Карл Радек. Портреты и памфлеты. Том первый
Государственное издательство «Художественная литература», 1934
ФИНЛЯНДИЯ править
Немцы двигаются на Гельсингфорс. Падение Гельсингфорса ожидается ежедневно. Красная гвардия финских рабочих, которая победоносно сражалась с белой гвардией финской буржуазии, должна отступать перед напором германской артиллерии, германских матросских батальонов. Она устилает трупами поля сражения, и ей придется умереть или искать убежища на русской территории, среди русских рабочих.
Ликвидируется победоносная финляндская рабочая революция германскими штыками.
Мирный договор между Германией и Россией запрещает в пределах Финляндии вести агитацию против германского правительства и против финской буржуазии, которая при помощи германских штыков становится снова правительством финского народа.
Но ярче, чем это мог бы сделать самый лучший агитатор, кричат на весь мир рабочим всех стран простые сопоставленные факты.
Сто лет угнетал царизм маленький финский народ. Он хотел отнять у него самостоятельность и финскую культуру, дабы сделать из Финляндии русскую окраину, защищающую доступ к Петербургу и позволяющую русской армии в удобный момент продвинуться дальше против Запада. Но финский крестьянин, работающий в поте лица своего на скупой каменистой земле, держался за нее когтями, смотрел исподлобья на пришельца. Уступал его насилию, давал дань, но оставался при своей культуре, при своей самостоятельности.
Современем пришли с Востока и с Запада новые победители, пришли паровые машины, засвистели их гудки в лесах, между тихими озерами, завизжала пила, и северный лес Финляндии пошел на фабрики, где его переделывали в бумагу. Участь леса разделяли торпары, превращаясь из безземельных крестьян, работающих на кулака и помещика, в пролетариев.
Долго складывался новый класс и под новым игом творил новые думы, думы не только о национальной свободе Финляндии, но и об уничтожении дней нужды и насилия, о создании в снегах Финляндии, под ее холодным небом, храма братства и равенства. И впервые началось действительное сближение между Финляндией и Россией, создалась связь между молодым финским и русским пролетариатом. Русские революционеры искали убежища в Финляндии, в которой русский царизм не успел еще вырвать с корнем всех свобод, и находили там братскую помощь финских товарищей. Много финских рабочих, ищущих хлеба в России, вошло в ряды русского рабочего движения.
Видела их тюрьма русская, отпирала им ворота свои Сибирь. И когда поднялась волна рабочего движения в России, угрожая в 1905 г. царскому трону, то и рабочий класс Финляндии ударил с удвоенной энергией по бастилии царизма.
Часто говорили о практицизме финского рабочего движения, о его узких горизонтах. Да, главари рабочего класса Финляндии отличались практичностью бывших крестьян. Многие из них, прошедшие выучку у американского капитализма и американского профессионального движения, помножили еще свою крестьянскую практичность на американскую. Взгляд их был обращен на непосредственно достижимую цель, им грезилось мирное строительство, в котором камень кладут на камень и создается здание. Они создали сильное профессиональное движение, стройную партийную организацию, которой мог бы гордиться пролетариат самых культурных стран.
Если немецкие и вообще европейские ученые лицемерно пели славу маленькой культурной стране, где нет безграмотных, где нет алкоголизма, то рабочие Европы с искренним удовлетворением следили за результатами практицизма финских рабочих.
Пришла революция 1917 г., она разбила цепи на руках и ногах финского пролетариата, дала финскому народу полную свободу, и многие снова заговорили, что рабочий класс Финляндии практичен, что он займется теперь «мирной» работой, будет дальше строить свои профессиональные союзы и партийные организации, что он воздержится от всяких «русских авантюр». Возможно, что так и представлялось будущее рабочего класса Финляндии большинству его вождей. Но нужда, голод, притязания финской буржуазии, которая национальную свободу понимала не иначе, как свободу угнетения рабочего класса, влили в грудь финских пролетариев жажду революционной борьбы, жажду слияния с мощным потоком русской революции. Рабочий класс Финляндии не позволил вождям удержать себя, он стал на путь «романтизма», путь борьбы за власть и поднялся с оружием в руках против своей буржуазии. В культурной Финляндии, в стране грамотных и трезвых людей, в стране мощных организаций, в стране трезвых вождей загорелось пламя гражданской войны. Вся «буржуазная Европа, которая на русскую революцию смотрела как на судороги анархии, должна была утешать себя ложью, что революция Финляндии не революция финских рабочих, что это эксцессы разнузданной русской солдатчины. Она должна была утешать себя этой ложью, ибо в противном случае ей пришлось бы посмотреть правде в глаза и сказать: революция в Финляндии — это сумерки богов капитализма. Борьба финских рабочих — это только первый ответ на призыв русской революции, за ним последуют другие, ибо во всех странах капитализм создал ад, в котором люди не могут больше жить.
