И. А. Аксенов. Елизаветинцы. Статьи и переводы
М., ГИХЛ, 1938
Джон Флетчер
правитьУкрощение укротителя
правитьДействующие лица
правитьМорозо, старый, влюбленный в Ливию богач-горожанин.
Софокл, Транто джентльмены, друзья Петручо.
Петроний, отец Марии и Ливии.
Петручо, итальянский дворянин, муж Марии.
Петроний, отец Марии и Ливии.
Жак, Педро, хитроумные слуги Петручо.
Доктор.
Аптекарь.
Городовой.
Привратник.
Мария, добродетельная и остроумная дама. Ливия, возлюбленная Роланда. Доблестные дочери Петрония.
Бланка, их кузина и главнокомандующий.
Горожанки, приходящие на помощь дамам; две — выпивши.
Поселянки.
Девушки.
АКТ ПЕРВЫЙ
правитьНу, дай им бог!
Аминь!
И я — аминь!
А как-то ей расхлебывать? Бедняжка!
Через какие родники терпенья
Ты выберешься к счастью!
Да, конечно,
Ее отец с ней поступил жестоко,
Совсем жестоко и не по-отцовски,
Отдав дракону в жертву. Признаюсь,
Мне жаль несчастную.
Да он, пожалуй,
Не гак уж страшен, как его малюют.
Льстит, старый жулик: хочет угодить
Отцу, нацелясь на другую дочку.
И заберет?
Да, забери я Рим.
Хотя отец согласен.
Я ведь раньше
Считал его хорошим.
Да, богатым,
Но вряд ли он для женщины хорош.
А то и хуже!
Если Катарина
Своим до крайности свирепым нравом,
Своим непрекращающимся криком
(Все знают, какова была) взбесила
Его себе под стать, не надо думать,
Что он вернется к погребенным бурям
Со смирной девушкой.
Боюсь.
Я тоже.
Да так, что, приведись мне быть невестой
И стать его женой…
Как поступили б?
У злых котов глотать угли учился б
Да прыскать на него огнем в защиту
От дерзких, наглых выходок, которых
Не выдержать и пьяной потаскухе:
Без этого позор и ерунда —
Быть замужем за ним.
Вполне согласен.
Ведь он, чуть вспомнит первую супругу
(Я говорю вам с фактами в руках),
Так и во сне подпрыгнет да орет,
Чтоб дали палку, вилы, кочергу,
Со страху, что пришел супруги призрак
Украсть его штаны. С той первой свадьбы
Он стал похож на прежнего Петручо,
Как я — на Вавилон.
Он славный парень!
Ей-богу, я его люблю, но думать,
Что он ей пара, нежной…
Если бедной
Шепнуть слова молитвы чуть слышнее,
Чем про измену говорят, — вспылит.
Когда он зол, так тень на циферблате
Ему гремит не хуже водопада.
А уж жена сама не смей ни есть,
Ни пить, ни молвить «здравствуй», ни одеться,
Пока ей не велит.
Он в три недели
Ее уморит. Ставлю десять фунтов.
Играю в половине.
Он влюблен,
И весь медовый месяц… Здравствуй, Жак!
Хлопот, наверно, полон рот?
Еще бы!
Древнейшим играм надобно яиц…
Ни с места же!
…Растертых в мускателе.
Ну, если так, еще куда ни шло!
Хозяйская наседка. Поспешимте!
Мы к вам сейчас прибудем!
Ваша милость
Найдет, что все богато, все прекрасно,
Все мило, как весна! Почтенный сэр,
А вам когда ловить копьем колечко?
На это б и за деньги посмотреть.
Вот как!
Клянусь своей ничтожной честью,
Возлюбленная ваша ведь должна
Считать игру на скрипке без смычка
Плохой забавой.
Экий балагур!
А вдруг — мудрец? Благослови вас небо! (Уходит.)
Ведь это правда.
Ну, когда же сроки?
Вы свадьбу крадете у нас.
Да нет же:
Готов, как только разрешит отец,
И всех оповещу.
Что ж не сегодня?
Обоих бы да сразу.
Есть причина.
Ей имя — Роланд.
Может быть, пойдем?
А то решат, что мы пропали. Ходу! (Уходит.)
Вы как кнутом его прогнали.
Этак
Жены ему не подогнать.
Надеюсь.
Если со мной сегодня вы уйдете,
Если привязанность для вас не слово…
Люблю вас, как люблю. Вы знали, Роланд
(Здесь никого нет?), все мои пристрастья
Служили вам. Как идолопоклонник,
Я вас боготворю…
Тогда — сюда.
Ребячество я полная нелепость,
Хуже, чем полная беспечность. Для чего нам
Позорить нашу склонность, обгоняя
Свое же счастье?
Незачем вам льстить!
Ах, право, не умею!
Кроме бегства,
На что мне полагаться?
Не на бегство.
Оно возможно: время в нашей власти,
И все покуда заняты другим.
Но раз отец мой против нас, что выйдет
Из этого, как не погибель? Если
Вы взглянете, как я, — я покажу вам
И докажу, что, оставаясь здесь,
Мы выбираем курс длинней, но верный.
Тем временем, Морозо вас…
Нисколько.
Поверьте одному: мне много легче
Красть, по миру пойти, блудить, треской
Протухшей торговать (грех непрощенный)
Или гнилыми крокусами, камнем
От флюса, чем итти за рвань…
За деньги.
Богатство победит.
Скорей шитье
Бывать первосвященником. Как, Роланд?
Прости меня, любовь! Где ваша совесть?
А деньги могут целовать?
Да.
Сзади,
Из кошелька на юбке. Могут сжать
Так, чтоб я запищала? (Боже мой,
Как ты смешон!) Со мною деньги лягут,
Как вы? Ах, до чего мужчины глупы!
Его-то деньги? Рыцарей картинки,
Которые навек прибиты к седлам?
Нет, Роланд, не возьмет меня никто:
Вольна краса, и вольно подарю
Тому, кто любит, а не купит. Веришь?
Я не сказал, что я не верю.
Выйди.
Ты — самый лакомый кусочек страсти.
Да, я не обману тебя…
Я лучше…
Верь мне, пожалуйста! Как не добьюсь
Я счастья…
Но…
Что «но»?
Хочу сказать…
Я знаю, что: что ты жениться хочешь
И жить со мной. Все? Больше ничего?
Да.
Так и будет. Хватит? Убирайся.
Мне тошно уходить.
Сказать по чести,
Ты молодец! А вот идет сестра!
Уйди, уйди, прошу! Целуй и верь мне:
Тремя ночами старше — я твоя.
Услышишь обо мне. Прощай!
Прощай! (Уходит.)
Ах, он, глупыш! Как жалобно взглянул!
Повешусь, а его не огорчу.
Хоть из любви к искусству буду верной.
Мария, лучших не найти предлогов,
Если сегодняшний проспать. Не дайте
Своей стыдливости и доброте
Стать наковальнею его капризов!
Он, как пустила первая жена,
Так до сих пор и крутится. Судите,
Но после не валите на меня,
И если устоять…
Стой! Так и делать?
А вам не хочется?
Не доводилось.
Тем выйдет натуральнее и крепче.
Но помнить — я не заставляла.
Помню.
Как Курций для спасения страны,
Бросаюсь в бездну брака. Да свершится!
Прощайте, всё, что не укор и дерзость, .
Пока не сотворю чудес! Кузина,
Я больше не смиренная Мария:
Во мне трепещет новая душа
Из северного ветра, только буря
И, точно буря, все разносит в щенки,
Пока по-моему не будет.
Честь вам,
Если вы устоите. Только сами.
Прощайте, нежности! Я устою.
Зардейтесь гуще, робкие девицы:
Смотрите и учитесь.
Вот сестра.
Влюбила старца.
Влюблена в мальчишку.
Молчите! Разве сердцу не болеть,
Когда пафосский бал поднимет древность,
Потеть над пробкой, отбивать минуты
Объятий кашлем и вставать, задохшись?
Откуда вы и эта речь?
Из церкви.
Там научили. Я теперь жена.
Оно и видно. Скромненькая.
Дура!
Вот выйдешь замуж, так на всю-то скромность
Не купишь и булавки.
Не дай бог!
Чего?
Такой тупицы, как сестренка.
С ума сошли?
И ты с ума сойдешь.
Или мы раззнакомимся (запомни!),
Или сразись за женщин. Время — в спальню.
Прости, Гимен янтарный, если жертву
Тебе я задержу, задав поста
Отважному супругу.
Что ей надо?
Поймите.
Я боюсь, что поняла.
Вы мне помощник?
Отступись, Мария
(Боюсь, что слишком поняла!), оставь!
Покорною рукой разденься. К ложу!
К нему? Нет, Ливия, кометы грозно
Тому противятся. Мне ласк не знать
(Глаз не таращь!), покуда человеком
Не станет муж, пока еще урод.
Здесь будет голова его!
Не верю:
Скорее ситом вычерпаешь море,
Чем укротишь Петручо.
Стой! Люцина!
Не вскрой сокровищ лона моего
На службу человеческих зачатий,
Не дай мне тайной помощи своей
В деторожденьи, если уступлю
Желаниям обвенчанного мужа,
Явись женой не только в, упованья,
Пока не станет он детей покорней,
Смирней, чем страх! Он не найдет улыбки,
Ни взгляда ласк в суровости моей,
Пока не перестрою по суставам
И он не будет новый человек.
А если, не дождавшись, поцелую,
Пусть мне не видеть счастья и узнать
Про наслажденье только в снах и сплетнях!
Вот так обет!
Да укрепят тебя
Мужьями нанесенные обиды
Покорным женам за тысячелетья!
За дело бьешься.
Буду биться дельно,
А то пусть расплетется жизнь моя!
Да где ты это видела на свете?
Мария, честно загляни вперед!
Помимо ослушания супругу
(Что вменится вам в тяжкую вину,
Хоть, кажется, вас подстрекали), это
Так непохоже…
Правильно, клянусь!
Взвесь, с кем ты бьешься, оцени надежды
На излеченье…
Меньшая задача
Унизит мою цель. Не послушанье?
Смирны вы слишком. Верой в своеволье
Клянусь, что неразумная супруга,
Невольница желаний легких мужа,
Унизила себя и стала скот,
Рожденный не к содружеству, а к рабству.
И первая так думала.
Без толку.
И гнула не туда. Она — из тех,
Кто захотел, да побоялся сделать.
По-новому напляшется со мной.
В том ваша вера?
За нее умру.
Тогда давайте все штаны наденем!
Ты к женскому достоинству близка.
Чорт с ними, с пташками, кому довольно
Увидеть чучело, заслышать мужа,
Чтоб запищать и сесть! А вольный кречет
(Та, кто, имея крылья, помнит их
И спирт с изюмом) тысячу кругов
Опишет в доказательство свободы
Своей во всем, везде, не замечая
Ни чучела, ни корм, и высотою
Полета скажет гордому владельцу,
Что будет счастлив, если, бросив в воздух
И золотые сети, сманит.
Мудро.
А все ж — остерегись!
Хорош совет!
Знай, Ливия, что, обломай он столько
Жен, сколько он объездил лошадей,
Истыкав их смиреньем, раздобудь он
Патент на право с нами расправляться
За скрепою палаты, будь он злее,
Хитрей, лукавей чорта или нас,
Или кого-нибудь еще похуже…
Эй, эй, полегче!
Если б и умел он
Переливать жен, как колокола,
Чтоб в лад ему трезвонили, зовись он
Первейший укротитель диких баб, —
И то пошла бы с ним в единоборство
Да назло всяким мужниным правам
Свалила б, спеленала б, превратила б
В младенца, так, чтоб и любой беззубой,
Бесчувственной старухе был покорен.
Войдешь в историю.
За то и биться.
Признаться, мне самой от всей души
Муж-деспот ненавистен. Я способна
Была бы даже…
Насадить рога?
Если заслужит.
Ну, покойной ночи!
На благородный гнев тебя не хватит!
Пора! Пора! Затеянного нами
Не снесть такой беспомощной душе.
Прощайте! Новобрачный не замедлит.
Вам лучше знать.
А если вам удастся
Затея, будут вашему примеру
Впредь следовать.
Отличаю.
Доброй ночи!
Мы вас не держим.
Если вам угодно
Не одобрять нас, — просим не мешать.
Я только помолюсь. (Уходит.)
Ура!
Бианка,
Придется развернуть всю нашу хитрость!
Спасенье в ней, — я добываю то,
Что нас навек прославит. Основанье
Кто заложил, почти построил зданье.
Ей-богу, барин…
Как он поживает?
Снеси ему поклон.
Да как же так?
Ей-богу, он стоит…
И пусть стоит.
Кто запретил ему стоять?
На том,
Чтоб вас проведать.
Я здорова.
То есть,
Взглянуть на комнату…
Я что — лакей?
Он где вчера спал?
А внизу, в гостиной.
Так знает, как дойти — по галлерее.
Да к вам он хочет. Шутите, хозяйка.
Шучу, так это добрый признак, Жак.
Но если хочешь знать, где сплю — проводишь
И, что увидишь, барину скажи.
Идем, Жак!
Вот откуда ветер дует!
Ей-богу, надвигается гроза!
Не нравится мне хитрость этих женщин:
Столкуются — так пакости нам ждать.
Весь день следил, как на ушко шептали,
Как перемигивались, как щипались,
Как слишком часто прыскали со смеху:
Подумаешь — все делалось для них.
И это свадьба? А по мне так жульство,
Простой подвох, отменнейшая гадость,
Отменнейшая — в этом утешенье.
Чего ж еще отменнейшего ждать
От этаких мошенниц? Что ж, мой барин
Всегда был мастер разбираться в этих
Игрушках. Если вздумал проиграть —
Сам виноват! Пойду их провожать. (Уходит.)
Ну, господа женатые, кто ставит
Хорошенький заклад?
На ночку?
Да.
Я буду первым! Парочку перчаток
Ценою в фунт.
Есть! Выходи другой:
Всех уложу.
Эх, сладострастник! Будь моею ночка,
Я, как ни стар, а вам бы наложил.
Да вот уж доберусь — заставлю прыгать,
Заставлю, милые.
Спасибо за ответ, да только чем же?
Эх, дедка! Время, — нет песку и в часах.
Рассыплешься, как только пустишь рысью,
Молитвы без одышки не прочтешь.
Хвались, мальчишка! Ну, так в спальню, сын мой!
Там гордость упадет.
