Флаг над сельсоветом (Недогонов)

Флаг над сельсоветом
автор Алексей Иванович Недогонов
Опубл.: 1947. Источник: az.lib.ru • (Отрывки из поэмы).

Алексей Недогонов
Флаг над сельсоветом

править
Отрывки из поэмы

Слух прошёлся по домам:

в доме агронома

был не кто-нибудь, а сам

секретарь райкома.

Там побудет, здесь побудет,

всё расспросит, всех рассудит

Ведь райкомную работу

не уложишь в пять минут.

Это ясно — всё в заботу,

дать указку — тоже труд.

А решаются и словом

неотложные дела…

И дохнуло свежим, новым,

словно ветром в два крыла…

Секретарь ходил с Петровым

по владениям села.

За усадьбою и окол

оглядел он все места,

всё до колышка отрогал,

всё ощупал до винта.

Оглядел — добротно ль сбиты

два навеса на току?

Все ль хранилища расшиты?

Все ль машины начеку?

В деле на слово не верил,

не работал наугад:

с вечной ручкою проверил

списки звеньев и бригад.

И ремонт инвентаря

не минул секретаря.

Кузня жаром полыхала,

жеребец у кузни ржал:

дед Семён ковал Капрала,

под усами гвоздь держал.

(У Семёна-коваля

волос света ковыля,

сам Семён с вершок,

борода с горшок.)

Обращаются к Семёну:

Добрый день!

Привет району!

В кузне, словно в тесной будке:

спицы, вилы, обода,

дубли В от самокрутки,

две рессоры в промежутке

и в корыте для остудки

ржой пропахшая вода.

Гость Семёну без обману

добрых слов наговорил,

а за ковку не по плану

пропесочил, пожурил.

А потом серьёзным словом

речь такую вёл с Петровым:

На хозяйство жмёшь умело, —

разделяю твой восторг,

но пойми — совсем не дело,

если… с холодком парторг,

если он — в хвосте обоза.

Вижу я, на сто дворов

есть и впрямь глава колхоза,

ну, а где парторг Петров?

Тот Петров, чтобы на факте

доказал, что он — в виду:

с коммунистами в контакте,

с партработою в ладу?

Агитатор есть? Гадаешь:

то ли есть, а то ли нет.

Как с беседами? Не знаешь —

восемь бед на пять бесед.

Отпусти на время вожжи:

конь с дороги и — во ржи,

чудь повадку дай, а позже

попытайся — удержи.

Так и в деле, если круто

не берёшься за дела:

чуть замешкал, а минута

драгоценною была.

Повторяю — службу знаешь.

Но коль делаешь одно,

а другое забываешь —

значит, слабое звено.

А вот ты с людьми встречайся,

слово взвесь и в душу влезь,

не выходит — добивайся,

там не вышло — выйдет здесь…

Ну, а где же твой, серьезный,

громкий голос вожака?

Где ж она — в семье колхозной —

нашей партии рука?

Здесь, в Дубровском сельсовете,

в год, который так суров,

кто за партию в ответе?

Кремль один? А ты, Петров?..

Секретарь умолк. Постукал

мундштучком о ноготок,

выгнул папиросы угол,

прикурил, пустил дымок.

Предколхоза так неловко

вдруг почувствовал себя:

будто сразу вся Дубровка

навалилась на тебя.

«Что, Петров? Ага, Петров?» —

шёпот шёл со всех дворов.

Секретарь часы протёр:

Есть к народу разговор.

В сельсовете ровно в три

коммунистов собери….

… Секретарь шагал с Петровым

к сельсовету

по селу.

Молоточек по подковам

застучал опять в углу.

Дед Степаныч — сторож — слышал

всё, что было за стеной.

Вслух сказал, пока не вышел:

Секретарь-то разбитной.

Подошёл старик к Семёну:

Слышь, а нам-то повезло, —

так и ходит по району:

взялся город за село…

А коваль в усы:

Небось,

из Москвы задание…

Слава богу, началось

соцсоревнование…

В тени навеса — стол простой;

в муравке, словно в тине.

Чугун с окрошкою густой

стоит посередине.

И слышен голос в тишине:

— Какой я сон видала!..

И всё, что видела во сне,

Смирнова Ксения в звене

девчатам рассказала.

— Погодка славная была,

стоял денёк погожий.

И за околицей села

мне встретился прохожий.

Остановился он. И я,

как вкопанная, стала.

Зашлася душенька моя —

я Сталина узнала.

«Товарищ Сталин, — мыслю я, —

по чьей великой воле

в такой одежде с вами я

здесь повстречалась в поле?

Да я бы сбегала домой,

обновку б хоть надела…»

А он глядит — такой родной,

И я гляжу несмело.

Гляжу, подружки, и стою.

А он: «Вы удивились?»

И руку подаёт свою,

и мы разговорились.

Он с трубкою своей резной,

в костюмчике военном

таким душевным был со мной,

сердечным, откровенным.

Я говорю ему, что наш

колхоз в большом почёте.

Он вынимает карандаш

и пишет всё в блокноте.

А я, подруженьки, стою.

А он, прервав писанье,

спросил фамилию мою

и по работе званье.

И почему-то стало мне

свежо, как на морозе.

«А как в дубравской стороне

живёте вы в колхозе?»

Молчу. Не знаю, что сказать,

с чего ответ ему начать.

«Товарищ Сталин, — говорю, —

заверю вас на месте:

Дубровка наша к Октябрю

придёт с подарком чести.

Мы всю страну снабдим зерном…»

«Постойте-ка, Смирнова.

Я, — говорит он, — не о том

хочу услышать слово.

Всё это правильно. Но вот

скажите: как народ живёт?

Скажите за своих людей

иль о себе хотя бы,

но только просто, без статей,

не в мировом масштабе.

Душою не кривите,

Открыто говорите».

«Я тайн в себе не берегу —

открыто всё сказать могу.

Мы жили до войны в селе

привольно и богато,

а летось вот на всей земле

случилось трудновато.

Чего скрывать? Была одна

беда — в сусеке сухо.

Встаёшь бывало до звена,

Захочешь есть — опять она,

Проклятая макуха.

Я понимаю, что у нас

на это две причины:

война, товарищ Сталин, — раз

и два — неурожай как раз,

не знать бы той кручины…

Сейчас совсем другой вопрос:

Хлеба в полях — на славу.

И я скажу, что наш колхоз

Трудами горд по праву.

Ой, сколько, — говорю, — пришлось

Дней напролёт трудиться,

Чтоб всем народам довелось

плодами насладиться

Скажу, товарищ Сталин, вам,

не ваша б коль забота,

не знали б мы, что делать нам:

без помощи моим рукам

невмоготу работа…»

«Я рад за ваших земляков»…

И мы простились так тепло,

наговорились вволю.

Над головою солнце шло,

А Сталин

шёл по полю.

И был таким святым покой —

родной земли цветенье.

— К чему б, девчата, сон такой?

— А это к счастью, Ксенья…

1947 г.