У Серафимовича править
В день семидесятилетия А. С. Серафимовича сотрудник «Литгазеты» посетил старейшего пролетарского писателя.
Александр Серафимович в беседе поделился воспоминаниями о своей 45-летней общественно-литературной деятельности.
— В марте 1887 года я был арестован и сослан в Архангельскую губернию. Поводом к аресту послужило воззвание, написанное мною и группой студентов. В этом воззвании мы пытались об’яснить смысл неудавшегося покушения на Александра III группой революционеров, во главе которой стоял Александр Ильич Ульянов — старший брат Владимира Ильича. Мы тогда хотели показать широкой общественности социальные корни этой организации и причины готовившегося террористического акта. Как известно, Александр Ильич Ульянов вместе со своими четырьмя товарищами был казнен. Полиция разгромила подпольную типографию, которой мы пользовались, а всех нас арестовала. Я после ареста находился в ссылке три года.
В Архангельской губернии меня поразили грандиозная природа, чрезвычайно тяжелый, опасный труд крестьянства (зверобойный промысел в море) и несусветная эксплоатация трудового крестьянства кулаком, который снабжал крестьянина орудиями лова и давал средства остающейся на берегу его семье. Из этих долгов помор никогда не вылезал, как бы удачлив в промысле он ни был.
При всей трудности сношения с крестьянством в ссылке мне удавалось знакомиться с их жизнью и работой. У нас была столярная мастерская, и это нам очень помогало для связи с населением. Таким образом мы обходили запрет полиции видеться ссыльным с крестьянами.
Я начал писать в ссылке. Тогда загорелась звезда Короленко. Он блестяще выступил на литературном поприще. Совершенно несознательно я приступил к работе над своим первым произведением — рассказом «На льдине», рабски подражая Короленко. Писал я этот рассказ год. В 1889 году рассказ впервые был напечатан в «Русских ведомостях».
После ссылки я уехал под надзор полиции на Дон. Здесь круг моих наблюдений расширился. Я был в шахтах, наблюдал работу моряков в Азовском море, общался с рабочими типографии в Ростове на Дону. В итоге, написал ряд последующих рассказов о жизни шахтеров, моряков, рабочих-типографов. Печатался в журналах «Русское богатство», «Русская мысль», «Новый мир», «Русские ведомости» и в других журналах и газетах.
Условия для творческой работы были очень тяжелые. Не с кем было поговорить, посоветоваться.
В 1902 году, по приглашению Леонида Андреева, я приехал в Москву. Тут я сразу попал в среду лучших мастеров. Я отчетливо почувствовал, что художественно стал расти.
Два отрицательных фактора были на моем творческом пути: страшное давление царской цензуры и затем то, что за исключением Горького, все русские писатели были мелкобуржуазны. Они были либеральны, радикальны, платонически социалисты, а по существу это была чисто мелкобуржуазная стихия. Все это меня определенно давило. Вспоминаю один характерный случай. Я написал рассказ об усмирении драгунами крестьян и прочитал его товарищам по перу. Несмотря на то, что рассказ был хорошо написан, его приняли очень холодно, потому что он был «тенденциозным». Не только писатели, но и критики холодновато относились к моим произведениям за их «тенденциозность».
Только Октябрьская революция широко открыла возможность творчески давать то, что я вынашивал. Влияние рабочих масс, к которым я вплотную подошел, влияние партии — все это в значительной степени выпрямляло мой внутренний склад. И вот после ряда больших рассказов я дал «Железный поток». Я писал эго произведение два с половиной года (в течение 1921—1924 голов).
В заключение А. С. Серафимович рассказал о своей единственной встрече с Владимиром Ильичом.
— Это было в 1919 году. Владимир Ильич через сестру Марию Ильиничну пригласил меня зайти к нему. Я пришел. Познакомились. Поговорили. Он был очень озабочен. Дело в том, что как раз в это время мы гнали деникинскую армию, нами был взят Ростов и белые отброшены за Дон. И вот при мне по прямому проводу Владимир Ильич получает сообщение, что Ростов отбит белыми. Он очень волновался, пошел в свой кабинет отдавать распоряжения. По белые пробыли в Ростове всего только несколько дней.
Во время нашей беседы Владимир Ильич спросил меня, где я больше вращаюсь — среди рабочих или интеллигенции. Я сказал, что там и там, но больше среди интеллигенции.
Владимир Ильич интересовался тогдашними писателями. Спрашивал, можно ли кого-либо из них мобилизовать по творческой линии. Он говорил, что нужно создать журналы и газеты для рабочих, чтобы журналы и газеты были понятны, просты и освещали всю текущую жизнь и борьбу.
Через некоторое время после этой встречи Владимир Ильич решил привлечь меня к организации и ведению газеты чисто рабочего типа, но у меня как раз в это время возобновился мой старый туберкулез, и я не смог взяться за эту работу.
Александр Серафимович сообщил, что сейчас думает приступить к работе над книгой, в которой будет освещено колхозное движение и показана работа партии в деревне.