На вашу дочку
И вновь воспрянет, если нет обмана
В крутом яйце и масле с пастернаком…
Угодно к делу вместо болтовни?
Вот за бахвальство будешь ты под утро,
Вроде Георгия Победоносца
В Кингстоне, убегать от хвоста дракона,
Который хлещет лодыря…
И гаснет удаль, так уж гаснет…
Ладно.
Чего?
И карла крикнул: «Убегай,
Живым тебе не быть!»…
Милостивые государи,
Если паду под бременем, что очень
Возможно, я не буду первым в этом
Несчастья — это будет утешеньем.
Что можно без вреда и без потерь —
Могу и сделаю.
Ну, как? Легла невеста?
Не совсем, сэр.
Как? Нет еще? Вот как поднимусь
Да вздую! Вечные заботы с девством!
Вдруг да запродала? А?
Если так,
Я все законы вздерну и расторгну.
Идем наверх!
Вам это не удастся.
Как?
Вот разве
Через трубу вороной проскользнете,
В окошке брешь пробьете; можно также
Дом разломать.
Ты это что плетешь?
Нравоученье. Сказано в балладе:
«Ветер и дождь
Прогонят вас прочь,
И не заночуете здесь».
По правде — в каждой двери баррикады,
Во все лазейки воткнуты пищали.
Провизии на месяц.
Ты не пьян?
Он пьян! Он пьян! Идем, идем!
Да, да.
Я пьян. Идем, идемте, господа,
Да берегите головы.
Проверю. (Уходит.)
Как говоришь? Дверь заперта, приятель?
И заперта, и крепко сторожат
Ее два самых стойких часовых,
Какие только были. Дело чести,
И уж поверьте, что условья сдачи
Всех поразят: уход с курком на взводе
И с пулей в дуле, с барабанным боем
Им недостаточен.
Да как же? Как?
Их? Разве кто-нибудь за ней пробрался?
Еще бы! Там военный инженер.
Кто, боже мой?
Полковник наш Бианка,
Она же укрепленья комендант,
Пред ней Спинола. Фу! Там равелин!
Я бедный человек, но годовой
Оклад готов поставить, что атака
Всех ваших сил и ваших батарей
Не даст победы ранее трех суток.
Смеюсь над этим.
Надо бить отбой:
Они навеки окопались.
Пьян я?
Кто рвется в бой — ступай и поостынь.
Я вырвался из славной переделки.
С ума они сошли? Второй Бедлам?
Но говорят, надеюсь?
Непрерывно,
Неистово! Гром Лондонского моста —
Ничто!
Где раздобыли языка?
Как лошадь — хвост: они при нем родились.
От спальни заперт в первую же ночь?
Если стерплю, пусть буду травоядным.
За мной! Я атакую! Кто храбрец?
Ступай. И тоже выгонят с позором.
Дошел до двери. Стукнул. Нет ответа.
Стучу сильней. Молчанье. Только вздумал
Взломать, как сразу целый водопад
Обрушился из окон, так, что если б
Не сотворил монашеский поклон я —
Coctera quis neseit?
Не комната, а сущее Остенде:
По окнам — жерла оловянных пушек.
И вам узнать, чем зарядили их.
Тем боле соблазнительна победа.
По гласису рядами — скорострелки
Их длинных языков. Они за вёрсту
Без промаха палят. Угодно будет…
Спустили мост! Труби к переговорам!
Смущен я: дыбом волосы встают.
Что ж это, дочка? Что вы окопались?
Слегка оберегаю свой покой.
Покой, голубка? Кто его тревожит?
Я шел не обижать.
Я полагаю,
Что не обидите, — я укрепилась.
Я понял: хочешь сохранить невинность
На ночь-другую.
На десять, на двадцать,
На сто — на сколько в голову придет.
Какой каприз! От этих самых пор
Не стану верить молчаливым бабам:
Чуть их прорвет, как брандеры трещат.
Как — сколько в голову придет? Вы кто?
Жена того красавца-джентльмена.
Простите! Вы здесь тоже командир?
Да, как же, — это генерал-аншеф.
И мой приказ — уйти безо всего
(Что значит — без жены) на эту ночь.
На завтрашнюю так же, и так дале.
Ведь ты нарочно?
Нет, на самом деле.
А если не подпишет всех условий,
Насколько понимаю — навсегда.
Действительно, ужасно зачуралась.
Сэр, бог ее речами не обидел.
Предпочитал бы вовсе не слыхать.
Итак, все сожаления о ней
Оказываются пустым упреком.
Порядочности не было у ней.
За эти штуки впустите, надеюсь.
Надейтесь, сэр.
Уверен, что ты выйдешь.
А я уверена, что нет.
Стащу.
Не стащит нас все ополченье графства,
Пока мы не сдадимся, а сдаваться
Мы не хотим. Попробуйте напасть —
Увидите, что будет.
Спаси, боже,
От этакой милашки! Это свадьба?
Мария, объясни мне откровенно:
Зачем так странно ты себя ведешь?
Вы шли не силою, согласье ваше
Сошлось с моим, если не упредило.
Надеюсь, вы не сомневались в пыле,
Способном женщине не дать заснуть:
Мне было б жалко стать таким святым,
И я, как ни далек от совершенства,
Не стар, не слаб и не отравлен зельем,
Меня хватает угодить жене,
Которой милы дом и верный муж.
Все так.
И состояние, и положенье
Мои — владельцу не укор (все знают),
И не за деньги я нашел друзей.
Всему я верю и не исключаю
Из этого ни крошки. Даже больше:
Мои намеренья настолько чужды
Всем этим пустякам и бабьим страхам,
Что будь я незамужней и ищи,
Так изо всех я б выбрала Петручо,
В одной рубашке с пятаком на свадьбу,
В обход красивейшим и богатейшим
Из знатных ланкаширских женихов.
Зачем же дурою стоишь в окне
И мелешь вздор, как разоренный мельник?
Мария, чтобы убедить меня,
Сойдите и любовью…
Подождите
Там, сэр. Договоримся.
Козыряй!
Все карты здесь.
Эх, вошь меня заешь:
Со всей страны нахальство уместилось
В двух этих бабах!
Дикая загадка:
«Люблю и не люблю вас».
Это верно,
И до тех пор, пока не разрешите,
Я буду в удаленьи.
Замолчи,
А то — злюсь!
Рада. Буду говорить.
Сделай милость — перестань.
Не будь же сумасшедшей. Берегись
Упрямиться: я все еще Петручо.
А я страшней: я та, что не боится
Ни бешенства Петручо, ни его
Известности, ни всех попыток к рабству.
Вот вкратце все, — вы знаете, кто я.
Одолевайте — я поздравлю первый.
Вам — одолеть?!
Цыц, колокол набатный!
Довольно слов! Сходи сюда немедля,
Сходи из долга пред своим отцом.
Мария, сделай милость. Все прощаю.
Нет, стойте! Долг, который вы призвали,
По точном рассмотрении вещей
Уже не ваш: он вами отчужден,
Извольте вспомнить, в церкви, в пользу мужа,
И все, чего вы вправе ожидать,
Не превышает личного почтенья.
Воздам его: благословите на ночь,
И лягу спать.
Чудовищная наглость!
Будь только я к тебе поближе, стерва,
Благословил бы, как чертей Денстан:
За нос и вниз!
Святые не орут.
Вам не мешает ревеня принять.
Так если долг твой перешел ко мне,
Тогда во имя признанного долга
Открой, Мария, и яви покорность.
Я не сержусь.
Не отрицаю долга.
Воспользуйтесь им.
Разреши — увидишь.
Велика наука
Объездить клячу! Вывод вам известен.
Насколько понимаю, я должна вам
Не больше вашего.
Без договора?
Впусти — я все, что должен, заплачу!
Вы горячитесь, как стоялый конь.
Ваш долг или почтение ко мне
Похожи или те же, что мои?
Да!
Тогда во имя долга ли, почтенья
Или чего угодно — уходите,
Не приставая с вашей чепухой.
Я не про вас
Чем здесь помочь, друзья?
Дубиной! Только б до тебя добраться!
Беда, кабы зубов не растерял!
После Тирона это самый страшный
Мятеж.
Через неделю или две, как вы
Покажете себя, или решу,
Склонясь к предстательству друзей, — способна
Я вас поцеловать и согласиться
Вносить такую ренту поквартально.
Понятно?
Вот так штука!
Хорошо же!
Есть девки, кроме Машки, — в этом счастье!
А кроме Мишки — парни.
Не могу я
Не евши спать при волчьем аппетите!
Кормитесь, где хотите, на здоровье,
А то пристройтесь на чужих хлебах.
Седлали бы коровниц: эти стерпят,
Да подтяни подпругу — расшибут.
Нет! Если б ты сошла и поднесла мне
Все радости супружеского ложа,
Стараясь растопить меня в лобзаньях,
И превращалась в тысячу подобий,
Чтоб вновь меня воспламенить, — останусь
Презрительным, холодным, равнодушным
Ко всем уловкам. Помни: красота,
Которою пленяет ваше тело
(Что разум ваш ничтожен — несомненно,
Не скроете!), вы с вашей красотой
Без живописца и без шелкопряда,
Без докторских диэт и без портних
Окажетесь не падаль — много хуже.
Окажемся, как та, кто нас послала —
Добрейшая, прекрасная Природа, —
Верны себе, мужчинам в удивленье
И божествам в совет. Мы — золото
По сущности своей и, лишь приняв
Чекан супруга, низость лигатуры,
Которою бесчестите вы нас,
Краснеем, точно медь!
С тех пор навеки
Не подобает женам говорить:
С тех пор в вас нет души — я это знаю.
Прощай! Идемте, господа! Пощусь,
Но… чтоб мне лопнуть!.. отопрешь ты?
Нет.
Так я вас окружу, как суд присяжных:
Не дам ни мяса, ни огня, ни свечки
И никаких удобств. Уже бунтуешь?
Ну, попроси прощенья.
Сверни волынку. Осаждай хоть месяц —
И то не страшно.
Молодец, полковник!
Спать! Спать, Петручо! Господа, прощайте!
Отцу нельзя засиживаться поздно,
А нас найдете здесь все десять дней,
Пока не выйдем, своего добившись.
Вас раньше вздернут!
Пусть нас четвертуют,
Но научу бояться жен, Петручо, —
Вот в чем моя задача.
Вы славны тем, что вы ломали женщин
И грозным званьем «укротитель жен», —
Вас женщина смирит и развенчает.
Без грозных взглядов! Усмирит, поверьте:
Она — я. Что ты думаешь? Прощайте!
Найдете здесь пикеты…
Только суньтесь!
В них чорт засел, ей-богу, сущий чорт,
И препоганый чорт!
Я расчерчу их,
Клянусь костями рук, я расчерчу!
По тексту: «Кто не радует — не ест»;
Чорт! Выбит из седла на всем галопе?
Вот ловко! Становись тесней, друзья:
Вся собственность в опасности, ей-богу
Осадим их и голодом заморим.
Или пусть каются.
Забью здесь все проходы, кроме окон.
Посмей их горожанки поддержать,
Так будет впрямь война!
Дозорам стану.
Мой полк заляжет здесь.
Не удивляюсь!
Он слишком стар стоять.
Уйдем! Пусть каждый снасть свою готовит!
Собьем их или вынудим пардона
(Да, да!) просить на голых на коленях!
Не я ль Петручо, славный, жен гроза,
И мне ли быть посмешищем на свадьбе?
Эй, Педро!
Очень замят, мистер Роланд.
Куда бежишь?
Прошу меня простить:
Собою не располагаю.
Спятил?
Нет, но поверьте, так спешу…
В чем дело?
Их тысяча, сэр. Вы ведь не женаты?
Нет еще, холост.
Так и оставайтесь.
Зачем?
Приобретете скрипку,
Которой строй — один: ото всех женщин…
Что с этим парнем? Жак!..
Сэр, я ваш друг,
Но столько дел…
На всех дела напали?
Да объясни причину. Умер кто?
Когда бы так!
О чем же ты хлопочешь?
Вот в двух словах: я послан наложить
Запрет на пудинги и солонину,
Паштеты, пирожки, чтобы торговки
Мятеж не поддержали. До свиданья!
Что милая?
Как с норовом кобыла,
К езде негодна.
Что за чорт в тебе?
Паштеты, пирожки, кобыла, скрипки!
Где? что? к чему? Вот, кстати!
Вот что, Роланд,
Мне некогда болтать.
Да что случилось?
Здесь беготня, а почему? Куда вы?
В разведку верков.
Что?
Траншея женской.
Траншеи? Разрешает?
Не шучу, сэр.
Я вас не понимаю.
Вам известно
О состоянии войны, в котором
Невеста с женихом?
Дай состояться!
На том и кончится.
Должно б! Да девка
Взяла его в штыки, не подпустила
И окопалась. Не было рейтарам
Храбрей противника. Сейчас я послан
Разведать их работы.
Эта весть
Нежданней войска с неба. Не встречали
Моей любезной?
Как же?! В размышленья
О неких кознях. Вдруг, решив задачу,
Вскочила, засмеялась и сбежала,
Может быть, ко мне.
Идем?
Нет.
До свиданья! (Уходит.)
До свиданья!
О чем ей размышлять и рассмеяться,
Как не о нашем счастии? Стой! Не мог ей
Бесхвостный пес Морозо с кошельком,
Со всякой мишурою и надеждой
На скорость смерти стать смешным?
Она!
А там подглядывать идет жеребчик!
Я кланяюсь… Прекрасная, привет!
Лиса норится от меня. Привет вам!
Ваш странен взгляд.
Сэр, я глядеть привыкла
Без объяснений.
Дам сто реалов за ответ!
Как будто
Увиденное неприятно?
Да.
Ах, вот вы как! Вы знаете меня?
Как многих, по раскаянью в знакомстве.
Зачем вам рвать со мной?
Я объясню.
Нет силы в обещаньях малолетних.
Вот баба!
Наживайте разум зрелый
Да клок волос для голой бороды
(С мальчишками целуются всухую),
А если можно — и манеры.
Лихо!
Насчет чулок испанских и перчаток,
Жабо-брюссель, лошадки для охоты —
Их я могу из милости принять.
Прощайте! Если снова вверюсь бабе,
Пойду на Смисфилд и куплю кобылу
Поноровистей, чтоб сломать мне шею.
Прощайте! Подрастайте! Я снабжу вас,
Раз вы такой беспомощный, горняшкой,
Чтоб уму-разуму вас научила.
