Умирающій лебедь
(Изъ Теннисона).
Покрыта травою, пустыная, дика,
Широко тянулась степная поляна,
Въ одеждѣ печальной сѣдаго тумана.
Съ журчаніемъ тихимъ катилась рѣка.
По ней умирающій лебедь несется,
И жалоба громко его раздается.
Ужь полдень; томительно вѣтеръ степной
Шумитъ въ тростникахъ, и скользя надъ волной
Склоняетъ головку лилеи рѣчной.
Вдали подымалися синія горы,
И снѣжныхъ вершинъ ихъ сверкали узоры;
И блѣденъ и холоденъ былъ небосклонъ;
Плакучая ива росла одиноко,
И слышался вѣтра въ вѣтвяхъ ея стонъ;
Рябилися волны; надъ ними высоко
Играючи ласточка вольно летитъ;
И тиной канава покрытая спитъ,
Болотную зелень прорѣзавъ далеко;
И радужной краскою тина блеститъ.
И странною радостью скрытой въ печали
Наполнилъ окрестности лебедя стонъ,
То съ полною ясностью слышался онъ,
То тихимъ роптаніемъ стоны звучали
И къ небу взлеталъ замирающій звукъ,
И дикаго лебедя гимнъ погребальный
То трелился слабо мелодіей дальней,
То снова яснѣлъ приближаясь. Но вдругъ
Послышался пѣсни ликующій звукъ,
Въ сліяніи смѣлыхъ и странныхъ созвучій.
Такъ шумно народъ торжествуетъ могучій,
При звонѣ литавры и арфъ золотыхъ,
И гулъ неумолчный восторговъ живыхъ
Изъ тѣсной столичной ограды несется
Въ долины, гдѣ пастырей пѣснь раздается,
Когда отдохнувъ отъ работы дневной,
Любуется пастырь вечерней звѣздой.
И влажные мхи, и ползущія травы,
И вѣтви плакучія ивы сѣдой,
И зыбь тростниковая тихой канавы,
И берегъ звенящій, размытый волной.
И цвѣтъ серебристый болотныхъ растеній
Въ прудахъ и заливахъ пустыни нѣмой, —
Все залито было волной пѣснопѣній.
Е. Е.