Борис Кушнер
правитьУмершие реки
правитьЮжная часть кубанских степей принадлежит к влажной зоне. Дожди здесь выпадают обильно. Урожай на черноземе постоянен. Северная часть степей прилегает к Армавиру, в пределах ее находится город Крапоткин и проходит железнодорожная магистраль от Ростова на Баку через станции Тихорецкая, Невинномыская, Минеральные воды. Эта оживленная, часто буйная и всегда прекрасная часть кубанской казачьей страны отличается неустойчивым увлажнением.
Иногда влаги бывает здесь достаточно. Тогда золотая пшеница и еще более золотой подсолнух горят в степи ярче, богаче и плодотворней, чем солнце на небе. В иной раз приключается сушь, бездождье. А то задует суховей. Выпьет он всю влагу из земли, воздух сделает сухим и жестким, как крылья саранчи. Скудно и плохо тогда на Кубани.
Чем дальше к северу и ближе к востоку, тем суше и безводней страна. Село Воронцово-Александровское Терского и станция Пролетарская Сальского округов лежат в пределах засушливой полосы. Арзгир и Крупповская сельскохозяйственная концессия граничат с зоной крайней засушливости.
К востоку от линии, соединяющей Арзгир с концессией Круппа, степь приобретает полупустынный характер. На сухой, кое-где солоноватой почве только весной неуверенно зеленеет редкий травостой. К лету травы выгорают. Вперемежку с рыжими пятнами погоревших трав тускнеют обширные пространства пыльной, серой и низкорослой полыни. Изредка, нечасто торчат колючки, дразня терпеливый верблюжий голод.
Степи Северо-кавказского края, очевидно, были некогда дном морским. Во времена геологические, незапамятные Черное море сливало волны свои с каспийской волною, и морская бурливая глубина с трех сторон окружала хребты Кавказа. Геологическая жизнь этих степей, бывших некогда дном морским, состоит в их постепенном обезвоживании и высыхании.
Между расступившимися морями можно наблюдать все ступени и стадии этого процесса.
Бурное Черное море любит ласковое солнце, южную зелень и южное плодородие. От одесских лиманов до батумского Зеленого Мыса нанизывает оно на свои берега виноградники, табачные плантации, сады и парки с кипарисами, платанами и веерными пальмами и мандариновые рощи, надушенные лучшими запахами в мире.
Оторванное от океана, Каспийское море, превращенное в гигантское замкнутое озеро, дышит сухим и соленым зноем. Глубокие заливы и бухты вдоль его берегов напоены солью до полного насыщения. Соль проникала в песчаные берега, на многие сотни верст кругом пропитала степь. Каспийское море окружено пустыней. Из бесплодных черных песков в Биби-эйбате и на Эмбе сочится нефть — черная кровь земли, горячая кровь современной человеческой культуры. Напившись биби-эйбатской или эмбинской кровью, бегут от Каспия вверх по Волге в самое сердце страны огромные теплоходы, и плоско сплющенные буксиры тянут наливные баржи. В Батуме и Туапсе, припав к железному вымени нефтепровода, сосет кровь черной пустыни морской теплоход «Крым». В дизелях «Крыма» нефть сгорает с эффектом в четыре тысячи лошадиных сил. Тысячу пассажиров и две тысячи тонн груза мчит нефть, сгорая, от кавказского побережья до Одессы и обратно со скоростью 17-ти узлов в час.
У Азовского моря в устье Кубани не найти следов высыхания. Тут влаги в почве больше, чем надо. Обширные плавни, заболоченные участки делают недоступными для сельскохозяйственной культуры большие площади плодороднейшей черноземной почвы. Осушение этих участков — задача ближайшего будущего.
В степях Армавирского округа чувствуются первые предзнаменования приближающихся прикаспийских пустынь. В них живут уже беспокойство и забота о влаге. Да и как не быть им в стране, где в степь на волах на десятки верст от жилья к месту работы везут в бочках питьевую воду? В нормальные годы почвенной влаги и атмосферных осадков здесь бывает достаточно, чтобы обеспечить высокое плодородие земли. Однако нормальный режим влаги здесь легко и часто нарушается и тогда ощущается острый недостаток воды, наступает настоящий водяной голод.
Надземных ручьев и протоков тут совсем мало. Местами их и вовсе нет. Большая часть ручьев и мелких степных речек давно уже высохла, оставив по себе лишь древние русла да балки, да кое-где небольшие, поросшие камышом, заболоченные участки.
Человек для нужд своих добывает здесь воду колодцами. Раньше копали простые колодцы, пересыхавшие в жаркую летнюю пору и не обеспечивавшие даже голодный водный паек для людей и животных. Теперь воду добывают артезианскими и абиссинскими колодцами, из которых бегут обильные струи, прозрачные и холодные.