Моя! Одна! Ах, милка!
Ах, цыпленок!
Да как же? Не люблю подобных ласк!
Храни вас бог!
Чорт вас дери!
Ой, ой!
Любовный сувенир — благодарите!
О них подумаю — и жив я буду.
Так не один мой нос войдет в игру.
АКТ ВТОРОЙ
правитьПо морде, значит?
Да еще наотмашь:
Чуть носа не лишился. Если может
Пускать такие стрелы Купидон,
Он, значит, вышел из мальчишек в грумы.
Вы ей сказали колкость?
Ни словечка!
Или полапали?
Когда бы так,
Почел бы за успех. Но так, не зная
За что, про что, по роже…
Потерпите!
Как пропишу ей пластырь по спине…
Нет, это слишком, сэр!
О чем я думал,
Когда я зарождал их (до сих пор
Они таились!)? Верно, налакался
Тогда ершом; они и удались
В его породу. И того отшила?
Одна хоть радость! Просто паяца
Из мальчика устроила! Как будто
Не слышала, не видела, не помнит
И не знавала. Вот чудно! Три дня
Тому ведь как с ним жарко целовалась —
Взасос, подумаешь, собралась съесть!
А нет ли здесь обмана? Как он принял?
Сбежал, почти в слезах.
Боюсь ее.
А ведь, клянусь вам перед небесами,
Она смирней невинности. Быть может,
Шлепок — любезность?
Да. Она надолго
Запечатлелась.
Ну, прошу забыть.
Я подрядил попа, и через час
Окрутят вас. Нет возражений?
Нет.
Сам присмотрю, а эту госпожу
Так отчитаю за ее нахальство,
Что ей и в целый месяц не присесть.
Не надо.
Ни за что!
Весьма возможно,
Что ей от крайней страсти захотелось
(У женщин так бывает) закатить мне
По роже или вообще…
Возможно.
Я выбрал лучший случай. Этой ночью
Она уже моя?
Из полы в полу.
Как я ни стар, а ей толчок верну,
Да так, что целый год о нем простонет.
Где вдовья часть?
При мне.
Проверил?
И ваш нотариус
Только ночь и ваша дочь
Проверят эту часть.
Не возражаю.
Без отлагательства и встречных исков,
Если печать цела.
Тогда утешим
Зятька Петручо. Он сейчас, как мальчик,
Теряет шапку, яблоню тряся.
А та, суровая, еще кичится
И взаперти?
Так под замком и будет,
Пока не сдохнет с голоду. Покажем
Такой пример, что жены будут рады
Разуть мужей и их коней водить.
Вот будет жизнь! А вам известны слухи
Про то, как будто женщины восстали
И думают…
Им раньше предстоит,
Как нам, на стенку лезть. Пускай, пускай*
Усадим их в колодки и отправим
Плыть, как Колумба, чтоб они открыли
Блаженный островок повиновенья.
Идем скорей!
За нас, святой Георгий!
Ну, если у меня все будет гладко,
Я, батюшка, расстрою ваши козни,
И этой ночью свадьбе не бывать:
Меняю курс и думаю, что крепость
Сестры — надежный порт. Вот только б Роланд
Не слишком доверял моим словам:
Лисицы рады ведь. Вот где опасность!
Посмотрим. Здесь расположились силы
Свирепого Петручо. Не зевать!
А то поймает, так не миновать мне
Военного суда. Пока везет.
Эй, сверху!
Qui va là?
Свой!
Кто?
Посмотри — увидишь.
Ах, бедная! Кто подослал тебя?
Какой болван вас нанял в адвокаты?
Ведь вы парламентер?
Нет, вы ошиблись:
Пришла, признавши вашу правоту,
С тем, что и вы.
Ни силы, ни ума
У вас не хватит нас дурачить. Разве
Не знаем, как была смирна?
Поверьте!
Нет, Ливия, голубка!
Пой в другом месте.
Милая кузина
Сложите дудки: нас не раскусить.
Увы! Мы знаем, кто послал вас.
Слово…
Стой! Не воображайте, будто словом
Или невинностью, или другою
Воскресной клятвой, данной до обедни,
Нам разожмете руки: мудрецы,
Вас подослав, считают, что мы дуры
Такие, чтоб болтать с сестрой Синопой,
Покуда деревянный конь — Петручо —
Не влезет к нам? Нет, милая сестра!
Ступай и доложи веселым грекам:
Пусть вспыхнет Троя, — я, второй Эней,
Наперекор твоей орде на плёчах
Умчу красавицу и за морями,
В неведомом, неслыханном краю,
Подобию роду гордых амазонок,
Поселимся, чтоб в бесконечной славе
Жить и мужчину презирать.
Я с вами.
С которых пор?
Не в этом суть, кузина.
Сейчас я — за свободу.
Берегись!
Клянусь огнем, что если мы проверим
И обличим обман, то истязанье
Оранского убийцы — развлеченье
В сравненьи с нашим.
Принимаю казнь!
Клянитесь Роландом (боюсь, что поздно
Невинностью вам клясться!) в том, что вы
Пришли за честью, миром и успехом
Нам и себе.
Клянусь!
Повремени.
Клянитесь отвращением к Морозо,
Тем, что вы опасаетесь найти
Его пустой бутылкой с большей пылью,
Чем осень, большим скаредом и хамом,
Глупцом и рванью, большей всех помоек;
Тем, что вы полагаете его
Гнилым, пустым мешком при бороде,
А бороду — такою, что пышнее
Кобылий хвост, который мухи съели;
Тем, что красавица во цвете лет,
Припав к такому шпанскому клинку,
Который в схватке гнется до эфеса,
Впредь — нянька его кашля, песий сторож
Поганца, что украли у нее
Всю радость юности; что, наконец,
Она щетина, созданная чистить
Вечный камзол, который надевало
Не меньше слуг, чем северо-восточный
Проход поел матросов. Присягай,
Без оговорки про себя о платье,
О сколько-нибудь стоящей юбчонке, —
И, может быть, поверим мы.
Клянусь!
Постой! Ваше благое начинанье
(Не жульничай!) само на ум пришло
Или подсказано врагом?
Не бойтесь.
Меня ведет неверие в супругов
И ровность к поддержанью ваших дел,
Исполнив вольности для вас бесценной!
Если мы примем, вы же предадите —
Какой удар вы нанесете делу,
Которое мы защищаем! Чем ты
Окажешься во мненьи жен, когда
Спустя столетия припомнят славных,
От коих нравы новые пошли!
Если ты лжешь — уйди, молись, покайся
И самым строгим рыночным торговкам
Открой свой грех: души не отягчай
Такою мерзостью. И помни, Ливия,
Двурушничая, нашу честь предав
И дав разбить нас, убегай туда,
Где женщины не встретишь, где и слуха
О них нет.
Если материма дочка,
Слыхавшая про мужа-самодура,
Тебя увидит, зная грех твой…
Если
Отпетая из женщин старина,
В которой только-только брань осталась:
Ни щек, ни глаз, ни ног — один костыль,
Наткнется на тебя — почует сразу
И вскочит на тебя, как страшный сон,
Молитвами навыворот замучит,
Питье и пищу проклянет, а в браке
На ласки наколдует отворот.
Девчонки пятилетние, как феи,
На атомы тебя расщиплют.
Все, кто живет (я разумею женщин),
Как тучи фурий, загремев ключами
И потряся зажженной самопрялкой,
Воскликнут: «Месть!..» Итак, остерегись:
Последствия ужасны. Если были
(Хоть нет теперь в тебе) худые мысли,
Когда пришла, скорей беги и кайся, —
Как говорит ученая кузина.
Здесь место здравых мыслей.
Их ищу я,
Или пусть буду в поношенье всем.
Тебе я верю. Будь того достойна.
Ты не пустой пришла?
С холодным мясом,
Рубцом, пирожным, при вине и пиве!
Скорей, а то меня еще поймают.
Иди к дверям гостиной — там тайник.
Какая б ни была в тебе покорность
Или привязанность к мужчине — сбрось их
Там, у порога, чтоб не осквернить нас.
Иди с оглядкою.
Не сомневайтесь.
Ну, девки, как дела?
Проходят гладко.
Так в добрый час! Все силы собираем.
Пришел отряд деревни. Выступаем,
А то откроют нас!
К оружью! Смело!
За наше дело!
За права!
Довольно!
Эй, Роланд?
Как дела?
А ваши как?
Вид у тебя плохой.
Да. Вот что, Транио:
Кто первый свел знакомство с чортом?
Баба.
Так. Дружбы не было у них?
Возможно:
Произошел известный разговор.
Он, помнится, продал ей яблок?
Да.
И сыру — ссорить мужиков.
Скажи мне:
А что, у женщины осталась совесть
С тех пор?
Академический вопрос.
Нет, это не вопрос, поверь мне, Транио.
Холодный этот плод в ней произвел
Ветра из клятв и колики обетов,
Какими ее рвет. Ты ведь слыхал
О лекаре бессмертном, Эскулапе,
Который четвертованных шпионов
Сшивал и делал честными.
При чем он?
Пусть он возьмется (если он решится
Быть впрямь великим) за бесчестную
(Вот уж когда ему без слов поверят!),
Поганую, бессовестную бабу,
И, если он исправит эту мерзость,
Мы выпишем его сюда.
Признайся,
Что тебя мучит, Роланд?
Мною владеет злость
И шпорою терпенье прорвало…
Дай, боже, ум спасти!.. предмет, с которым
Подлейшей мысли не сравниться: баба.
Нахмурилась возлюбленная ваша?..
Была возлюбленной.
Теперь же?
Нет.
Обидела, и как! С каким презреньем!
Как женщина, готовящая гибель!
Я с этих пор скорей влюблюсь в кобылу,
В лихую шпагу или книгу. Если
С ней встретишься, скажи, что раньше…
Скажу.
Способна сосчитать все то,
Чем я ее считал, всю страсть и дружбу,
Пролить нелживую слезу, быть верной
Хоть час, быть замужем и быть девицей,
Чем я ее увижу и поверю.
Итак, я вестника нашел. Прощайте! (Уходит.)
Ах, бедный Роланд! Передам, конечно.
Все этот пес, Морозо. Но надеюсь,
Он сдохнет раньше, чем ее забрать.
А юношу в беде — постерегу,
Советом ли, мошной ли — помогу. (Уходит.)
Вы видите: скажу я, господа,
Что от щедрот любви ей шлю прощенье,
Чего она, понятно всем, не стоит
(Teneat amici). Кто не заржет?
Такого нет.
Ей-богу, никого!
Судите сами. Кто из вас читал,
Слыхал или умел себе представить.
Чтоб было столько хитрости в козявке
И наглой предприимчивости в этом
Прищепе яблони? Ну, отвечайте!
Итак, друзья, без никакой причины,
Не тронул словом и не испугал
Ничем. Ей не за что цепляться. Чем же
Мне усыпить свой гнев и чем терпеть?
Как ей взбивать подушки и баюкать?
Да лучше стану прясть! Нет, нет, друзья:
Алены грецкой будь милей, прилежней
Жены пловца хитрейшего, моложе
Пятнадцати лет, а за штуки
В неделю раз лежать ей на кобыле…
Лежать, друзья, лежать! Отбарабаню
По ней так, что весь легион чертей
Вон выскочит, задрав хвосты.
А я
Так думаю, что большее терпенье
Исправит лучше.
Я могу терпеть,
Когда попросит мира и прощенья.
Задайте ей условья.
Вешай раньше!
Задайте ей дубиной.
Это — да.
Да шерстяной тюфяк — понежить кости,
Крутых яиц, чтоб вздулась, как литавры:
Так ими начиню ее,
Что десять месяцев не взвидит стула.
Не надо этого.
В ружье! В ружье!
На вас идут все бабы королевства,
Гудят, как осы. Вам не удержать их,
Как только трутом рой их подкурив.
Тревога, сэр! Все дьяволы на свете
С цепи сорвались тучей грозовой.
Идет сюда хозяйке на подмогу
Баб больше, чем болтается хвостов
На Стербридж-ярмарке, и так же быстры.
Дозор ведет супруга кожемяки
(Узнал по шкуре!). Нечего терять ей:
В младых летах содрала кожу с мужа
На вожжи для прихода. Все они
Из рода кобылиц, рожденных вздохом
Своих усердно хваставших мужей:
Лихи в работе, быстро ловят случай
(Врагов, то есть супругов) за хохол,
Вися на нем, как ленты. Плакать могут,
Но не от страха, а от честной злости,
И в плаче, как титаны против неба,
На стул становят стул и мечут крышки
С кастрюль, как скалы, ложки, кочерги
И молнии речей, пока не рухнут
Под собственною тяжестью, но снова
Хотят до укротителей дорваться.
Слабейшая и худшая из них
(Любую взять!) готова покуситься
На царственность покоя пуритан,
Ведя шест майский или моррис назло
Их ревности и их ножей, и даже
На них нацелить батарею эля
И выпить из прихода.
Вот вам, лютый
Петручо! Вот она поспешность ваша!
Одна наперекор градским уставам
Ввезла медведей. Суд был — отстояла.
Другая для своей бессмертной славы
Открыла две пивных, суды районов
Имея во врагах, в каких сраженьях
Два закрывателя лишились шапок,
А третий палкой был лишен причастья.
Констэбль же, ей на вечную хвалу,
Пил крепко, обращен, признал победу.
Снабженье каждой — пироги и пудинг
(Рогатки спешности), и гордый эль
(Защитник верный), колбаса, копченье
(Не хуже пик!) и окорок свиной
(Евреям не проклясть такого!), тут же
Бутылка меда — подлинный британец,
Который постоит за них.
Чего не хватит — схватят.
На совет!
Условья предложить, а то в стране
Придется сказкой стать.
Тогда давайте
Придумывать получше.
Вы дрожите?
Чтоб мне на старости разбили череп
Поломанным вальком? Крепитесь, сударь!
Ну, что-то сделаю, а что — не знаю.
Столкуемся — и кончится нелепость.
Заприте двери — все плащи растащут!
Мне все равно, хоть лучше бы на тачке
Ее пороть.
Вопрос исчерпан, сэр.
Приличные условия для мира —
Вернейший путь к нему.
С ума сойти!
Зачем я не надел на шею петли,
Чуть начал сватать! Предложу ей мир —
Она пришлет условья: вот в чем гадость!
Вы что сказали?
Что я в дураках!
