Уроки живой истории
Полемика, которая ведется по вопросу о «национальном начале в либерализме», — довольно странного свойства. Нашлись авторы, которые, возражая против идей, пускаются в рассуждения о фамилиях и отчествах, что является особенно пикантным, когда такие рассуждения печатаются людьми, вооруженными литературными псевдонимами, и когда такие изыскания о немецкой фамилии и отчестве производятся над человеком, который имеет дурную привычку подписываться своим полным именем и вместе со своими предками пропечатан в энциклопедическом словаре. К сожалению, подобная манера спорить встречает даже поддержку: принципиально безобразная заметка такого рода, напечатанная в газете «День», была братски перепечатана в газете «Речь». Я констатирую факт, не нуждающийся собственно ни в каких комментариях: против идей и взглядов «либеральные» издания оперируют ссылками на иностранную фамилию и «басурманское» отчество, и люди, которые это проделывают, воображают, что они ведут действительно идейную борьбу с каким-то дурным «национализмом»!
Л. Ф. Пантелеев в «Речи» пугает своих читателей страшной тенью Каткова. К сожалению, не только наш средний читатель, но, как я имел случай не раз убеждаться, даже очень начитанные вообще люди о Каткове имеют весьма туманное представление.
И вместо того, чтобы пугать его тенью, может быть, было бы полезнее уяснить читателю газет и историческую позицию, и сущность взглядов Каткова в тех вопросах, в которых он являлся «националистом». В частности, от постановки польского вопроса в эпоху Каткова мы исторически ушли достаточно далеко для того, чтобы видеть, в чем он, с русской точки зрения, по существу был неправ и в чем прав. Тогда читатель понял бы, что польский вопрос в Царстве Польском и тот же вопрос в Западном и Юго-Западном краях имел различное содержание и не мог не решаться различно с русской точки зрения.
Ссылки на «немецкую» фамилию, вызывание тени Каткова (вместо исторического разъяснения значения и смысла его позиции), устрашение читателя жупельным словом «национализм», — все это приемы, которые не могут подвинуть нас вперед в понимании вопроса о соотношении между либерализмом и национализмом.
В самом деле, попытки представить меня «внутренним немцем» и мои взгляды — «оттоманскими» (об этом в длиннейшей статье распространяется г. Коробко в газете «День») за то, что я утверждаю национальное единство русских племен и за Российской Империей признаю характер национального русского государства, представляют просто-напросто жалкую словесную демагогию в стиле того, что, не обинуясь, можно было бы назвать национализмом самого дурного свойства.
Судьбы Австро-Венгрии, действительно, весьма поучительны с точки зрения вопроса: чем крепки государства? Австро-Венгрия не есть единое государство. Но и Австрия в отдельности не могла бы быть национальным государством. В этом ее отличие от России, которая, как империя, держится и крепка национальной силой русского народа. Положение русской стихии в России вовсе не аналогично, по существу, положению стихии немецкой в Австрии (я не понимаю, как Л. Ф. Пантелеев может не видеть этого). Вот почему я считаю для Австрии неизбежным распадение, а для России столь же неизбежной и спасительной — национальную и имперскую консолидацию.
Теперь можно определенно сказать: погубила Австро-Венгрию связь ее с агрессивной Германской империей, ненасытность которой столкнула Германию и Австрию с могущественнейшей европейской коалицией.
Любопытно, что разрушение Австро-Венгрии в связи с «загадочной судьбой» Балканского полуострова еще в 1871 году предвидел один из самых замечательных немецких историков XIX века — Трейчке. Он отрицал в 1871 году, чтобы «хилое» тогда Австрийское государство могло браться за разрешение великих европейских задач и не в союзе с Германской империей. Знаменитый берлинский историк ожидал тогда гибели для Австрии. Приведем замечательное предвидение Трейчке, относящееся к 1871 г.: «Два соседа Австрии, русские и итальянцы, с величайшей определенностью верят в распадение Дунайской монархии, и воистину по соседству с Востоком все кажется возможным. Восточный вопрос расширяется и движется на запад, подобно тому, как брошенный в воду камень производит на ней все более и более широкие круги; этот вопрос вступает в пределы широкого горизонта, который должна обозревать политика Германского государства. Весьма вероятно, что судьба Австрии и до сих пор еще нерешенный окончательно польский вопрос однажды в будущем окажутся сплетенными с загадочной будущностью пестрой толпы народов на Балканах».
Пророческие слова, весь смысл которых мог быть оценен лишь в 1914 г.!
Трейчке убеждал немецкую публику не закрывать глаза перед возможною гибелью Австрии, и обращался к своим соотечественникам с таким призывом: «Если когда-нибудь несчастье разрушения обрушится на Австрию, — а это будет несчастьем и для Германии — тогда наша империя должна быть готова к тому, чтобы противостоять бурям свободы и спасти из развалин Австрии дунайское немечество». Трейчке не предвидел только того, что сама Германия, ее империализм, ввергнет Австрию в историческую катастрофу.
Отсутствие национального ядра обрекло Австро-Венгрию на невозможность быть в настоящем смысле слова великой державой и империей. Наличность крепкого национального ядра, образуемого русским народом, создала для России совсем другое положение.
Научимся читать и понимать уроки живой истории, творимой вокруг нас.