Автодором подсчитано, что в Москве шоферу приходится ежедневно преодолевать в среднем 1 200 препятствий, возникающих на пути следования его машины. В Кубанской степи директору концессии Друзаг не приходилось, сидя за рулем Форда, слишком напрягать своего внимания. Ровна гладкая степная дорога. На квадратный километр приходится здесь всего лишь 30 жителей, да и те сидят по станциям. Лежит степь — пустынная, тихая. Только сама с собой разговаривает, живет сельскохозяйственной растительной жизнью, отсчитывает геологические эпохи и не торопясь, от столетия к столетию, отдает небу и ветру соки своей земли. Подсыхает постепенно, незаметно для короткой человеческой жизни.
Внимание и мысли директора не были заняты рулем, который он поворачивал привычной рукой. Чтобы не заскучать в однообразной шири степной, он развлекал себя и нас рассказами и широкими планами, которые невольно навевают на человека беспредельные возможности этой страны.
— Если б достать, — говорил он, — хоть небольшое добавочное количество воды! Такое, чтобы можно было вспрыснуть землю раза два-три в лето. Тогда ни один край на всей земле не мог бы сравниться с этой страной по плодородию, по сельскохозяйственному богатству и по экономическим возможностям. Суховеи нам здесь не были бы страшны, будь у нас даже самый небольшой запас дополнительной влаги. Кубанская степь по своим качествам может стать идеальной сельскохозяйственной страной. Прибавьте ей совсем немного влаги и у нее не будет никаких дефектов и недостатков.
— Мне кажется, — продолжал он дальше, — что этого можно достигнуть. Воду для степи можно достать. Она имеется вблизи в достаточном количестве. Под почвой ее много, об этом свидетельствует та легкость, с какой бурятся здесь колодцы. Но орошать поля подпочвенной водой — дорогое удовольствие, хотя невозможного и неосуществимого в этом ничего нет. Более близким, более дешевым и доступным источником должна явиться сама Кубань. Река Кубань питается главным образом за счет горных снегов. Благодаря этому она не пересыхает, и вода не исчезает в ней даже в самую сильную засуху. Чтобы обрызгать в нужный момент поля водою из Кубани, нет надобности заводить сложные ирригационные устройства. Не нужно никаких оросительных каналов. Достаточно устроить питательные пункты в виде насосных станций или водонапорных башен. Вода из этих пунктов пойдет по трубам полевого водопровода. На полях, там, где нужно, будет устанавливаться передвижная разбрызгивательная аппаратура для дождевания вроде той, которую употребляют садовники при поливке клумб и газонов. Опыты опрыскивания полей уже неоднократно производились в Западной Европе и дали самые лучшие результаты в отношении экономической выгодности этого способа орошения. На Кубани он вполне применим. Вблизи реки можно выносить на поля речную воду, в местах, расположенных далеко от речных берегов, опрыскивание нужно будет производить из артезианских колодцев. Тогда вся степь станет цветником, сплошным культурным газоном.
Директора-немца заметно опьяняло солнце, пахучий кубанский воздух и быстрый бег Форда по черной степной дороге. Он увлекался все больше и больше. Картины, одна другой заманчивей, возникали в его мозгу. Орошенная Кубань становилась экономическим центром СССР, потом центром культурного мира и, наконец, всего земного шара. Сердцем этого сказочного края была в представлении друзаговского управляющего, разумеется, немецкая концессия, которой он руководил. Так неясные стремления колонизатора переплетались у него с горячим пафосом культурного сельского хозяина.
Невольно ставил он перед собою вопрос — кто же может осуществить такие грандиозные замыслы? У кого достанет для этого широты, размаха и твердой, ни перед чем не отступающей, настойчивости?
На этот вопрос наш директор отвечал, не задумываясь:
— Советская власть!
Ответ казался чистосердечным. В нем не слышно было желания сказать любезность гостям-большевикам. Скорей сквозило изумление перед коллективным преобразователем величайшей страны, перед строителем Туркестано-сибирской железной дороги, перед создателем Днепростроя.
Сальский округ представляет собою переход от кубанских плодородных черноземов к прикаспийской пустыне. Полусолончаковая поверхность земная здесь почти совсем безводна. На севере река Сал, на юге — Маныч. А между ними вовсе нет ничего. Да и эти две — какие реки? Скорбные, ветхие.
Маныч доживает последние стадии геологической своей дряхлости. По существу он мертв. Никуда он не течет, ни во что не впадает. Маныч — это не сплошной поток, а длинная цепь самостоятельных озер.
Недалеко от станции Пролетарской залегло в цепи Манычских озер большое грязевое озеро. Берега и дно его покрыты целебной минеральной грязью. Говорят, в праздничные дни к озеру стекается большое количество окрестных жителей, ищущих врачевания и исцеления. Возле станицы сооружена недавно грязелечебница. Нам пересек дорогу неуклюжий деревянный четырехугольный ящик на колесах, везший грязь с озера в лечебницу.