Все раскусил: могу ль с моею славой
(Ответьте!), без ущерба своей чести,
Успешно укротив одну супругу,
Которая и впрямь была, как ведьма,
Свершив двенадцать подвигов над ней,
Способной обезумить Геркулеса
И в шкуру его спрятать, — вот от этой,
Кто мне еще не грел простынь, не в сцепке,
Шаланде, челноку и плоскодонке
Позволить флаг поднять и звать на битву
Меня — бриг? Если это справедливо —
Скажите, и готов перенести.
Не думаю.
Но дальше будет хуже.
Послушайте, Петручо. Будет лучше
Принять вам все условия ее,
Чтоб знать, чего вам ждать. Ведь очень глупо
(Сознайтесь!) вдруг задергивать мундштук,
Не разобрав, природный это норов
Или наигранный. Пошлите, право:
Ручаюсь, кто-то подучил ее.
Мне то же кажется.
Сама не станет.
Вы убедитесь.
Если станет рваться —
Пришпорьте, не теряя хладнокровья,
И избежите шума.
Потерявши…
Ни капли чести.
Так и поступлю.
Музыка наверху.
Никак у них веселье?
Терпит небо!
Ну, Жак?
Нахальничают.
Да. Мы слышим.
Раздобылись смычком — и жарят им
Во-всю. Два их великих полководца
(Те, что пришли с подмогой) лихо пляшут,
Задрав подол за самые штаны,
Их предлагая целовать в припевке.
Надрались меду с беспощадным элем,
Ржут, как тираны.
Как узнал?
Сквозь щелку
Их высмотрел.
Чу!
Песня! Помолчите!
За женщин напьемся всласть.
За тех, что забрали власть
И посмели носить штаны!
Наливай! наливай!
Пропечатать должны,
Чтоб отныне во славу страны
Женщины надевали штаны!
Так выпьем еще — захохочем
И здравицу лихо проглотим
И скорей, и скорей в хоровод!
Да здравствует мой дурак!
Да здравствует твой дурак!
Да здравствует всяк дурак!
Хоть не малый на них нам расход!
Там отпирают.
Добрый вечер, дамы!
Сэр, добрый вечер!
Хорошо ли спали?
Отлично, сэр.
Не скучно было без меня?
Нет, право,
Не вспомнились ни разу.
Он?
Да.
Сэр!
Надралась здорово: видали шляпу?
Так вы…
Мертвецки пьяны. Пусть пророчит.
Сама скажу вам, «viva voce», друг мой —
Отменнейший дурак.
Ярлык с бутылки!
Спасибо, Милитриса!
Дуй, сестра!
Вы тут женились на великодушной.
Красивой и отважной…
Да, женился.
И в интересах угнетенных дев,
Забитых жен и сходных им сосудов
Она вам не сдалась.
На то похоже.
Зачем?
Скажи.
По тридцати причинам.
Прошу пощады, стойте!
Дуй, сестра!
Все надо разобрать?
А кто спросил?
Эй, шляпа! Мы сюда пришли не слушать
Ваше ученье.
Первая из них
Распалась на семь пунктов…
Друг, Мария
У вас здесь миссионер?
Святая ревность!
Друг катехизис, может быть, узнаешь
Причину нашего прихода?
Да, хвост.
Причину знаем — вот она, причина.
Но не надейся взять ее, не думай,
Не обольщайся даже и мечтой
О низменном раскаяньи.
Дуй, сестра!
Клянусь им, также пивом…
Дуй, сестра!
Всем подкрепительным клянусь, что сложим
Здесь кости, славу, речи, честь и все,
Чем женщины когда-нибудь ценились,
Но эта баба, смелый попиратель
Тупой покорности, свое возьмет
И выступит отсюда на условьях,
Ее достойных.
Выступит, Том Тайлер,
И как! На балдахин возьмите шляпу:
Под ним я лягу, будто бы Джон Гант,
Пусть тащат. Прялку положите рядом,
Как вечный знак моих завоеваний.
За мной пусть станет Слава и из горла
Двух четвертей трубит на целый мир
Паденье дон-Джюльяна.
Продолжаю.
Мы поднялись на помощь этой даме
По правде и по чести. Если взять нас
Сумеете или мы отречемся —
Судите по заслугам: отнимите
Все наши ордена и с ними наши
Все тайности: шелковые чулки
Сдирайте с ног, гербованные юбки
Срывайте с нас и изломайте шпильки
Над подлыми божками.
А в дальнейшем
Для вящшего и злейшего позора
Из всех наших гербов (сирень прорешек)
Пускай торчат тесемки, и вернемся
Мы к прежнему сословию коровниц.
Долой дойну! Владетельные дамы,
Условья ваши я приму.
Ливию.
Зовите
Ливию?
Слыхали, сэр?
Вот вам условия, взглянуть извольте.
Да, здесь она. Ее здесь не хватало
Для полноты восстанья. Ну?
Довольно
Я насмотрелся. Пропадет наш свет
Одновременно с женским подчиненьем,
По-моему.
И вы здесь, дорогая?
Не видели! Прошу благословенья!
Благословлю, как клячу на толчке.
А где условья?
Отдаю их вам.
Я не забыла.
Новая любезность!
С тобой другого обхожденья нет,
Как вывесить тебя, с кафтаном, шапкой,
В аптеке, вроде чудища какого.
Я слышу, стерва!
Вот тогда приду
К нему: нужда пошлет.
Благословляю.
С ним разорюсь на углях для жаровни,
Разогревая страсть его.
Молчи!
Ну, как?
Как ждал. (Читает.) Свободы и нарядов,
Когда и как захочет. Также денег.
Кружок друзей. Весь дом к ее услугам.
Не опрашивать: «кто это?» и «зачем?»
Здесь: новые кареты и постройки,
Ковры, к охоте кони, на посуду
И личные уборы — десять тысяч,
Насколько понял, фунтов. Музыкантов
И чтицу из француженок…
Безумье!
И в заключение всего есть кляуза,
Чтоб Ливию никто не принуждал
Весь этот месяц к браку.
Безобразье!
А я приму — уйму ее немножко:
Уж если покаянье с разореньем
Нужны ее любви — прикроюсь ими.
А раз в постели, все ее условья
Вам будут подлежать.
Годится?
Да.
И верностью, которой в церкви клялся,
Клянусь их подписать.
Залог?
Нет, клятвы
Довольно. Но сдержать!
Теперь не так.
Как при Андрео.
Если извратите
Или хоть букву тронете в условьях,
Решили мы, что то же наказанье…
Не сомневайтесь в нем.
Всей моей честью…
Довольно! Я сдаюсь.
А что стоит здесь?
Что оба предводителя подмоги
Получат ужин пышный и обильный
И, не ворча, их будут развлекать,
А всем солдатам их уплатят.
Принял!
И, если надо, бочкою вина
Им уплатить — получат. Господа,
Прошу вас в казначеи.
Будет дело!
Мы встретим вас в гостиной.
Веселей, сэр!
Я одолею.
Это несомненно.
А пункт о Ливии не нарушайте:
Я поручился.
Не нарушу.
Ну,
Сам разорвусь, а этот дуб согну.
АКТ ТРЕТИЙ
правитьПослушайтесь меня.
Повесьте лучше!
И впредь не полюблю. Влюбленность — яд!
Смертельней, чем крысиная отрава.
Нет, слава богу, научился спать
И стал писать толково. Я способен
По комнате ходить, как человек,
И думать о полезных мне предметах:
Ученых спорах или о хозяйстве,
А не «увы» и «miserere». Транио,
Пойми меня! Будь в самом сатане
Какой-нибудь намек на человека,
Да он влюбись, да в женщину влюбись,
Так пуще рог его любовь терзала б.
Прижгла б огнем, неведомым в аду,
И заставляла б прыгать. Нет под солнцем
(Ты слушай: и с тобой случиться может!)
Здесь ничего (сравнив со всем безумством,
Нагроможденным человеком) злее,
Глупей, тупей, беднее, ниже, горше,
Нахальней, гаже…
Ты куда гнешь, Роланд?
Чем быть влюбленным.
Боже! Почему?
Ах, боже, почему? Не понимаешь?
Признаться, нет.
Тогда скорей молись,
Да поусердней, чтоб не влипнуть. Ясно
Все изложу. Чуть влюбишься впервые
И ниц падешь пред золотым тельцом,
Imprimus, — ты утратил благородство:
Как подмастерье, ты бежал свободы
И потому стал раб.
Нова наука!
Ты не мужчина.
Что ж?
Галантерея.
Одни косички, ленты и перчатки,
Подвязки, кольца, розы или щетка.
Но если внешность спасена тобой,
То речь уже утратил.
Как?
Ах, Транио!
Не по-людски влюбленный говорит.
Что?
Именно — вздыхают да трясутся,
Порою жалобно свистят.
Без слов?
Слова-то есть, да смысла-то в них нету.
Вот заголосят (вроде как слепцы),
Прислушайтесь — возможно, разберете
(Для этого вам надо поглупеть)
Такую чепуху: «верь», «уверяю»,
Да «небо, где подобные созвездья
Царят над рождеством влюбленных» — чушь!
Или «изволь, изволь, я заклинаю, леди,
Дрянной чурбан ваш…» — тут его по морде…
И чорт с ним! Пустяки!
Ты понимаешь!
Она — раз в десять хуже. Гнется, крутит
И извивается, как сев на шило.
Ты странное исследованье вел.
О собственном безумьи.
Поручишься,
Что больше не полюбишь?
Поручусь,
Вот разве окажусь мертвецки пьяный.
Скажи мне, что ты думаешь про женщин?
Как скрипки: хороши, пока не лопнут
Их струны.
Струны их?
Да. Скромность, честность,
Невинность, верность, — как на всякой скрипке,
Их струн всего четыре.
Что ты дашь мне
За десять фунтов, если вновь полюбишь,
И ту же девушку?
Деньги на бочку!
Дам вексель на сто фунтов.
Ты послушай:
На все пойду, чтоб только помирить вас.
Да, да, клади!
Изволь.
Работай, Транио.
Придется вам сходить к ней.
Хоть сейчас.
Вот в первый раз приносит пользу баба.
Не удивляйтесь, если там другая,
Не хуже, даже лучше той…
Что?
Это
В заклад не входит.
Это все равно
Вас любит так, как ваша ненавидит.
Чорт с ней! Пусть любит. Новых десять фунтов:
Не полюблю ее.
Извольте взять.
С вас новых сто при проигрыше.
Ладно!
А нет еще какой?
Нет, больше нету.
Жаль! Я вам предлагаю новый вид
Игры: кто больше ненавидит. Смею
Считать, что выйгрыш обеспечен.
Дайте
Мне в точности поведать, кто она
И как по вас страдает.
Десять фунтов,
Что не поверю!
Денег нет: продулся.
Старайтесь извернуться.
Погуляем.
Я рад, что вы поправились.
Я стал
До безобразья весел. Что же свадьба?
Ты на ходу мне распиши смятенье
Безумных баб и результат.
Идет!
А там — старайся.
Как-нибудь.
Работай.
Колодок им на шею! Убрались ли?
Ушли. А перед ними в сковородки
Весь город бил. Как страшно отчитали
Хозяина, и чем ему грозят,
Если обманет?
Он нашел как будто
Жену себе под стать.
И мне сдается.
С ним была ли она мила?
Смотрела…
Ехидно.
Без особенной приязни.
Мне показалось. Слышно — целовал он,
И то лишь в силу договора. Кто-то
Сказал, что только в щеку.
Жак, что дашь за
Такую женку?
Столько же молитв,
Сколько и самый рьяный пуританин
В мечтаньях об откормленном тельце,
О коршунах, о каплунах, актерах
Или веселых песнях. Только — против:
«Избави бог от ней». Запомни, Педро.
Уж если этот дом за две недели
Не станет вверх ногами — драть меня.
Чему я рад, так тому, что аморяне.
Ее оплот, безбожные блудницы,
По маковку накачаны вином.
Как дьявольски перепились!
И как валились, Педро! Ты заметил
Наездницу села?
А ну ее!
Штаны-то сбросила!
Когда свалились.
Вино ей впрок! Когда свернула кресло,
С каким искусством ноги задрала!
Какую показала панораму!
А видел, как в кисель роняла чепчик?
И вздумала сидеть верхом. Когда
Телега с сеном выровнялась…
Видел.
Как выхватила шпагу на Софокла,
Чтоб выйти, и как он дурацки ржал?
Ручаюсь, не плохой задира б вышел!
При жарком лете подает надежды.
Да, чорт ее дери!
Дала ему старинный грош и тут же
Стошнила на него; ее любезность
Он двадцать раз с тех пор вернул расстройством
Расчеты мои верны. Эти бабы,
Когда напьются и нагоряче,
Как новые колеса: не подмажешь —
Скрипят на весь базар.
А горожанка,
Хлеб-с-маслом, тоже покачалась.
Да.
Но хмель у нее мрачный, норовитый:
Так и вперилась в ложку. Барин наш!
Вид невеселый. Верно, напостился
За всей возней. Давай-ка с глаз долой.
Ни даже прикоснуться?
Не коснулся.
Где же ваша смелость?
Где ее покорность?
Кто так осмеян? Злей разыгран не был
Прохвост, владетель косяка шкурех.
Признайтесь мне: вы любите ее?
И рад бы не любить. За эту радость
Отдам вам пол-имения.
Возможно,
Что ее скромность жаждала насилья!
Жене порой нужна борьба.
Досталась
Ей вволю. Весь вспотел,
И все без толку. Эфиопа бы отмыл я.
Клялась, что утомлю, а одолеть
Я не сумею без ее согласья,
И тело будет пленником моим,
Не разум и желанья…
Что за странность!
Сейчас впервые слышу о такой,
Чтоб отказала случаю такому
В прекрасной обстановке.
Я и бросил.
Хитрить не пробовал?
Еще бы! Клялся,
И основательно, что если тут же,
Не вдавшись в обсуждение вопроса,
Она не станет ближе, не воздаст
За все мои труды (я разозлился),
Да добровольно, скоренько и мило, —
Я к ее горничной пойду и вслух
Задам такую скачку…
Стартовала?
Не более, чем я сейчас. Сказала,
Что если я так рьян — она бессильна,
Но что есть некий Жак, лакей убогий,
И он способен женщину утешить.
То есть седлать ее?
Да, вроде. В общем,
Дарит мне новых шесть ночей всухую,
Чтоб и не лез, а так — «покойной ночи!»
