Национальное начало в либерализме
В полемике со мной по украинскому вопросу Ф. Ф. Кокошкин выставил утверждение, что либерализм не может сочетаться с национализмом, что национальный либерализм невозможен.
Странное утверждение в эпоху, знаменательную и значительную, быть может, всего более тем внутренним слиянием или спайкой, которая в ней происходит между началом национальным и либеральным!
Это слияние чувствуется везде, и оно даже шире области либерализма в узком смысле. Во многих отношениях новейший социализм является отпрыском и наследником либерализма, и он в тех странах, где либерализм уже исполнил свое историческое назначение, явно национализуется и, национализуясь, входит в жизнь, как живая сила, ответственная и в то же время государственно-действенная. Возьмите Францию и Бельгию.
Но всего знаменательнее и многозначительнее, хотя по некоторым условиям не столь заметно, то, что происходит в России.
Национальное начало неудержимо внедряется в либерализм, и тем самым последний сближается с глубинными истоками исторической жизни народа.
[...] национальный закал должен остаться и останется, как некоторое прочное приобретение критической эпохи.
Так рисуется мне значение того душевного сдвига, который переживает наше общественное сознание.
Этот сдвиг не может не иметь крупнейших последствий для нашего государственного будущего.
Обозначаются возможности новых образований в политической области.
Русский либерализм станет национальным, не только фактически, но и сознательно опирающимся на русскую национальную стихию.
Национальное начало перестает и перестанет быть «монополией» тех элементов, которые именуются «правыми».
Вероятно, многим из русских интеллигентов до войны идеалом государственного устройства представлялась безнациональная Австрия, и для России виделся один путь развития — австрийский федерализм с его национальными автономиями. Война, однако, вскрыла с поразительной ясностью слабость австрийского государственного тела, лишенного национального духа, руководящей, единящей и творящей национальной воли.
Я никогда не был сторонником австрийского пути развития для России, но я должен сказать, что я не предполагал у Австрии той степени внутренней государственной слабости, которая обнаружилась на самом деле, и которая определяется отсутствием подлинной национальной воли.
Многие, может быть, только на факте войны 1914 г. поняли, что Россия сильна, как национальное государство.
Это ощущение России, как национального государства, есть правда национализма, как чисто политического начала. Россия есть Империя с национальным ядром (русским), неоспоримо первенствующим. Россия не просто национальное государство в роде Франции или Германии, а именно национальная Империя.
Отсюда [...] ненужность, и невозможность для нее [...] автономного строя, подобного австрийской действительности или австрийским идеалам. Русская национальность в этой национальной Империи есть не только первенствующий, но и скрепляющий элемент, волевой центр. Вот почему в России либерализм для того, чтобы быть сильным, не может не быть национальным. В национализации русского либерализма есть историческая необходимость.
