[363]
У ХРАМА.

Душный день догоралъ,
Дальній звонъ меня звалъ,
И какъ въ рай, въ Божій храмъ
Запросилась душа.
И спѣша, и дыша
Тяжело, по пескамъ,
По лѣсистымъ буграмъ
Шелъ я, блѣденъ и хилъ,
Точно крестъ волочилъ,
И дошелъ до воротъ,
Гдѣ тѣснился народъ.

Жаждалъ видѣть я рядъ
Посребренныхъ лампадъ,
Запрестольныхъ свѣчей
Седмь горящихъ огней;

[364]

Созерцать въ золотыхъ
Ризахъ лики святыхъ,
Пѣвчимъ хорамъ внимать
И блаженно вздыхать,
Въ тепломъ дымѣ кадилъ,
Чуя Господа силъ.

Но я, хилъ и убогъ,
Въ храмъ пробраться не могъ:
Суетливой толпой,
Тѣснотой, толкотней,
Я — безжалостно смятъ,
Я — отброшенъ назадъ.
И, какъ нищій-старикъ,
У рѣшотки поникъ.

Крестъ на храмѣ сіялъ,
Онъ одинъ затмевалъ
Сотни нашихъ свѣчей,
Весь въ багрянцѣ лучей
Онъ сіялъ отъ зари,
Что̀ твои алтари!
Тамъ стрижи вверхъ и внизъ
Чуть мелькая вились,

[365]

И, забывчиво-тихъ,—
Я заслушался ихъ.

Какъ надъ быліемъ лѣсъ,
Надъ землей, надо мной,
Надъ церковной главой
Вѣковѣчныхъ небесъ
Разстилалася высь.

«Маловѣрный, молись!»
Какъ журчанье волны,
Пронеслось съ вышины…
И ужъ я сознавалъ,
Что я въ храмѣ стоялъ, —
Въ храмѣ, полномъ огней,
Перелетныхъ лучей,
И невидимыхъ крылъ,
И невѣдомыхъ силъ.