Да «здравствуйте!» и пару поцелуев
За все про все. Мол, в этом поклялась
И преступить не хочет.
Стойте, стойте!
И в сватовстве была такая?
Нет же!
Страсть как нежна! Я даже испугался:
Не слишком ли легка — совсем засыпан
Бывал я поцелуями.
Боюсь,
Другая спица в колесе.
Ты понял
Меня! Вот где зарыт мой пес! Терпенье,
Спаси меня, чтоб я не учинил
С ней гадости: не ободрал с ней кожи,
Не обварил, не раздавил, не сжарил!..
Ее шаги.
Увидишь образец
Нахалки и мотовки! Верный способ
Нашла для разоренья. И, ей-богу,
Не жить мне — всем ее спущу!
Стыдитесь!
Наряд мне не по вкусу: слишком беден.
Вшить золотой басон. Шесть штук. Пошире.
И между ними вышить канителью
Да плюшем опушить по горностаю,
А рукава — сплошь в жемчуг.
Ну, так как же
Мои дела?
А эти вот ковры
Отправите туда, куда велела:
Они мне унизительны. Закажем
Другие — на сюжет гражданских войн
Во Франции, поярче и из шелка,
При золотой кайме.
Кусается!
Четырнадцать аршин атласу — дворне,
В отделке слишком много шелку. Скажешь
Голландцу, что продал кобыл, чтоб живо
Привел еще упряжку и, где хочет,
Достал десяток гнезд сокольих, сколько б
Ни стали, лишь бы лёт хороший был:
Я будущей зимой хочу в деревню,
И надо там развлечься. Где же кучер?
Велела жеребца седлать.
По-дамски?
Да. Через год барьеры хочет брать.
Начну учиться завтра. Озаботьтесь,
Сэр, чтоб он был покорный исполнитель.
А то что за ученье?
Исполнитель!
Слыхали?
Да. Ее мораль исправлю
В ближайшем. Не боюсь.
Ах, с добрым утром
Привет вам, леди! Как здоровье?
Скверно:
Дом на вонючем месте…
Вновь расход?
Где сыпь и насморк. Разломать — он только
Туман под крышей.
А сторожка лучше?
Приятней место, но мала. Софокл,
Как твое мненье? Ты не без понятий.
Прекрасно!
Что, как этот дом внести
И выстроить квадрат с двумя дворами
От самого портала?
А в середке
Колледж для молодых крикух.
А с юга
Устроить сад на два десятка акров,
Разбив по-итальянски, и висячий.
Сама разбейся и повесься!.. Леди,
Не дорого ли обойдется?
Тысяч
Пять-шесть. И башни…
С золотом? Мария,
Встаешь на страшный путь. Прошу, обдумай:
Ты женщина, жена — жена того,
Кто вправе ожидать от вас немного —
Повиновенья.
Эти вот слова
Вам станут в много лишних фунтов. Стройте!
Повиновенья? Что такое муж?
Зачем выходим замуж? Чтоб нас вьючить?
Мы с вами не одно? И наше мненье
Не стоит вашего?
Да ты послушай!
Возьми две капли, равные по весу:
Которая тяжеле и которой
Долг опуститься раньше?
Вы ошиблись:
Не службы требую, а послушанья
По долгу, по доверью и любви.
Я только жду достойного вниманья
К тому, что вам принес, к тому, кто я,
И к будущему.
Тем и занимаюсь.
Оно и видно!
Именно, Петручо.
Нет человека не по нашей мерке,
Без наложенья нашей пробы, суд наш,
Ее всего лишив, с него не снимет
И в триста лет.
Да вы его поймите!
Друг, слишком понимаю: он во всем
Досадлив и кругом самодоволен;
Он ссорится со всеми, кто не стар,
И за беззубостью не стал безвреден;
Он расхрабрился тем, что обижал
Добрейшую покойницу; как порох,
Он вспыльчив и готов на зло.
Так как же
Вы не боитесь?
Не боюсь, не сохну
И, если можно, вызываю в бой.
И это вам пристало?
Да, пристанет.
Ты — слабая, тщеславная бунтарка!
Будь так же я упрям, как ты дерзка,
Тебя б в твой долг втащил.
Тащить меня?
Но дорог мир — валяй же без стесненья!
Понятно вам, Софокл?
Люблю тебя
При всем нахальстве, лживое созданье!
Ах, выпади мне счастье встретить в муже
Порядочного человека, вот, как ты
(Убеждена, что ты хорош, я вижу),
Красивого, безвредного и с сердцем,
Хоть и без гроша, но за одни глаза,
За это вот лицо, за это сердце! (Дает ему кольцо.)
Возьми и пожалей меня, припомнив:
Загублена я. (Уходит.)
Что это?
Ступайте
Вослед своих затей.
Да он ревнует!
В ближайшем будущем найду возможность
Задать вам парочку вопросов.
Встречу
По мере сил, когда придете звать.
Если она взаправду, значит — резать,
А если не решусь, то я… Прощайте! (Уходит.)
Пожалуйста! Прощайте! Есть ли средство
Сберечь супругу за одним? В конюшне
Скотина эта выстоит ли? Скверно,
Прескверно, господа, из рук вон скверно!
Ну, кто же, кто на небесах царил —
Пес, бык или медведица, когда я
Вторично в жены брал вот этот вихрь,
Который все скрутил? Ведь был научен
(Я думаю и верю, что я знаю)
И бит до зареканья в светлых днях
Первой моей любви? Жена ль была
Не в силах отучить? Скупой в обидах?
И не заботилась разбить мне сердце?
Не ежедневно ль подавался завтрак
С приправой изощренной руготни,
Звончей, чем звон линкольнский? А в обед
Не то же ль блюдо подавалось? Вечер
Какой у нас прошел без слов «ты хам»
Или «ты стерва» для пищеваренья?
А к бедным играм, столь любезным людям,
Не шел ли, как дворняга, скаля зубы,
И чуть не рвал ее? Но бог простил,
Змею мою прибрал. С чего же я
Стал снова укрощать чертей? Ах, сердце!
Скорей бы сделать что-нибудь! Умру-ка,
Да покрасивей, чтоб таким путем
Ее ославить сволочью. Я болен.
Пусть пропаду, но приберу к рукам. (Уходит.)
Итак, благодарю свою судьбу.
А я свою.
Как знать, что жалкий взгляд
Или два слова могут вырвать с корнем
Всю преданность? К тому же в вашу пользу.
Да, да! Слыхали! Вот все ваши блестки,
Кольцо, браслет и вот ваш кошелек,
А деньги вам потратил на забаву
В театре и в садах.
Вот ваша цепь.
Но, если можно, сохраню ваш локон
На память.
Ты верни ему любовь:
Он ей нашел занятье.
Стыдно, Роланд!
Не устыдить меня на сотню фунтов
Такой простой уловкой. Чтоб мне лопнуть,
А что-то страшно борется во мне!
Сказать вам, юноша?
Сказать, девица.
Вы покланялись ей?
Да.
Вы приличны?
Вы молоды и хороши?
Приличен.
Как славно сказано! Так ваша совесть
Достаточно способна подсказать,
Кто для вас друг, кто — враг. За что ж расстались?
Из меня делала щенка.
Наверно,
Обязана была, и много раз —
Без этого любовь скучна.
Мудрец!
Любили б вы меня…
Когда-то!
Крепко.
Я тоже. Вы могли б любить и хуже,
Не в этом дело…
Видно, проиграть!
От часу к часу, для разнообразья,
Звала б вас: клоп, дурак — и предлагала
Играть с пажами, но всегда б любила,
Вне всяких споров, до предела сил.
Вы прямо созданы к любви.
Она
Смеется или влюблена до смерти.
Скажу вам вот что: если б мне себе
По вкусу мужа выбирать, считаю,
Что только вашей матушки изделье
Мне подошло бы: мастерица!
Леди,
Покину вас на вашей похвале…
Опять я врезался. К чертям их речи!
Не уходите.
Нет. Извольте, Ливия!
Ваша печаль заставит нас простить,
Но снова полюбить — ничто. Остаться —
Все двести проиграть.
Ах, cэp, мне б только…
Стой, если ты мужчина!
Поцелуй.
Один, прощальный — и уйду.
Извольте.
Процеловал уже с полсотни фунтов.
Еще разок, а там прощай.
Прощай.
Иди, — ты сердце кроткое уносишь.
Запнулся.
Славный, бравый молодец.
Достойный бас!
Хочу я… Не хочу! (Уходит.)
Ушел, не ранен. Не роняйте роли,
И слово я сдержу. Идем на сорок
Червонцев (бросьте плакать!), что он ваш,
Если я смыслю что-нибудь.
Плачу.
Пойдем взглянуть, что делает сестра,
Окончив битву. Да еще: Морозо
Держи покрепче, и пойдет все гладко.
Ах, Жак, Жак! Что же это с нами будет?
Ах, милый барин!
Доктора зови
И всех аптекарей на помощь, Педро,
А то умрет-рет-рет… умрет без них
Сейчас, да скликай всех, кто поумнее
И глоткой и печенкой, всех соседей
И сколько ни на есть бутылок водки
И… ах! попа, да, Педро, ах! попа!
Не бойся потревожить, не стесняйся.
Пари держу: он в кабаке «Кусты» —
Там пиво крепче.
Я лечу! (Уходит.)
Эй, вы, с сундуками!
Зевать пришли? Ну! Поднимитесь в спальню.
Ковры забрать да уложить белье
И в полчаса отправить все отсюда.
Телега здесь? А кто тут почестнее —
Спустите серебро, а ты вот — платье,
Не то мы разоримся.
Ради бога
Скажите правду: помер он уже?
Нет, но на то похоже. Панцырь, панцырь!
Пойти взглянуть.
Пропасть тебе тогда.
Кто был при нем, ко мне не приближайся.
Здравствуйте, леди! Что здесь?
Здравствуй, дочка!
Как сын?
Скорей спасайте все, что можно!
Сестра, утешься!
Ах, моя шкатулка!
Ну, а твой муж?
Бегите все отсюда,
Если вам жизнь мила: вошла чума…
Дочурка, стань, пожалуйста, подальше.
К нам в дом. Супруг мой заразился ею,
Ах, заразился и ужасно бредит!
Скажите, как мне быть?
Как? Дверь заприте
И пригласите для него сиделку.
Я двух договорила, а участок
Приставит сторожей. Еды и денег
При нем довольно. И молитв.
Давно ли
С ним сделалось?
Не больше трех часов.
Боюсь за свой рассудок. Ах, вот стражник!
Друг мой, пожалуйста, заприте двери.
И да хранит его терпенье!
Как же!
Я буду жить в сторожке. Все, кто любит
Меня, тот навестит.
Эй, слушай там!
Кто это двери запер?
Его голос!
Постой!
Кто морит голодом меня?
Я — кто: изменник или еретик,
Или заразным стал?
Молись! Молись!
Здоров, как вы, болваны!
Потерпите.
Дадим всего, что надо.
Надо палку,
Да и тебя к ней, язва!
Судит здраво.
Он не теряет мужества, отец.
Угодно слушать? Так извольте видеть,
Что я вас всех узнал и различаю,
Кого чей голос: первым говорили
Вы, тесть мой, а вторым был Транио,
Потом — Софокл, последним же, заметьте
Была моя проклятая Мария.
А если кто решил, что я чумной,
Так вот вам руки — пусть их все рассмотрят.
Поклон вам, господа!
Здравствуй, доктор!
Вы очень кстати. Выскажите мненье.
Какой у него пульс?
Весьма повышен,
Указывая тем на воспаленье,
Что — признак чумноватой лихорадки.
Примите двадцать унций.
Чорта с два!
Прими пять унций плюхи, шарлатан!
Колпак твой пригодится мне под судно!
Да что вы, господа, — пришли играть?
Я вам уже сказал, что я здоров
Настолько же и столько же понятлив,
Как и любой из вас. Открыть немедля,
А то, ей-богу, проломаю стену,
И первый, кто попался, берегись!
Доктор и аптекарь уходят.
Мы, доктор, с вами.
Так вернее будет.
Я пятна видела.
Тогда — конец.
Угодно отпереть?
Сильней припадок.
Спасаемся сами, —
Его нам не спасти.
Друзья, за дело!
Чего ни спросит, все, что труд, любовь
И деньги могут раздобыть, — доставим.
Прощайте! Помолитесь!
Как, мерзавцы!
Друзья! Джентльмены! Жена, скотина! Жак!
Не слышат? Кто под дверью?
Размышляйте
О том, куда идете, и готовьтесь.
Тщету отриньте, добрая душа.
Супруга вам пришлет всего, что надо.
Добром я выйду? Отвечайте, вы!
А то я заряжу ружье и выбьюсь
Наружу сам. Уж по двоим из трех
Я чувствую себя совсем отменно,
И мой желудок, именно сейчас…
Ужасный признак!
Встал — ему не жить.
И крепко сплю. Да сами посмотрите.
Перо вам и чернил? Пока рассудок
При вас, вы б завещали…
Я здоров.
Как вы или другая сволочь.
Дай бог!
Молитесь о себе, а жизнь мила,
Так отпереть и удирать: стреляю,
Сейчас стреляю, и цепным снарядом —
Убью не меньше четырех!
Уйдем-ка!
Тут, может быть, подвох. А он опасен.
Чорт, забирай последнего!
Держись!
Дверь подается — славный будет выстрел.
Ушли? Проделки старых дней! Мои же
Ракеты падают ко мне? Откуда?
Не присмирел ли я от всех побед?
Чтоб я безумцем не прослыл за то,
Что по заслугам стану обличать
Весь женский род. Я здесь припомню все —
От первых рогачей, все козни, петли,
Увертки, каких и заяц не знавал.
Муж, взявши ту, кто краше и нежнее
Всех, и решив, что благородней всех
Она, что взял? Я вам отвечу скромно:
Взял злую лихорадку, от которой
Имущество трясется. Ни конца ей,
Ни излечения. Он грузит на корабль
Честь и богатство. Если он трудится
Рассеянней, чем мученик в галере,
Чтоб не дырявился его корабль,
Так паруса и снасти не помогут
И будет течь, которой не унять
Всей славою потомства. Еж проклятый!
Кто ее тронет — тысячей колючек
Изранит пальцы. Будь я неженатым,
Пошел бы лучше на любую гадость:
В навозе рабствовать, быть палачом,
Лишь бы не быть мне мужем! Тысячи,
Тысячи, сотни тысяч ухищрений
На нашу гибель! Кто переиграл
На скрипке, тот дурак, а кто отвергнут,
Тот, значит, хныкала. Кого отравят
Хвостом, как скорпионы, тот страдалец.
