Замки, узоры, цветы и цвета,
Сказка, где каждая краска, черта
С каждой секундой — не та, 5 Фата Моргана
Явственно светит лишь тем, кто, внимательный, рано,
Утром, едва только Солнце взойдёт,
Глянет с высокого камня на Море,
К солнцу спиной над безгранностью вод, 10 С блеском во взоре,
К Солнцу спиной,
Правда ль тут будет, неправда ль обмана,
Только роскошной цветной пеленой
Быстро возникнет пред ним над волной 15 Фата Моргана.
1. КРАСНЫЙ
Кораллы, рубины, гранаты,
Вы странным внушеньем богаты: —
На вас поглядишь — и живёшь,
Как будто кого обнимаешь, — 5 На вас поглядев, понимаешь,
Что красная краска не ложь.
О, кровь, много та́инств ты знаешь!
Когда по равнине пустынной-седой
Скользишь утомлённо чуть зрячей мечтой, 10 Лишь встретишь ты красный какой лоскуток, —
Вмиг в сердце — рождение строк,
Как будто бы что-то толкнуло мечту,
И любишь опять горячо Красоту
И красочный ловишь намёк.
15 О, кровь, я намёков твоих не сочту!
Когда, как безгласно-цветочные крики,
Увижу я вдруг на июльских лугах
Капли крови в гвоздике,
Внутри, в лепестках, 20 Капли алые крови живой,
Юной, страстной, желающей ласк, и деления чуждой на «мой» или «твой», —
Мне понятно, о чём так гвоздика мечтает,
Почему лепестки опьянённому Солнцу она подставляет: —
Вижу, вижу, вливается золото в алую кровь, 25 И теряется в ней, возрождается вновь,
Взор глядит — и не знает, где именно Солнце,
Где отливы и блеск золотого червонца,
Где гвоздики девически-нежной любовь.
О, кровь, как ты странно-пленительна, кровь!
30 Вот, словно во сне,
Почудились мне
Столепестковые розы,
В оттенках, в несчётности их лепестков
Вновь вижу, как девственны, женственны грёзы, 35 Но знаю, что страстность доходит почти до угрозы,
Знаю я, как бесконечно богаты уста,
Поцелуи, сближенье, альков,
Как первозданно богаты два рта,
В красноречьи без слов. 40 Я гляжу, и теряюсь, робею,
Я хочу, и не смею
Сорвать эту розу, сорвать, и познать упоенье, любовь.
О, кровь, сколько таинств и счастий скрываешь ты, кровь!
2. РОЗОВЫЙ
Румянец яблока, на фоне Сентября,
С его травой-листвой воздушно-золотою,
Румянец девушки, когда горит заря,
Румянец девушки, идущей за водою, 5 Меж тем как в серебре и в зеркале реки
Мелькают, зыбкие, и пляшут огоньки.
Румянец сладостно-стыдливого незнанья,
Когда услышит вдруг она
Её смутившее признанье, 10 И он, сдержав своё дыханье,
Безмолвно чувствует, что радость — суждена.
И наконец ещё, румянец тот, предельный,
Когда они вдвоём сливаются в одно,
И чашей полной, чашей цельной 15 Пьют сладко-пьяное вино,
И в этой неге беспредельной,
В предвестьи сказки колыбельной,
Разбиться чаше суждено.
3. ПРЕДРАССВЕТНО-ЛЕПЕСТКОВЫЙ
Неназываемый цветок,
Который нежен и прелестен,
И каждой девушке известен,
Как всем певцам рожденье строк. 5 Неназываемый цветок,
Что только раз один алеет,
И повторяться не умеет,
Но всё вложил в один намёк.
Неназываемый цветок.
4. ГОРИЦВЕТНЫЙ
Лепестки горицвета, оранжево-огненно-красные,
При основании — с чёрным пятном.
Не сокрыты ли здесь указанья, хотя и неясные, —
Как и в сосуде с пурпурным вином? 5 Веселимся, пьянимся мы, любимся, жаркие, страстные, —
Тёмный отстой неразлучен со дном.
5. ЖЁЛТЫЙ
Спрошу ли ум, в чём жёлтый цвет,
Душа сейчас поёт ответ,
Я вижу круг, сиянье, сферу,
Не золото, не блеск его, 5 Не эту тяжкую химеру,
Что ныне стала — вещество
Для униженья моего,
О, нет, иное торжество: —
Подсолнечник, цветок из Пе́ру, 10 Где знали, как лазурь очей
Нежна от солнечных лучей.