Самое большое озеро этой своеобразной цепной системы носит родовое название и известно, как озеро Маныч.
Во влажные времена года, когда выпадает наибольшее количество атмосферных осадков, озера системы Маныч соединены между собою неширокой цепочкой воды. Летом цепочка прерывается, русла между озерами пересыхают и каждое озеро лежит в степи само по себе, совершенно изолированное.
Бывшая река Маныч мертва на три четверти былой своей длины. Оживает она вновь лишь после впадения в нее реки Егорлык. Егорлыковы воды текут по старому манычевскому руслу и под именем Маныча впадают в Дон. Проще и географически справедливей было бы называть этот приток Дона не Манычем, а Егорлыком.
В Терской степи путь наш от коммуны Маяк лежал через участок мало обработанный и еще менее населенный. Ни хуторов, ни станиц, ни деревень по пути не попадалось. Почти безмятежно ехали мы среди спокойных, волнистых линий горизонта, на которых степных курганов было больше, чем соломенных скирд.
Так доехали до русла степной реки Кумы. Приходится говорить лишь о русле, так как того, что мы разумеем под именем реки, в русле этом найти нельзя было. Кума так же, как и Маныч, давно и медленно умирает. На большом своем протяжении она уже умерла. Рекой Кума бывает только весной, да и то не сплошь, не на всем своем протяжении.
Летом бывшая река Кума представляет собою глубокий овраг в крутых берегах, частью совершенно сухой, частью заболоченный, заросший густым камышом, местами переходящий в топь. Кума умирает мечтательно и красиво, поражая путника неожиданным разнообразием полумертвого своего русла.
Окончательная смерть Кумы грозит полным безводием всей прилегающей части терских степей. Количество атмосферных осадков здесь совершенно недостаточно. Как никак, но и полумертвое ложе речное, полуиссохшее, полузаросшее, все же много помогает в деле сохранения скудной влаги, ниспадающей из случайно занесенных туч. Полная смерть Кумы, полное высыхание ее русла равносильны быстрому превращению всей прилегающей страны в пустыню.
Но до этого дело никогда не дойдет. По направлению русла реки Кумы сооружается ныне канал, по которому вода от устья реки вновь протечет по всему широкому степному простору.
Наш путь счастливо для нас проходил как раз у того места, где скрещиваются русла реки и сооружаемого канала. Речное русло в месте пересечения залегает глубоко, и крутые берега так высоко уходят вверх, что со дна его степь кажется плоскогорием — вроде Тибета или Памира.
Канал должен пересечь реку с помощью огромной плотины. Работы по ее сооружению были в полном разгаре. Мы остановили размеренный бег откормленных и сильных лошадок из коммунистического Маяка, чтобы посмотреть на работы. На месте постройки не видно было громоздких и сложных машин современной строительной техники. Ни быстродействующих землечерпалок, ни подъемных кранов, ни паровых котлов, ни механических транспортеров для подачи строительных материалов. Основные работы — выемка земли и ее засыпка — производились вручную. И все же было бы совершенно неправильно сказать, что работы на канале велись по-старинке. Ни в довоенное, ни в дореволюционное время так не строили. На правом берегу Кумы-реки в аккуратном досчатом бараке стоял нефтяной мотор. Он пыхтел, щелкал и накручивал небольшую динамо-машину. Весь фронт строительных работ освещался электричеством. Телефонный провод залег по столбам через всю степь напрямик к ближайшей железнодорожной станции.
Работы по сооружению канала ведутся заступом, так как человеческий труд в степи дешев и только его может окупить полувозделанная засушливая земля. Машина обошлась бы тут слишком дорого. Но человек здесь ценится выше всего. Здесь видно наглядно, воочию, как владыкой мира становится труд. С особой тщательностью, продуманно и солидно сделаны все вспомогательные сооружения, все, что должно облегчить, осветить и скрасить трудовую человеческую жизнь.
Никогда еще степь не видала такой работы. Она существовала целые геологические эпохи. Была морским дном, была песчаной пустыней, потом стала богатой травяной плодородной степью. Готовилась снова, после смерти реки, стать пустыней. И вот увидела она ныне, впервые за много тысячелетий, не подневольный, не эксплоатируемый, а свободный труд, уважаемый, ценимый, оберегаемый. И этот труд рождает на месте старой отжившей степной реки новую реку-канал. Страна никогда не станет пустыней. Она превратится в богатейшую, плодороднейшую житницу.
Пролетарская революция в стране мертвых рек оказалась сильнее геологии.
Источник текста: Кушнер Б. Умершие реки. [Очерк // Новый Леф. 1928. N 12. С. 21-26].