Кто сам помрет, тот, значит, благодетель.
Именье завещал на блуд. Всех реже
Те, кто убил чрезмерной добротой
И лаской. Где находятся такие —
Мой каталог не знает: верно, в старых
Стенах заложены ногами кверху.
За двадцать дней не кончу их бранить!
Расследую и, если не добьюсь
Понятности всего, что здесь творилось,
Возьмусь за баб, и кто-то мне заплатит! (Уходит.)
АКТ ЧЕТВЕРТЫЙ
правитьЧто я ее люблю, в том нет вопроса.
Люблю безумно, нежно — это так!
А что на ней в ближайший понедельник,
В обход всем девам, женам, дамам, вдовам
Из всех сословий и слоев, женюсь —
Не меньше верно; но валять петрушку,
Болвана из почтеннейшего в званьи,
При всем моем пристрастьи к ней…
Пошло!
Так жен берут? Так выбирают чепчик!
Что ж ей — телушкой стать, тебя лизать,
Нос высморкать тебе?..
Савоем не надо.
Что ж ей прикажешь?
Делать то, что должно:
Принарядиться, в церковь, повенчаться,
Да с богом и в постель! Вот это честно
И мирно. Разрешаю её щелчки
(Довольно получил их!) и увертки:
Она на них проворна, как вьюны,
Но в том, что от нее мне подобает —
Свинцовый слиток расторопней…
К делу.
Будь справедлив: я, точно, стар и вздорен,
Неловкостям подвержен — признаю,
Но, как цыпленку, теплоты мне надо.
Пойми: мне хочется, чтоб в этом деле
Раскаянья не больше мне купить,
Чем стоимость товара. Если я
Гожусь в зятья вам и согласье ваше
Открыло мне кредит, пусть так и будет,
А то сбивают с толку, чуть придешь,
Толчком, ехидством и надменным смехом,
Как будто нам жениться по-кошачьи —
С царапаньем и фырканьем.
Забыл балладу «Узловатый»
Возможно ль к маю подвести мороз
Без бури между них:
Предположи, что так.
Что?
Нет, поверь.
Я верю, что обидела.
Как дьявол.
Да ты-то хуже стал?
Не в этом дело.
Я знаю: раз я стар — терпи насмешки,
Я знаю — это мило, и я знаю,
Что я за них люблю ее.
Сошлись мы.
Не все. Я счел и вижу справедливым
Все деньги, жемчуг, кольца, ожерелья
Или чего прикажет: юбки, платья,
Манишки, шитые чулки, шарф, перья,
Подвязки, шляпки, маски, брыжжи, ленты —
За это ей дарить.
Да. Вы такой.
Но из того, что так я поступаю,
Не следует вставлять мне в нос кольцо?
Вот и решай.
Идите и проспитесь.
Уже сейчас, в два дня, она твоя.
Мальчишка сброшен! Закажи бульончик —
И кушай в мире! Отложи заботы:
От них кровь стынет. Брось свои увертки:
Все это дрянь и вестник старины.
Стриги бородку на фасон Вердуго,
Предай сожженью свой ночной колпак:
Он так похож на саван, что невесте
Навеет только чувства покаянья, —
Да чесноку поешь, чтоб не болтать.
Я рад.
Очисти кровь и оживи,
А после, слушай, рот прополощи
И, где нет зуба, вставь гвоздок гвоздики.
Надеяться мне наконец?
Надейтесь,
И сбудется надежда.
По рукам!
Не бойтесь, не найти меня. Ступайте!
Старик здесь — он вообразит интригу
Против второго зятя.
До свиданья! (Уходит.)
У каждого оленя лань заведется,
Колокольчик на каждой ноге рогоносца.
Ах, да и наиграемся мы с тобой!
Ах, да и наиграемся мы с тобой!
Они вот этим насквозь пропитались.
Приветствую!
Два слова, дорогая!
Я тороплюсь, сэр.
Так у вас всегда.
Что ж вам угодно?
Не было ли вашей
Умнейшей ручки там? Не ваши козни
В той гадости?
Что он был под замком?
Про это?
Да.
Скажу.
Ну?
Только правду.
Почтенный старец, я огорчена,
И, кажется, не в меру.
Очень жаль вас
Похоже, что вы каетесь.
Ошибка.
Не то, что сделано (прошу понять!),
Меня терзает…
Что же, госпожа?
Что я тут ни при чем, — вот мое горе.
Вот, поняли теперь? Я вам скажу,
Что мысль прекрасна, развита так ловко,
И если разобрать, то так изящно,
Так глубоко, так точно, так искусно,
Что лучше не придумать. Посудите:
Как только муж-дурак решил хворать…
Довольно!
Потерпите!.. Так, без смыслу,
Как ваша дочь…
Под вашим руководством?
Когда бы так! При этом мне б досталось
Полславы. Очень уж игра мила!
И начисто безумье излечила
Другим дурачеством, что очень редко,
По-нашему, гранича с чудом…
К чорту!
Уж если не следит за вами муж,
Так знаю, кто следит!
Преблагодарна!
И кланяюсь.
У вас была рука…
Две есть.
В делишках моей младшей дочки.
Найдете очень скоро в них
Руку, моей способней снять оковы
И зазвонить ей.
Присмотрю.
Извольте.
Найду на вас управу.
Где?
Неважно.
Отныне с вами состою в войне.
Примите молока с вином. Прощайте!
Как я докладывал вам, все ковры,
Медь, серебро, вплоть до ночных горшков…
Висевший нам на оборону панцырь
И мартовское пиво… Жак, подумай,
Какой печальный вид!
И два бочонка,
В которых вся надёжа — мускатель,
Каких не пить, две этих славных пушки,
Чтоб залпами прославить рождество, сэр, —
Даже и этих близнецов наш враг
Почти отрезал.
Приберите дом
И расставляйте вещи, как стояли.
Все в свое время! Только бы найти в ней
Хоть что-нибудь да стойкое — победа!
Будь она просто шваль или шкуреха,
Неряха или ненавидь меня —
Готово: знаю, чем ее приструнить.
Теперь же, петли как начнет метать,
Такую пестрядь разведет, все козни
Так спутает, что не поймешь, где правда,
А где притворство… Что со мной за случай,
Что за удача, если я судьбой
Вручен такой медведице?.. Явилась.
Ну, покраснеет (преступленье
Бесспорно!). Я, по совести, могу
Ее простить и знать, за что ее
Я в жены взял, — за ум. Сейчас проверю.
Болеть — и не впустить к себе жену!
Не дать себе помочь! Ее, кого
Законы неба и всех стран осудят,
Если откажется! Выбрать двух уродов
По пятьдесят пять лет, без чувств и чести,
Ходить за ним! И за ничтожный спор,
Необходимый молодым супругам,
Когда их девство…
Этой аксиомы
Я не слыхал еще.
Ославить бунтом
Такую глупость (пара добрых слов —
Увы! — нас побеждают в полчаса:
Мы так уступчивы!), так позабыть
Про свой рассудок, честь и уваженье,
Что отказать своей жене в свиданья!
Жене, которая, хоть чуть капризна,
Его любила, боже, убивалась,
Нет, без ума была по браку с ним!
Хоть знаю: это сатаны неверней,
А что поделаешь?! — люблю.
Как знать?
Могли его и придушить сиделки.
Что сталось бы со мной? Я не решаюсь
Считать, что он такой тупой развратник,
Чтобы один отказ от нежной девы
Внушил ему прикинуться больным
И взять сорокалетнюю, чтоб дуться
С ней на бильярде: ей тогда мяукать
Пришлось бы от счастья. Не пустил к себе!
Какой бы езуит из бабы вышел!
Способна извратить любую вещь:
Ведь не найти ей в мире оправданья,
Не выдумать такого, как сейчас.
Особенно безжалостно решенье —
Все серебро и меблировку дома
Бог весть куда услать, не помешай я
Решительно, при помощи друзей,
За что еще спасибо скажет. Боже,
Я б стерегла не хуже тех, ходила б
За ним и лучше, и охотней их:
Закон велит мне, и любовь велит,
И долг мой…
Господи благослови!
Простившись с жизнью, направляюсь к ней.
Вы чья-нибудь жена?
Я ваша, сударь.
Плоха, так стала б лучше. Что вам легче
Хоть с виду, и за то спасибо небу,
Дай бог и дальше. И что здесь вы — рада.
А вот, что так жестоко обижали,
Да так, что осрамили званье мужа,
Таким паршивым способом изгадив, —
Не стройте изумленья: докажу
Заботливость, честь, доброту, приличье…
Эге! Полегче!
Что я вам — чужая?
Или затеяла вас погубить?
Не венчана я с вами? Говорите!
Рад был бы отрицать.
Мое присутствие,
Мой род, который всеми очень чтим,
Скажу и не солгу: достойно чтим. —
Мой прадед — рыцарь.
Депутат?
Солдат.
А о твоей семье никто не слышал.
Был прасол только — твой однофамилец
Да от долгов сбежал! Или я стала
За то, что раз не уступила вам,
Чтоб испытать, таким ветеринаром.
Что нашего присутствия лишилась?
Повесьте, если вытерплю!
Как череп,
Как дна гроша Генриха чекана,
Где стерлись имена почти…
Послушай,
Я не намерен ждать.
Не ждешь — не надо!
Как бы ко мне ни стали подольщаться
За это оскорбленье (никакая
Покорность не поможет: убедитесь),
Каких бы примирителей ни слал,
Чтоб ни дарил, чего б ни мог купить —
Все, что друзья и кровные добьются,
Будет, что я не отрекусь от вас,
Но вас отвергну. Жду распоряжений.
Хитрей тебя нет женщины на свете.
Да, верно, и наглей! Молчи и слушай!
Случись мне быть с чертями в договоре.
Подумал бы, что повстречал партнера
Такого, кто сумеет поучить
Искусству бунтовать. Скажи мне, ты,
Несчастная, дрянная стерва… плачешь?
Ты у меня завоешь!
Ваша воля!
Довольно ли греха, плодосрыватель,
Наполненный паденьем, чортов маклер?
Ты, семинарий всяких ослушаний,
Меч мести над тобой на волоске,
Не грех ли это крайний, не порочность
До пресыщенья и не оскорбленье
Законченное cap-a-pre, — щипать вас, —
Как дошлый негодяй, так попирать
Святое имя неба, узы брака,
Честь всей родни твоей, все ожиданья
Тех, кто считал тебя хорошей, бунтом,
Ребяческим и подлым бунтом? Ты
Хоть прощена, а продолжаешь гнусность
Против того, кто, отложив и веру
И дорогое охраненье чести,
Тебя никак не может ненавидеть?
Иди ж своим путем!
Да!
Но прослушай,
Какую кару заслужила ты,
Ничтожество, ты, сорванная роза,
Которая засохнет через час,
За свой последний выпад. Разве я
Один из всех мужей приговорен
Ходить под трехкопеечной синицей?
Я слеп? В параличе? Так я рехнулся?
Я зачумлен? Никто не подходи?
Под ключ меня, имущество разграбить,
И пусть старухи сторожат!
Да, сэр, да.
Вы можете гордиться этим
А как поймали: это я придумал,
Я разорял себя, ей-богу! Слышишь?
Вот если бить начну, что, вероятно,
Не по заслугам будет? Ты, в душе,
Не стонешь: «вздуй меня»?
Не запугаешь!
Последняя слеза любви, прощай!
Немедленно, осмелься ты ударить
(Попробуй — и увидишь), навсегда
И безвозвратно (любишь до безумья,
Пока не взял меня) я отвернусь
Совсем от вас, навек, и первый встречный,
Кто догадается мне угодить,
Какой бы ни был (чем скверней, тем лучше),
Убьет вас и возьмет меня. Что я
Сказала про дурацкую болезнь,
Когда хотите быть со мной, — признайте,
А тех, кто спорят, вызвать на дуэль
И всюду одобрять меня извольте.
На том и до свиданья! (Уходит.)
Провались!
Подать мне чары, травы и отвары,
Молитвы против шерсти, фей, чертей,
Чтоб разлюбить ее, а то рехнусь я! (Уходит.)
Вам следует…
Готовы ли бумаги,
Указанные мной?
Да. Все готовы,
А для чего — не знаю.
Вы осел:
Вам все, чтоб было вскрыто.
И пробито,
А то какая радость!
Не хамите!
Ступайте! Роланда ко мне прислать,
А то смерть вашим фунтам. Правда: свадьба
Ее — сегодня, если не вмешаюсь.
Да чтоб один формат бумаг.
Я понял.
А если разгласите…
За измену
Теперь, когда я понял, отпилите
Мне голову ножовкою.
Идет.
Пошлю позвать Петрония с Морозо.
А вы — за дело! Марш!
Иду! (Уходит.)
Эй, Ливия!
Кто это?
Друг. Однако, вид у вас,
Как будто утопили бриг.
Бианка!
Несчастнее, загубленней меня…
Потише, девка! Вот тебя пригубят,
Подгубят, перегубят или к чорту!
Без кисленьких страстей! От этой дряни
И для желудка даже пользы нет,
Полезней яблоко. Морозо страшен?
Как виселица.
В этом не сдавай,
А Роланд мил? Скажи?
Ответив «нет»,
Солгу.
А что бы ты дала за то,
Чтоб назло его гневу, твоим страхам
И хитростям папаши уложить
Вас преспокойно, через двое суток,
Вдвоем в постель?
Как?
Ясно: по закону,
Вплотную, муж с женой… Вернулась кровь!
Ага! Другая музыка!
Бианка,
Не смейся надо мной.
Смеяться, пудинг?
По-английски сказала и по чести.
За это не была б неблагодарной.
Да, не была бы. Слушайся советов,
И если он не будет твой, всем назло,
Не знать мне счастливых ночей. Должна
Ты заболеть немедленно.
Ну? Дальше?
И по болезни ты пошлешь за всеми
Друзьями, за отцом и за Морозо,
И Роланд должен быть.
К чему все это?
Что ж не пищишь? Вот этим твое сердце
Запрыгает, а губы соберут
Так много поцелуев, как купцы
Долларов по Вест-Индии: все скажем,
Но раньше — уходи и заболей.
Я верю вам, и я больна.
Болей.
Ложись в постель. А я сгоняю слуг
И за отцом, и за шутом. Кривая, —
Мы о добре хлопочем, — вывози!