6. КРАСНЫЙ И ЖЁЛТЫЙ
Камень и камень, бездушная груда
Камни и камни, их глыба темна.
Всё же, в них скрытое, явится чудо,
Только им быстрая встреча нужна.
5 Камень о камень ударит случайно,
Жёлтые, красные искры летят,
В тёмной бесцветности — яркая тайна,
Искры чаруют нежданностью взгляд.
В камне скрываются искры живые. — 10 Сколько же в нас неоткрытых цветов!
Дайте увидеть цветы золотые,
Быстрая встреча нужна для умов!
7. КРАСНЫЙ И ГОЛУБОЙ
Красный цвет — горячий цвет,
Голубой — холодный.
Оба шлют глазам привет,
Но мечтой несродной.
5 Говорит один — люблю,
Всё сожгу любовью,
Камни в лаву растоплю,
Небо вспыхнет кровью.
А другой не говорит, 10 Не грозит, не ма́нит,
В нём спокойный вечный вид,
Вечность не обманет.
Красный всё зовёт на бой,
Жаждет вновь завязки. 15 Ум ласкает — голубой,
Правдой детской ласки.
Тихий шелест Сентября,
И умильный свист синицы,
Улетающие птицы,
Пышный праздник янтаря.
5 Праздник Солнца золотого,
Углублённый небосклон,
На лазури — жёлтый клён,
Остров моря голубого.
Все оттенки желтизны, 10 Роскошь ярких угасаний,
Трепет красочных прощаний,
Траур Лета и Весны.
12. ЗЕЛЁНЫЙ
На странных планетах, чьё имя средь нас неизвестно,
Глядят с восхищеньем, в небесный простор, существа,
Их манит звезда, чьё явленье для них — бестелесно,
Звезда, на которой сквозь Небо мерцает трава.
5 На алых планетах, на белых, и ласково-синих,
Где светят кораллом, горят бирюзою поля,
Влюблённые смотрят на остров в небесных пустынях,
В их снах изумрудно, те сны навевает — Земля.
13. ЗЕЛЁНЫЙ И ЧЁРНЫЙ
Подвижная сфера зрачков, в изумруде текучем сужаясь,
Расширяясь, сливает, безмолвно, привлечённую душу с душой.
В глубоких зрачках, искушенья, во влаге зелёной качаясь,
Как будто бы манят, внушают: «Приблизься, ты мне не чужой».
5 О, травянистый изумруд,
Глаза испанки светлокудрой!
Какой художник нежно-мудрый,
Утонченник, сказался тут?
Где всё так жарко, чернооко, 10 Где всюду чёрный цвет волос, —
В сияньи белокурых грёз,
Испанка-нимфа, одиноко,
Порой возникнет — и на вас
Струит огонь зелёных глаз.
15 Всего красивей чёрный цвет
В зрачках зелёных глаз.
Где водный свет? Его уж нет.
Лишь чёрный есть алмаз!
Зелёно-бледная вода, 20 Русалочий затон, —
О, не одна здесь спит беда,
И чуток этот сон.
И каждый миг, и каждый час
Воздушный изумруд, 25 Воздушный цвет зелёных глаз
Поёт мечте: «Я тут!»
Зрачок растёт, и жадный свет
Зовёт, берёт, светясь.
Где целый мир? Его уж нет, 30 Лишь чёрный есть алмаз!
14. СИНИЙ
Пустынями эфирными, эфирными-сапфирными,
Скитается бесчисленность различно-светлых звёзд.
Над этими пространствами, то бурными, то мирными,
Душою ощущается в Эдем ведущий мост.
5 Зовётся ли он Радугой, навек тысячецветною,
Зовётся ли иначе как, значения в том нет.
Но синий цвет — небесный цвет, и грёзою ответною
Просящему сознанию даёт он ряд примет.
Примет лазурно-радостных нам в буднях много светится, 10 И пусть, как Море синее, дороги далеки,
«Дойдёшь», тебе вещает лён, там в Небе всё отметится,
«Дойдёшь», твердят глаза детей, и шепчут васильки.
15. НЕЖНО-ЛИЛОВЫЙ
Колокольчик на опушке леса,
С звонами, что внятны слуху фей,
Бархатисто-пышная завеса,
Возле лиловатых орхидей.
