Уже над ельником из-за вершин колючих (Полонский)/ДО

[41]
* * *

Уже надъ ельникомъ, изъ-за вершинъ колючихъ,
Сіяло золото вечернихъ облаковъ,
Когда я рвалъ весломъ густую сѣть пловучихъ
Болотныхъ травъ и водяныхъ цвѣтовъ.

То окружая насъ, то снова разступаясь,
Сухими листьями шумѣли тростники;
И нашъ челнокъ шелъ, медленно качаясь,
Межъ топкихъ береговъ извилистой рѣки.

Отъ праздной клеветы и злобы черни свѣтской,
Въ тотъ вечеръ, наконецъ, мы были далеко,
И смѣло ты могла, съ довѣрчивостью дѣтской,
Себя высказывать свободно и легко.

[42]


И голосъ твой пророческій былъ сладокъ,
Такъ много въ немъ дрожало тайныхъ слезъ,
И мнѣ плѣнительнымъ казался безпорядокъ
Одежды траурной и свѣтлорусыхъ косъ.

Но грудь моя тоской невольною сжималась,
Я въ глубину глядѣлъ, гдѣ тысячи корней
Болотныхъ травъ невидимо сплеталось,
Подобно тысячѣ живыхъ, зеленыхъ змѣй.

И міръ иной мелькалъ передо мною,
Не тотъ прекрасный міръ, въ которомъ ты жила…
И жизнь казалась мнѣ суровой глубиною,
Съ поверхностью, которая свѣтла.