По совести, хоть проиграл я деньги,
Но, все равно, не стану убеждать вас.
Я вижу вы решились: так и скажем.
Но посылали ли за мной?
Не веришь?
Не знаю. Выигрыш вас занимает,
И хитрости для вас разрешены,
А мне их обойти.
Даю вам слово,
Что здесь я не хитрю.
Постой, приятель!
Куда ты так бежишь?
Ах, сэр, мой барин!
Вы не видали барина?
Зачем?
Его алмаз…
На золотой застежке?
Ливия наша…
Что случилось с ней?
Вдруг заболела.
Вдрызг — ты говоришь?
Я говорю «вдруг», сэр, и очень тяжко.
От кислых яблок зубы заболели.
От них у вас болит живот. Прощайте!
А барина не видно?
Кто оказал?
Да нет, он не видал.
Прощай, синица!
С чего бы ей болеть?
По вас, конечно.
Пробейте голову, тогда поверю,
А раньше — ни за что. Но навещу:
Так требует учтивость.
Несомненно.
А может быть, и нет. Вам не удастся
Прибрать моих две сотни, Транио:
Так мило и искусно вы ведете
Меня, как лань, в силок, что чуть не взяли.
А кто же тут лесник?
Вам проигравший?
Идем туда? Мне это безразлично.
Идем. Накинешь мне?
Ни пенса, Ролангд.
А ты свободу совести мне дашь,
Что означает десять поцелуев?
Вот лопнуть — не люблю, но, может быть,
Проклятые приличия заставят
Дать два ли, двадцать ли, а то и тридцать.
Нет, дудки. Вороти тогда заклад мой,
Наш спор был не о том: уж слишком много
Целуетесь без чувства. Разрешу вам…
Судите, как игрок.
Позволю два.
Нет, Транио! До дюжины не в счет.
Скощу я сорок шиллингов за скидку.
Позволь уж двадцать. Это я, ей-богу,
Ей назло сделаю.
Ты не темни!
Любишь — люби, а то уж ненавидь
Ее и всех своих друзей…
Но, Транио!
Прощайте, двадцать фунтов! Проживем.
Условья вам известны.
И заклад,
Который если я вам проиграю,
Пусть буду паяцом, да перебейте
Мне ноги, чтоб не путался в расчетах.
Иду, если даешь могарыча…
Прощальный поцелуй не в счет?
Не в счет.
Разбей мне череп грушей — могарыч?
Сказал: не дам. Выигрывай — получишь.
Да ты совсем чудак!
Мне все равно.
Вперед! Еще на двадцать фунтов дернем,
Что слова доброго ей не окажу.
Ни пенса.
Проси ее сюда. Я беспокою
Ее лишь на два слова.
Чем терпеть
Жизнь с женщиной, которая стремится,
Как только может, мне наделать зла,
Пойду пахать и есть одну овсянку
(Что перед этим по миру ходить?)!
Нет, Жак, есть для меня другие страны.
Другие люди да другие бабы.
Захочется: «вот деньги — вот товар»,
И хорошо. А солнце так же преет
Там, как и здесь. Пока не потеряю
Себя или ее — кого, неважно,
И кого раньше — тоже…
Разрешите?
И совершенно память истребить
О мерзости такой. Никто из наших
Пусть обо мне не слышит.
Боже, барин!
Вы на плохом пути.
Всяк путь хорош,
Где убегу от гадины.
Сдалось мне,
Что, если б потерпели, ваша милость…
Терпеть? Зачем терпеть?
Я говорю,
Что, если б потерпели…
Потерпел!
Да посмеялись над ее делами,
А то б велели с крыши барабаном
Созвать соседей на ее капризы,
Как я своей жене…
Твоя жена?
Голубка пред моей, одна дремота,
И полночь не смирней…
И наковальня.
Но ведь твоя жена…
Наука лжива:
Жен сразу не прочесть.
Ее ты знаешь?
Как мне не знать:
Лет двадцать день и ночь деремся с нею.
Да, но моя — стакан вина такого,
Смесь хитрости такой, что радуга,
Согнувшись по небу, свои цвета
Меняет медленней, чем эта баба
Силки своих злодейств.
Ну, что вдевала?
Нет, ничего. Но показала так,
Как будто бы придет. Крепитесь, барин.
Как можете. Не мне же вас учить,
Но всякому свой крест, и все мы смертны.
Чего ты скис?
Сомнений нет, у ней…
Чего у ней? О чем ей? Что же с ней?
Скажи, чорт!
Спятила.
Дай бог, подольше.
Аминь.
Скажи, настолько ли безумна?
Сколько душе угодно, сэр. Оделась
(В честь вашей милости) под тот фасон,
Какой в ходу по слободам предместий,
По пятаку за штуку. Вся в грязи.
Заговорят с ней — как она засвищет
И начинает пальцем разговоры:
Чего ей надо, в то и ткнет.
Что ж это?
А вот и господин Софокл.
А что
Там с нею делал господин Софокл?..
К чертям! Готовьте сундуки! Я еду!
Он здесь, чтоб…
Жак, она совсем взбесилась.
Это женщиной зовут?
Да. Она женщина.
Я сомневаюсь.
Я думал, что вы оправки навели.
Да, наводил.
Чуть жив ушел.
Вы злоупотребили.
Прошу не извращать. Я вам клянусь:
Жена у вас, как дева, непорочна,
Поскольку знаю! Правда, что дала мне
Кольцо.
К разврату.
Еще раз ошиблись.
И не поцеловал ее. Сейчас
По-дружески пришел ее проведать
(Услышав о безумыи). Как подскочит,
Кольцо как вырвет, наголо кинжал,
А почему — не знаю.
Это правда?
Как то, что я стою.
Ты в прошлом честен
Будь так и впредь.
Идет.
Ну, госпожа,
Как примет ваша красота отставку?
Вы действуете знаками? Я понял:
Вы летом будете ловить служивых
Или в предместья купите землицы
Святой под дом монашек?
Пощадите!
Вы видите, что с ней.
Она угрюма
И в скотском положении. Проверим:
Язык остался, так болтай. Софокл,
Понаблюдай за нею посерьезней,
Глаз не сводя, — потом ты объяснишь мне
(Ведь ты понятлив) состоянье чувств,
В котором я избрал ее.
Скажу.
Нежней ее…
Здесь продают селедку.
Есть нищенка одна, на Домниканской, —
Пред ней царица, только скинь штаны.
Да не язвите вы.
Ни капли, сэр.
Почтенная, глаза мои открылись,
Я в твердом разуме и говорю
Не в исступленьи. (Брось валять калеку!
Я знаю: ты здорова.) Миллион
Отдам, чтоб разозлить. Избрав Тебя
В подруги ложа, натерпелся бед
Я больше, чем за двадцать лет свалится,
Такого сорта да таких бессмертных,
Что вымрет все адамово потомство,
Пока закон тебе найдут. Проказу
Я взял… куда?! — чуму, нет — наважденье:
С тобой вселился чорт, когда не хуже.
Я был глупей скота и, как скотина,
Был осчастливлен клячею-мотовкой.
Ведь кто еще, способный различать
Свет с темнотой, вино и воду, голод
И сытость и лисицу от кустов,
Женился б на тебе?
Не так плоха ведь.
Хуже, чем смею думать. Ее наглость
Не выдержать ни одному суду,
Без совести, без чести, без приличий,
Без женственности. Да никто на свете
Не вдолбит мне, что женщина ей мать.
По стойкости в ней узнаю волчицу,
Переселившую свой дух, а раньше
Была хорьком подземным: убивает
Порядочность в мужчине. Как--не пронял?
Вы думаете, чувствует?
Плевать мне!
Быть ей, чем хочет! Радость от нее
Я истребил, привязанности к ней,
Как этот галстух, распущу и брошу;
Ей мужа я в себе уничтожаю.
Прощай, мое тщеславье! Но вы были
Так близки, что звались моей женой,
И щедрость милосердия способна
Прикрыть вас от достойной нищеты:
По вдовьей части, мной врученной, честно
Получите, да половину дома.
Доход с другой направлю на молитвы
(С покорностью несу такой расход!),
Чтоб привести вас в христианство. Платья
И все, чтоб кончить эту ерунду,
Прошу вас взять себе — вы неприличны.
Отправлюсь в плаванье.
Я вас люблю,
Узнав в вас мужа. Буду говорить вам
И извиню обиды.
Что за чудо?
О Плиний! Если ищешь полной славы,
С нее пиши чудовищ!
Несомненно,
Вы взяли верный курс, благословенный,
Способный дать вам добродетель.
Сплавит!
Я жаждала взаимопониманья —
И дождалась! Смотрите, сэр, не сбейтесь!
Вы кажетесь мне новым человеком,
Прекрасным человеком, и я вижу
В вас будущность. Возможно ожидать
(Как многие знакомые), что я
Затею плакать и примусь мешать вам,
Повешусь вам на шею и, как дура,
Свяжу вас по рукам; но я люблю вас
И покажу всем женщинам на свете,
Как предпочла ту часть своей страны,
В которой вы родились. Вам полезней
Знакомство многих чужеродных наций,
Развитье ваших знаний, красноречья,
Наглядности и силы рассужденья,
Чем личная любовь и поцелуй.
В путь, славный муж, и привези познанье!
Вот поручить бы ей учить студентов!
Уж ежели купцы вспахали море
Корысти ради, так чего не сделать
Вам ради мудрости. В путь! В путь! Один —
Пусть только ум ваш будет вам попутчик.
И, если склонны женщине внимать,
Плывите дальше, до конца и дальше:
Тем больше пользы. Будьте бережливы:
Обед — в неделю раз, один костюм —
На все скитанья. Сами убедитесь,
Что чем беднее и ничтожней вид ваш,
Тем больше вы увидите.
Ты слышишь?
Да.
А если дать ей христианство
Распространять?
Язычество вернет!
Зачем она не пишет?
Когда время
И полный опыт перестроят вас
И превратят из дурака в синьора,
Или, верней, из клячи в скакуна,
Вернитесь пожилым, как Одиссей.
Я ж, Пенелопа…
Ты разучишь больше
Любовников, чем сам я — языков,
И что тебе с одним наделать за день,
С другим разделать ночью…
В этом роде.
В вашей отлучке мне поставят в доблесть
И в памяти потомства утвердят
Наличие соблазнов, и не малых
И ежедневно, даже ежечасно
Мне предлагаемых, во славу чести
И верности вас любящей жены.
Что делать?
Я б, на вашем месте, ехал.
Хотели ведь.
Ах, менее всего!
Пронять ее хотел! Она — сам дьявол!
Теперь, выходит, допекла!.. Уеду…
Снесли поклажу? Лошади готовы?
Сэр, если поручаете мне дом
Со всем оставленным…
Несите деньги!
Я все свое уменье и удачу
По-вдовьи применю. Томиться буду
По вести ваших дел и барышей
И, если не придут хоть раз за квартал,
Душою умчусь в Индию иль в Китай:
Там вам всего полезнее.
Как ветер?..
Со свету хочет сжить.
Во Францию —
Попутный. Вы и отправляйтесь на ночь,
Не упустите: нас прилив не ждет.
А я холодного вам заверну.
Прощай!
Ты вынудила меня вон отсюда
И можешь вновь вдурить сюда.
Ничуть, сэр.
Я слишком вас люблю: я ждать согласна.
Взгляну, как сядете.
Еще приятней
Смотреть, как вешали б.
Все, что сочтете
За благо, мне приятно увидать.
Софокл, проводите меня до моря?
Надеюсь, и другие…
Несомненно:
На добром деле проводы найти.
Вы поцелуете меня? С укладкой
Возня, и я иду.
И уходи!
А заведешь мне новый диалог,
Так за ноги, да в дом.
Будьте здоровы!
И берегитесь, еще раз напомню.
Уж раз хоть чем-то дельным занялись,
Достойным мужа, мне же на почтенье.
А что до слухов о былых безумствах,
О шалостях и хамстве юных лет,
Которых, как я вижу, вы бежите
(Без этого не отпустила б), я,
Как любящая вашу честь жена,
Для пущего простора вашей славе
Их здесь прикончу. Если лимонаду
Или чего там от морской болезни
Хотите — уложу.
Нет уж, пусть чорт,
Наставник ваш, прольет благословенья
На вас. Пусть он, один… исправит вас.
Оставлю вас при вашем stilo novo. (Уходит.)
Поеду!.. Не поеду! Еще раз
Ее проверю.
Вам бы лучше ехать.
И еду!.. Позовите-ка мне тестя
Да всех друзей, чтоб видели отъезд.
Ну, бабы, если на море есть бури
Злей, чем нас треплет ваша речь, и волны
Неверней ваших клятва, пусть мне видать
Лишь бури и свой киль переломать.
АКТ ПЯТЫЙ
правитьО том же, какова моя вина,
Пусть судят все.
Если и это дело —
Раскаяние дочери моей —
Пошло от ваших добрых наставлений,
Сознаюсь, что судил вас слишком строго,
И сожалею.
Начала сама,
Конечно, испугавшись ослушанья,
А я продолжила, ей рассказав,
Как, просто и любезно подчинившись,
Ей вас вернуть: она по-женски любит!
Вот, выслушав, — спасибо ей, — призналась,
Что стоит меня слушаться. Но, сколько
Советов ни давай, не излечить,
Пока жива причина хвори — горе.
Жаль, что больна, но рад, что заболела
По столь благой причине.
Вот Морозо.
Рад вас видеть.
Узнайте нашу радость.
Очень рад ей!
А эта здесь зачем?
Я вас оставлю.
Потом спасибо скажете.
Да, друг мой:
Ступайте к вашей милой.
Хоть больна,
Но можете поцеловать.
Как?
К пользе.
Затем и вызвали?
Войти угодно?
Вдруг спросит исповедать.
Боже правый!
Получит отпуск и епитимью,
Но в меру прегрешений.
Брось чудачить!
Вот и другой пришел.
Ах, Транио!
Вам тоже добрый вечер. Рад вас видеть.
Спасибо!
Дочь имел…
Когда бы так!
Вы были с ней дружны.
Не буду больше.
Женщина! Путей к ее приязни
Искать не легче, чем зимой тропу
Под снегом.
Так расскажем по порядку.
У дочери, помянутой сейчас,
Болит живот от злоупотребленья
Привязанностью вашей.
Что?
Да, сэр.
Верней сказать — раскаяньем. И так
Лежит и рассуждает.
