(Популярное изложение прений в Государственной думе)
В. В. Воровский. Фельетоны
Издательство Академии наук СССР, Москва, 1960
После двухчасовых переговоров по телефону собирается кворум. Председательствует Хомяков.
Председатель. Господа! На очереди срочный вопрос: требование господина министра (встают правые, октябристы и кадеты) юстиции о выдаче ему депутата Косоротова, совершившего какое-то преступление…1
Голос Пуришкевича. А он кто, этот Косоротов?
Председатель. Социал-демократ.
Правые (все вместе). Выдать! Выдать! Сейчас же выдать! Вон! Экспроприатор! Анархисты! Бей жидов!!
Капустин2 (Уварову). Ах, этот Гучков! Опять исчез. Как только щекотливый вопрос, так у него расстройство…
Колюбакин. От имени фракции кадетов заявляю, что мы в принципе противники выдачи депутатов, но против депутата Косоротова ничего не имеем. Однако мы просим не выдавать его сегодня, ибо тогда расстроится кворум. Лучше сдать пока этот вопрос в комиссию.
Голоса. Выдать! Выдать! — В комиссию! Вон! Берегите кворум! Берегите думу! Выдать!!
(Баллотировкой большинством одного голоса решается сдать вопрос в комиссию).
Председатель. На очереди обсуждение законопроекта об организации парикмахерской при Государственной думе.
Пуришкевич. Предлагаю избрать комиссию для заключения договора с парикмахером.
Пергамент3 (с места). Только чтобы были назначены торги и чтобы парикмахер не был бельгиец.
Председатель (звонит). Пергамент! Я вас на пятнадцать заседаний в Одессу под надзор Бухштаба вышлю!
Голоса. Берегите кворум! Берегите Думу!.. Берегите конституцию! Берегите отечество!
Председатель (Пуришкевичу). Вы согласитесь ли войти в эту комиссию?
Пуришкевич (гладит себя по голове). Я, конечно, согласился бы, но боюсь, это даст повод жидовской прессе каламбурить… Я предлагаю вместо себя моего друга Проценко4, он мастер стричь и притом правый.
Голоса справа. Просим! Просим!
Пуришкевич (кланяется с благодарностью). А потом назначаю в эту комиссию Фалькерзама5; он, как немец, знаток парикмахерского дела, особенно по части усов à la Вильгельм.
Голоса справа. Просим! Просим!
Уваров. Господа! Я предлагаю для пополнения коллекции… виноват, комиссии, допустить в нее социал-демократа, так как социал-демократ может сообщить там нужные подробности…
Тимошкин6. Протестую… Не допущу, чтобы в такой важной комиссии были люди недостойные… Ведь парикмахеру придется брить бороды, жонглировать бритвой около горла… Как же можно доверять, если в парикмахерской комиссии будет социал-демократ?!
В. Бобринский. Хотел бы я знать, как будет избираться социал-демократ — самими социал-демократами — или всей думой. В последнем случае социал-демократической фракции пришлось бы выдать список этого преступного сообщества (шум, аплодисменты).
Голоса справа. Не надо социал-демократа! Долой! Выдать! Вон!
Председатель. Баллотирую вопрос: согласна ли дума утвердить комиссию для заключения договора с парикмахерами в составе двух членов — Проценко и Фалькерзама? (Принимается большинством голосов).
Гучков (неожиданно появившийся). Настаиваю, чтобы заседания комиссии были закрыты даже для членов думы. Это государственная тайна. (Принимается).
Крупенский. Требую для принятого предложения спешности. Мы и так все время переплачиваем частным парикмахерам! (Принимается).
Председатель. Законопроект принят. Теперь он поступает в редакционную комиссию, после чего будет внесен для последнего чтения.
Пергамент. Должен заявить, что редакционная комиссия неработоспособна. Председатель ее — Доррер — выбыл неизвестно куда, а я не желаю редактировать вместе с Шубинским7. Мне как кадету можно иметь дело с октябристом только в присутствии правого, иначе зазорно. Могут обвинить в заговоре против конституции…
(Шум, крики: «У нас нет конституции!»)
Председатель. Прошу не употреблять выражений, способных вызвать всеобщее негодование.
Пергамент. Во всяком случае я с Шубинским редактировать не буду.
Председатель. Завтра приедет Шульгин — он тоже правый, — тогда у нас создастся кворум. — Господа! На очереди воп…
Думский пристав. Ввиду принятой спешности, Проценко и Фалькерзам уехали обедать и кворум распался.
Председатель. Ну, ничего. Мы сегодня и так уморились. Давно так хорошо и толково не работали! Объявляю заседание закрытым.
«Одесское обозрение»,
15 января 1908 г.
Фельетон перепечатывается впервые.
Незадолго до его опубликования в Государственной думе состоялось заседание отдельных комиссий, на котором обсуждался вопрос об упорядочении думской работы. В беседе с корреспондентом «Нового времени» председатель думы Хомяков, суммируя итоги заседания, заявил, что «надо работать…, надо определить план думской работы…, надо, чтобы все знали, как дума смотрит на всю совокупность предстоящей работы». В названии фельетона Воровского — ирония над этими словами. Содержание фельетона становится еще более понятным, если учесть сделанное Хомяковым в той же беседе признание, что очень часто на заседания выносятся мелкие вопросы, а дела, имеющие общегосударственное значение, «откладываются».
1 Министр юстиции сделал председателю Государственной думы Хомякову сообщение о привлечении социал-демократа В. Е. Косоротова, члена Государственной думы, к судебной ответственности. Косоротова обвинили в том, что, выступив 23 октября 1907 г. на станции Юрезань Самаро-Златоустовской железной дороги, он якобы подстрекал рабочих к ниспровержению правительства.
2 Капустин — октябрист, член Государственной думы; Уваров — октябрист, член Государственной думы, Гучков — лидер партии октябристов, член Государственной думы; Колюбакин — член Государственной думы, кадет.
3 Пергамент — кадет, член Государственной думы от Одессы.
4 Проценко — председатель распорядительной комиссии Государственной думы.
5 Фалькерзам — черносотенец, депутат думы.
6 Тимошкин — черносотенец, член Государственной думы.
7 Шубинский — октябрист, член Государственной думы.