5 В лепете романса — цвет сирени,
Сад мечты, и в нём упавший лист,
В красочном контрасте — свет и тени,
На руке лилейной — аметист.
16. ФИОЛЕТОВЫЙ
Мне снилось множество цветов,
Багряных, алых, золотистых,
Сапфирно-синих лепестков,
И снов, застывших в аметистах.
5 Но между всех цветочных сил,
Я видел, в призрачной картине,
Что красный цвет внизу застыл,
А цвет зелёный — посредине.
Но выше — выше, в синеву, 10 Восходит множество фиалок,
И в сновиденьи наяву
Я вижу белый храм Весталок.
Их не встревожит зов ничей,
Им Ночь — моления внушает, 15 И взор фиалковых очей
В себе бездонность отражает.
И быстро, быстро, быстро — я
Несусь мечтою к ним, предельным,
В лесной пустыне Бытия 20 Забвенье пью фиалом цельным.
17. ХРУСТАЛЬНО-СЕРЕБРИСТЫЙ
Звуки лютни в свете лунном,
Словно сказка, неживые.
В сновиденьи многострунном
Слёзы флейты звуковые.
5 Лики сонных белых лилий
В озерно́й зеркальной влаге,
Призрак ангелов, их крылий,
Сон царевны в лунной саге.
18. ОПАЛОВО-ЗИМНИЙ
Лёгкий слой чуть выпавшего снега,
Серп Луны в лазури бледно-синей,
Сеть ветвей, узорная их нега,
Кружевом на всём — воздушный иней.
5 Духов серебристых за́мок стройный,
Сонмы фей в сплетеньях менуэта,
Танец блёсток, матово-спокойный,
Бал снежинок, вымышленность света.
19. ГОЛУБОВАТО-БЕЛЫЙ И КРАСНОВАТО-СЕРЫЙ
Голубовато-белый и красновато-серый,
В дворце людского мозга два цвета-вещества.
Без них мы не имели б ни знания, ни веры,
Лишь с ними область чувства и наша мысль жива.
5 Чрез них нам ярко светят душевные эфиры,
Напевность ощущений слагается в узор.
В дворце людского мозга играют скрипки, лиры,
И чудо-панорама струит просвет во взор.
Во внутренних чертогах сокровища без меры, 10 Цветут, пьянят, чаруют — не день, не час, века —
Голубовато-белый и красновато-серый,
В дворце людского мозга два странные цветка.
20. БЕЛЫЙ
Нарцисс, восторг самовлюблённости,
До боли сладостные сны,
Любовь — до смерти, до бездонности,
Всевластность чистой Белизны.
5 Нарцисс, забвенье жизни, жалости,
Желанье, страстность — до того,
Что в белом — в белом! — вспышка алости,
Забвенье лика своего.
Нарцисс, туман самовнушения, 10 Любовь к любви, вопрос-ответ,
Загадка Жизни, отражение,
Венчальный саван, белый цвет.
21. ЧЁРНЫЙ
Как ни странно это слышать, всё же истина верна: —
Свет противник, мрак помощник прорастанию зерна.
Под землёю призрак жизни должен выждать нужный срок,
Чтобы колос золотистый из него родиться мог.
5 В чёрной тьме — биенье жизни, зелень бледная, росток,
Лишь за этим — стебель, колос, пышность зёрен, жёлтый сок.
Мировой цветок, который назван Солнцем меж людей,
Утомясь, уходит в горы, или в глубь ночных морей.
Но, побывши в сонном мраке, в час рассвета, после грёз, 10 Он горит пышнее, чем маки, ярче самых пышных роз.
Чёрный уголь — символ жизни, а не смерти для меня: —
Был Огонь здесь, говорю я, будет вновь напев Огня.
И не чёрный ли нам уголь, чтоб украсить светлый час,
Из себя произрождает ярко-праздничный алмаз.
15 Все цвета в одном согласны: входят все они — в цветы.
Чёрной тьме — привет мой светлый, в Литургии Красоты!
Примечания
Цикл из двадцати двух стихотворений.
↑Фата-моргана — сложное оптическое явление в атмосфере. (прим. редактора Викитеки)
К. Д. Бальмонт. Полное собрание стихов. Том пятый. Издание второе — М.: Изд. Скорпион, 1911 