Что же, сэр?
Я думаю: зайти вам, что ли?
Что же,
На посещенья я не так уж скуп.
Предупреждаю вас, что изменилась:
Вам предстоит знакомство с новой Ливией.
С меня и старой хватит.
Не дурит
И мальчиков в глазах не ищет, Роланд,
На шею не повесится вам…
Рад,
Что избежал такой ужасной казни.
Ни чмокать вас до краски…
Сомневаюсь,
Чтоб покраснел, как ни целуй бесстыдно:
Я уж не так ребячлив. Что же дальше?
Теперь она моя. Вся в моей воле,
Со мной и будет там, где прикажу,
Но хочет с вами ласково проститься
И воротить блуждающий обет,
Оставленный в залог, да две-три клятвы,
Вам данные, вернуть.
Она получит
Их ото всей души, а если надо,
Верну их на письме.
В том-то и дело.
Вы от нее получите другое:
Ухо на ухо, с богом сто дорожке!
Согласен. Плачут ваши деньги, Транио!
Что ж, я не разорюсь. Работай, Роланд!
Идемте, что ли?
Что бы ни сказала,
Терпите, Роланд: от своей болезни
Она зубастой стала.
Пусть болтает,
Раз чешется язык. А ты, ей-богу,
С лица премилая, да и фигура
Отменная! Я чувствую, что сотня,
Из меня льется, будто я мочусь.
Несите осторожно: в прошлый раз
Ее так раздражало.
Ну, как, дочка?
Ах, плохо, плохо, хоть уже немножко
Лучше, мне кажется, немножко легче —
Из-за того, что добрый человек
Простил… Повыше!.. Ах, болит!
Прекрасно!
Отец и все, кто только меня слышит:
Вот — тот, кто мною злостно оскорблен:
Был ли старик униженней: в насмешку
Давала клички, на него плевала,
Огарки к бороде клеила, звала
Борзою на всех коз, я презирала
Его, всегда считала за скотину…
(Ах, бок болит!..) паскудную скотину.
Я распустила слух, что его плащ —
Тот парус, что его отец купил
У лодочника и поднесь живого.
Я на крестинах налила в варенье
Ему касторки, и он штаны испортил.
Насыпала на лестницу гороху,
И бедный джентльмен — о, горе мне! —
Почтенной головой, главой премудрой,
Пересчитал все двадцать две ступеньки,
Не пропустивши ни одной verbatim,
До выхода, разбил свое лекарство,
Посеял верный камешек от флюса,
Чуть не рассыпался, марался дважды
И был подобран. Свершены злодейства
Мной, Ливией, по собственной злой воле.
А я по доброй воле все простил.
Где Бианка?
Здесь.
Пить!
Вот.
Это кто здесь?
Роланд.
Притворство, мы расстанемся с тобой.
Приблизьтесь, сэр.
Мне жаль, что вы больны.
Себя жалейте, сэр. Вы обижали,
Но я прощаю… А готовы письма?
Все здесь. Угодно их проверить?
Да.
Дай прочитать ему. Он тоже хочет
Отчалить, с этим он прибавит ходу.
Ах, сделали б мы нищих друг из друга!
Мы молоды, и целый мир детей
Остался б проклинать безумство наше.
Мы разорились бы при этом браке
Непоправимо. Признаюсь — любила
(Пусть знают — все равно!) до исступленья
И он, сказать по совести, любил…
Но кончим с этим! Оба поумнели,
И не любви нас погубить. А вы?
Да. Подписать готов.
Тогда постойте.
Дайте бумаги мне (я просмотрю)
И времени, чтоб уронить слезу
На вечное прости.
Вы уходите.
Друзья, идемте:
Пропустим ливень.
Лучше не видать бы!
Играла молодцом!
Дай бог, сыграть бы.
Бумаги наши здесь. Когда придут,
Начните вы, потом им передайте,
Не отпуская от себя, при свете
Не большем, чем в рядах.
А как Морозо
Терзался? Как усердно он рыдал
При оскорбленьях.
И не без причины.
Ах, да какой вонючий негодяй!
Я начала с притворства, но при нем
Чуть дурно мне не сделалось. Помойка
В сравненья с ним — помада.
Аминь!
К чорту мерзость!
Бианка.
А ты сейчас опять ложись,
И приступаем к делу.
Позови их.
Ну, если небо милует влюбленных,
Пусть нам поможет!
Что она, готова?
Окончила свой плач. Идите к ней.
Роланд, приблизьтесь. Раньше подписания
Дайте мне руку. Так. И поцелуйте!
Последнее свидание у нас!
Дай бог вам быть счастливым! Вот бумага.
Позвольте подождать!
Не жить мне больше,
Если не начал я его жалеть:
Как разливается!
Вот вам перо.
Прошу стать ближе. Это будет знаком
Прошедшей близости.
Вот.
Вашу подпись
В свидетельство.
Конечно. Пишем, зять.
От всей души!
Пожалуйста, отдайте.
Вам, Ливия. Лучшей вам любви желаю.
Я больше не могу.
Заверьте это.
Заверим.
Вы вручите?
Поднимите.
Вот, Роланд, вся твоя любовь. Найди
Другую, лучше нашей, и будь счастлив.
Я больше не должна.
Прощай!
Надолго!
Уйдите, ради бога, все, покуда
Уймется. Занавески опустите,
А завтра приходите, будет лучше:
Сейчас не до гостей ей.
Будьте с нею.
Мне надо ехать, может быть, и вам,
Чтоб зятя проводить. Я был бы счастлив.
Когда б, как здесь, жалел его жену.
Все сгладит время. До свиданья! Завтра
Утешитесь, приветствуя жену.
Несите!
А большой сундук нести?
Да. И корзины. Да живей, почтенный!
А то уедет, не дождавшись.
Жак,
И повезло ж тебе!..
Я полагаю.
Отгородиться морем от хозяйки —
Чем, кроме бури, заглушить ее?
Бежим в галоп до самого Парижа,
А до Амьена-то она, поди,
Еще дострелит. Ну, под «Львиный ключ»!
Да живо на борт. Мы за вами следом.
Вот бы ее в сундук.
Побойся бога!
Уж лучше — медведя.
Да ты послушай.
При переправе, если будет буря,
Как там бывает, и пойдет трепать,
Я, с божьей помощью, и подсказал бы
Хозяину сообразить да крикнуть:
«Всем разгружать судно, а то пропали!»
И этот, самый крупный, непременно
Окажется за бортом.
Знай наверно,
Что с нею можно этак развязаться,
Согласен ехать с ней. Но верь мне, Педро,
Тогда погибнет в море вся путина:
Водиться с ней решат одни акулы.
Ей родственницы, или черепахи,
Всему привычные. На всех базарах,
Едва ее туда доставят с тони,
Немедленно завоют «Miserere».
И будут плакаться по всем церквам,
Пока ее плотиной не отгонят.
Из-за нее Нептуну, и с трезубцем,
С богинею, да и с полубогами,
Так опротивел бы Ла-Манш, друг Педро,
Как школа мальчикам. Не сомневаюсь.
Что, встреть его по-своему она,
Он рад бы расколоть башку.
Язык!
Нет, много языков!
Да иностранных!
Лживый язык!
Язвительный язык!
Длинный язык!
Бессовестный язык!
Наглый язык!
Спиртованный язык!
Их много больше и многообразней,
Чем Вавилонской башне рассказать.
Отсутствует один язык — правдивый.
Вернуть все вещи — кончена поездка.
Как так?
Ваш барин… О Петручо! Ах, бедняга!
Ах, Жак, Жак!
Ах, скончался ваш хозяин!
Везут. Его жена, его диавол,
Обидой…
Был убит?
Убит! Убит!
А есть закон, чтоб ее вешать?
Живо
Дай знать ей про беду: я сам не смею —
При встрече за себя не поручусь.
Я лучше выйду. Попроси ее,
Хоть ради чести, если есть в ней это,
Да чтоб немножко сраму поубавить —
Заплакать. Ну, а вам реветь бесцельно,
Здесь будет через час (ей передайте),
Что с ним все близкие придут ее бранить. (Уходит.)
О Жак, Жак!
О почтенный барин мой!
О барыни, скотина! Вешай!
Плюй!
Топи ее!
Мори ее!
Дави!
Камнями ее! Пусть, что ни проглотит —
Все будут яйца! Пусть бежит прочь…
Тот,
Кто ей поможет, молимся усердно,
Да ipso facto станет импотентом!
Дай душу отвести! А кто ей служит
Или добром помянет с этих пор,
Да поразит его заклятье, Педро:
«Чтоб чорт при шпорах сел на него
С косою за спиной…»
Какой я идиот, что ей позволил!
Ей-богу, любит до сих пор! Что ж акт?!
Ты — памятник того, что я имел,
Ты — вся любовь ко мне, ты — вся утрата;
Дай, поцелую подпись и прощусь
С тем, с чем прощусь навек. Прощай, Ливия!
О горькие слова! Прочту вас снова,
А там усилюсь позабыть навеки. (Читает.)
Что это? Дай-ка ближе! Договор?
Ей-богу, договор! Печать и скрепа
За подписью отца, да и Морозо!
Ведь я не сплю! А ну, перечитаю!
Да. Верно. Договор!
Да, верно, Роланд.
И в силу этого вы мне заплатите
Сто фунтов завтра.
Ты уверен, Транио,
Что оба мы — живые?
Да. Плати!
Ручаюсь, если верно.
Очень верно.
Вот вам еще кольцо. Узнали?
Да.
Когда мне получать?
Нет, стойте, стойте!
Когда женюсь?
Сегодня ночью.
Слушай:
Не жульничай со мной, играй по чести.
И мой платеж превысит уговоры.
Клянись (я — человек и ошибаться
Способен), поклянись — и не надуй,
Клянись мне напрямик: я — Роланд?
Да.
Не сплю?
Не спите?
Я в своем уме?
Насколько вижу.
И я был у Ливии?
Да, получив там договор.
Женюсь?
Если посмеете.
Во всем клянетесь?
Да.
Как то, что честен, что в тебе есть совесть,
Что будешь мучиться, солгав, что это
Не наважденье, правда и всерьез!
Итак, по правде, совести и чести,
Все это — правда.
Переменим место.
Клянись еще.
Ей-богу, это верно!
Ну, значит, проиграл, и видит небо,
Как радуюсь. Скажи мне, как и что,
А то я, как язычник…
Поп подряжен,
Все будет гладко, как истертый грош.
Поставьте труп и кликните ее!
Извольте посмотреть на ваше счастье.
Вот ваш супруг, ваш любящий супруг,
Вот он: он слишком был хорош для вас!
Убит он вашей дерзостью и злобой,
Не выйдя в море. Если можешь плакать,
Так повод есть — начни, хоть уморила,
Дай людям знать, что ты не вовсе сволочь.
Вот пролила б ты раньше столько слез,
Так был бы жив. Сейчас и то есть польза:
Разжалобишь кого…
Внимайте мне,
Судя, что есть, не собственный свой домысл,
А то еще несчастней стану я.
Да, есть причинна слез, и велика
Она, и искренне из-за нее рыдаю.
Однако, в ней порядочность открылась.
Но в чем она? Не ошибайтесь — я не
О смерти плачу. Боже сохрани!
Я не дитя: о жизни его плачу,
О его бедной, жалкой, глупой жизни
Скорбят мои глаза. Вот где мой траур!
Стыдись!
Готова утонуть в слезах
При мысли, что он был такой тетехой,
Как был не по-людски лишен ума,
Здравого смысла и соображенья,
Пока, живой, еще бродил у нас.
Как повезло ему, что умер! Вот что
Оплакивать, а не его особу.
Два года протяни, так наплодил бы
На память о себе он больше дури,
Чем осень мух. Но да почиет в мире:
Жил-был дурак — и все! Жалеть его
Ни один здравый, честный человек
Не станет ни за жизнь, ни за дела.
Вот разве за потомство. Тут уж я,
Страшась, что срам его переживет
В лице уродов, не щадя заботы,
Как сужения охранять его,
Лишила средств на это.
Расстегните!
А то и впрямь помру!.. Ах, ты, Мария,
О мое горе! О моя напасть!
Иди к нему, дрянь! Если он погибнет,
Сам выйду тебя вешать!
Как!? Мария…
Все сделано и кончено. Прости мне!
Покорной буду я: ты укрощен,
А я — твоя слуга. Не озирайся,
Не бойся. Смеешь ли поцеловать? (Целуются.)
На новую любовь!
А ну, еще!
От всей души.
А ну, еще, Мария!
Ах, господа, не знаю сам, где я.
Иди-ка в спальню — живо разберешься.
За старое не примешься?
Не бойся.
И незачем, по совести клянусь,
Что повода не будет.
Так же верно,
Как то, что девушка я, моя жизнь
С минуты вашей добровольной клятвы
Находится у вас в распоряженья.
А ловко обернулось!
Жак, беги —
Скупи все вкусное, что деньги купят.
Да гибнут кабаны! Я вновь родился!
Ну, крошка Англия, как встречу мужа
Чужих краев, сурового ревнивца,
Желаю ему в жены вашу дочку,
И, если масла к хлебу не получит,
Пока не съел зубов, — себе не верю.
С чем бог послал?
Еще с веселым танцем,
Под вашу песенку.
Молодожены
Пришли за милостыней.
Не хмурьтесь:
Вам это не поможет. Ваша подпись
Здесь, и Морозо подписал контракт.
Моя?
Моя?
Смотрите.
Это фокус,
Ей-багу, фокус!
Именно для вас.
Отец…
Ты, значит, с ним? Скажи мне…
Да.
А ты, скажи, ты с ней уже…
Да, сэр.
Надеюсь, все в порядке.
Состоялось!
Придется вас благословлять… Морозо,
Мы здесь бессильны. Видишь — примирись:
Хочешь — не хочешь, а забрал он девку.
Раз обошли, так угощай обедам,
Чтоб горечь мне запить.
Умно сказал!
Ну, ладно, разыграли, так смотрите ж,
Чтоб через год я дедушкою стал,
А то, ей-богу, подстригу наследство!
Придется мне стараться: я и так
Продулся в пух на ней.
Я доверял ей
И счастлив был в закладе.
Берегись!
Идемте пить и не жалеть веселья!
Мой жеребенок дома и везет.
А кто жениться будет, господа,
Прошу вас помнить мой пример всегда.
написана между 1615 и 1625 гг.
Переведена И. А. Аксеновым в 1932 г.