Финские рабочие доказали своей геройской борьбой, что им не надо чужих освободителей, что революция в Финляндии — их кровное дело, и когда приходилось нам говорить с русскими, борющимися в рядах финских красногвардейцев, то мы слышали только один упрек: они не умеют отступать. Все рассказы об ожесточенности, с которой ведется гражданская война в Финляндии, рассказы, которые европейская буржуазная печать сообщала читателям своим, как известия о русских зверствах в Финляндии, доказывают, сколько горя, сколько ненависти накопилось в сердцах финского пролетариата против своей отечественной буржуазии.
Русская революция освободила финский народ от национального гнета царизма. Рабочий класс Финляндии захватил власть в свои руки, дабы освободить трудящиеся массы Финляндии от ига собственной буржуазии. И рабочий класс Финляндии справился бы со своей задачей и в вооруженном бою и в организационной работе. Военное положение белогвардейцев ухудшалось с каждым днем. Что касается организационных задач, то на мой вопрос, как обстоит дело с саботажем чиновников в Финляндии, Ирье Сирола, народный комиссар иностранных дел Финляндии, ответил мне, смеясь: „У нас нет саботажа; мы просто не нуждаемся в старой бюрократии, мы ее упразднили, наши люди сами справятся с делом“.
На эту победоносную революцию рабочего класса Финляндии наступает германский империализм, чтобы стереть ее с лица земли. Перед нашими глазами встают тени растерзанной Бельгии. На четвертом году войны германский империализм нападает на страну, не только не борющуюся против него, но даже не помышлявшую о каком-либо» участии в войне. Но между Бельгией первых дней войны и Финляндией, которую хочет растоптать германский империализм, глубокая разница. Когда германский империализм топтал своими ногами солдат Бельгии, он мог хотя бы указать на необходимость этого шага со своей военной точки зрения. На длинной линии от Лонгви до Бельфора заграждает одна крепость за другой дорогу во Францию и, пока германским войскам удалось бы прорвать эту цепь, английские войска заняли бы совместно с французскими Бельгию, чтобы ударить по правому германскому флангу. Со стороны русской республики не угрожает Германии никакая опасность.
Русская советская республика только еще создает основы своей военной силы, и германские империалисты знают великолепно, что рабочее правительство России ожидает после Иены 1918 г. своего Седана не от оружия, а от революции европейского пролетариата.
Германское правительство знает, что мы создаем армию только для защиты своего существования и своих свобод. Но даже если германское правительство намерено подготовлять новое наступление на Россию, ему не нужна для этой цели Финляндия.
От Пскова и Нарвы оно может подвинуть в несколько часов свои эшелоны по направлению к Петрограду. Если германское правительство пытается занять Финляндию после того, как оно заняло все балтийское побережье России, после того, как оно захватило Аландские острова, то оно делает это в двух целях: оно хочет, во-первых, создать из Балтийского моря германское море, принудить Швецию войти безраздельно в сферу влияния Германии, дабы, таким образом, владычество Германии расширилось от Тигра и Евфрата до Нордкапа. Чтобы немецкий волк мог в спокойствии пожирать награбленное добро народа, ему надо задавить всякую рабочую революцию, всякий очаг социализма.
И вот вторая цель нашествия немцев на Финляндию. Германский империализм хочет задушить финских рабочих, дабы немецкие рабочие не имели перед глазами своими образа рабочего класса Финляндии, который даже на каменистой почве бедной маленькой страны уничтожает нужду и эксплоатацию и создает общество равных, свободных людей, скинувших иго всякого рабства. И здесь тоже бросается в глаза разница между Бельгией 1914 г. и Финляндией 1918 г. В Бельгии во главе национального отпора стала буржуазия, она сумела потянуть за собой рабочий класс. В Финляндии буржуазия позвала на помощь против восставших рабочих полчища чужого поработителя, она продает свободу своей страны, дабы сохранить неприкосновенными свои барыши.
В марте 1848 г. перед восставшим немецким народом встала грозная опасность, что русский царизм задушит молодую свободу Германии. Через год русские казаки громили венгерскую революцию. Теперь, через 70 лет, всякий поднимающийся народ, рабочий класс всякой страны, идущий в бой со своими эксплоататорами, будет смотреть на Берлин как на цитадель европейской контрреволюции. И чувство ненависти, в котором воспитывались поколения рабочих в Европе по отношению к царизму, охватывает их теперь, когда они думают о германском империализме; и к этому чувству прибавляется другое: чувство неслыханной горечи при мысли о том, что там, в Германии, живет самый сильный рабочий класс мира и что он еще не сумел посадить на цепь дикого зверя германского империализма, рвущего живое тело народов в куски.
11 апреля 1918 г.