экзотические (румыны, чехи) да несколько ученых журналистов, очутившихся в не совсем ловком положении. Среди сторонников этого движения есть люди, не лишенные таланта (напр., Маринетти), что нам лично важнее всего, так как мы судим не по словам, а по действиям; что же касается саморекламной шумихи, мы готовы видеть в ней южный темперамент, местные нравы и увлечение «манифестами», хотя бы и непродуманными. Значительнее ли оно школ «научной поэзии», «инструменталистов», «идеистов», «машинистов», «фюмистов» и прочих — как эти самые школы готовы друг друга, ссорясь, заклеймить, — мы не знаем, да, признаться сказать, не особенно и задумываемся об этом, так как поэт нам важнее школы и мы привыкли любить Ж. Мореаса и А. де Ренье одинаково в периоды их принадлежности к различным течениям. Что же касается вандальских призывов к разрушение Венеции и музеев, мы уверены, что большинство поэтов, участвующих в той же «Poesia», встали бы на их защиту от «футуристской» толпы. Если это движение вызвано жизнью, конечно, оно видоизменится и будет действенно, если же выдумано двумя-тремя недовольными головами, конечно, оно исчезнет. Если же оно выдвинет новые таланты, это будет лучше всего, независимо от того, будут ли они ходить с барабаном по улицам Милана и пугать голубей с колокольни св. Марка своими прокламациями или сидеть в «башне из слоновой кости», как Ст. Георге.
Впервые опубликовано: «Аполлон». 1910. N 9. 2-я паг. С. 20-21.
Оригинал здесь: http://dugward.ru/library/kuzmin/kuzmin_futuristy.html.