В. Г. Белинский. Полное собрание сочинений.
Том 4. Статьи и рецензии (1840—1841).
М., Издательство Академии Наук СССР, 1954
87. Труды императорской Российской Академии. Ч. 1 и 2. СПб., 1840.1
Ученые общества, труды которых преимущественно устремлены на язык и литературу отечественные, играют ныне совсем нету роль, какую играли прежде и какая назначалась им при их основании. Когда литература народа бывает делом книжным, доступным только избранному, следовательно ограниченному числу посвященных в ее таинства, а не достоянием целого общества (разумея под этим словом публику), тогда учено-литературные общества оказывают литературе и общественному образованию большие услуги. Обнародывая свои ученые труды по части теории языка и словесности вообще и тем делая для всех доступными истинные понятия о том и другом, они обнародовали такие же труды и частных лиц, которые, без того, не имея средств2 к напечатанию, или оставляли бы их в своих портфелях, или — что еще вероятнее — никогда бы не думали и заниматься ими. В этом отношении подобные общества и теперь могут приносить в России большую пользу; ибо хотя у нас и есть учено-литературные журналы, однако статьи известного содержания не всегда могут находить себе в них место, сколько по исключительности своего предмета и сухости изложения, столько и потому, что для помещения статьи в журнале всегда нужна какая-нибудь придирка в современности (à propos). Но учено-литературное общество, издавая труды свои периодически или не периодически, обращает внимание только на то, чтобы они относились к предмету его занятий и не выходили из их круга. Повторяем: в этом отношении, были бы и теперь очень полезны даже труды Общества любителей российской словесности при Московском университете, некогда очевидно, а теперь проблематически существующем. Но учено-словесные общества, хлопоча об утверждении и развитии языка на его истинных основаниях, равно как распространении истинных понятий об изящном в словесных произведениях, принимают в сферу своей деятельности и в круг своих занятий произведения поэзии и легкой литературы, чтобы (как думают они) с теориею дать и образцы. Это может приносить свою пользу только при начале литературы, когда (как это было еще недавно в России) публика, не имея потребности в умственной пище, не может поддерживать своим участием словесных произведений и своим вниманием ободрять и вознаграждать их творцов. Так, например, Общество любителей российской словесности при Московском университете очень хорошо делало во время оно, помещая в своих трудах повести и стихотворения, которые, без того, может быть, не могли б быть изданными. Но теперь, когда произведения поэзии и легкой литературы, даже иногда и не ознаменованные печатию таланта, но лишь бы способные занимать и тешить праздное любопытство публики, находят себе обширный круг читателей, а их авторы — верное вознаграждение, — теперь в трудах ученых обществ3 могут помещаться только такие произведения в этом роде, которые, по отсутствию всякой внутренней ценности, не могут ни быть изданы отдельно, ни быть принятыми в какое-нибудь периодическое издание и которые, поэтому, лучше совсем не печатать. И в самом деле, что за польза покровительствовать посредственность и бездарность за то только, что они рядятся в мантию педантизма, неуклонно следуя забытым и никем, кроме педантов и невежд, не признаваемым правилам?.. Но издание трудов, касающихся до языка — и если угодно — теории изящного, и теперь может приносить большую пользу, равно как и соединенные усилия многих лиц, составляющих одно ученое общество. Вот почему мы не можем не преследовать с живейшим интересом деятельности Российской Академии.
Уже одно то придает ей важное значение и делает великую честь, что она, по примеру всех или большей части подобных ученых обществ, даже в Европе, не играет роли упорной защитницы доброго старого времени и не силится делать оппозицию, более упрямую, чем твердую, более забавную, чем действительную, всякому движению вперед, всякому успеху. Давно ли французская академия, наконец до того покорившаяся духу времени, что приняла в свои члены не только романтического Ламартина, но даже и водевилиста Скриба, — давно ли, бессильная совершенно отрешиться от педантических предубеждений давно умершей старины, отвергла главу поэтов своей земли и предпочла Виктору Гюго какого-то господина Флурана, ничем не доказавшего, что он знает хоть грамоте? Не такова наша Академия: стоит только пересмотреть список членов ее, чтобы убедиться в том, что ни одно истинное дарование, соединенное с ученостию или проявившее себя в художественной деятельности, не миновало чести быть принятым в число ее членов и что ни одна бесталанная, хотя бы и преученая, голова никогда не удостаивалась этой высокой чести.4 Б. М. Федоров (писатель во всех родах и для всех полов и возрастов, но преимущественно для детей) и Пушкин; М. А. Лобанов (трагик) и Жуковский; В. И. Панаев (идиллист) и Крылов; Муравьев (Николай Назарьевич, действительный статский советник) и Карамзин; кн. Шихматов (поэт), Писарев (А. А., тоже поэт) и Гнедич; кн. Вяземский и другие; далее — Линде, Добровский, Арсеньев, Языков — и гг. Прокопович-Антонский, Поспелов, Загорский, Ястребцов, Нечаев, Соловьев, Красовский и пр., и пр. Какие имена! Сколько подвигов и славы, трудов и заслуг русскому языку и русской литературе соединяется с ними! Тут все роды поэзии и учености, все школы: Пушкин, Жуковский и Б. М. Федоров — романтики; Крылов, Карамзин и гг. Лобанов и Панаев — классики. Но пусть само дело говорит за себя: в первой части «Трудов» Российская Академия имела снисхождение напомнить публике о своем существовании историческим очерком свершенных ею подвигов: изложим бегло содержание этого исторического взгляда на достославное существование Российской Академии. Статья, о которой мы говорим, составлена секретарем Академии и называется: «Краткое известие о Российской Академии, от основания оной в 21 день октября 1783 года по 1840 год».
В чем должна состоять история академии, как и всякого ученого общества? Разумеется, это не должна быть история дома, в смысле здания, или история его канцелярии, его экономических операций, ни даже сбор протоколов,5 заключающих в себе описание церемониалов принятия в члены и комплименты членов друг другу: сохрани бог! — только в Китае понимают так историю ученых обществ и академий в особенности. Нет, история академии должна состоять в изображении ее действий в сфере того предмета, который есть причина и цель, но отнюдь не средство ее основания и существования.6
Первоначальная мысль об основания Академии принадлежит, разумеется, Петру Великому, как и первоначальная мысль всего, что7 посеяло в России семена очеловечения, облагорожения и одухотворения. Екатерина Великая выполнила его мысль, как выполнила она и многие из его мыслей. Великая обращала особенное внимание на успехи русского языка и русской литературы, — и ее-то царственному вниманию обязаны они своим теперешним состоянием. Без публики нет литературы, а Екатерина была единственною причиною того, что у нас явилось нечто похожее на публику:8 воля великой императрицы подействовала на ее двор, а пример двора и на полудикое, невежественное общество, которое хотя и с досадою, но принудило9 себя видеть в книгах нечто достойное не презрения, а уважения, узнав, что премудрая монархиня очень уважает их. Желая более споспешествовать успехам языка, Екатерина II решилась привести в исполнение мысль Петра I, — и княгине Дашковой, бывшей директором Академии Наук, поручено было начертать план ученого общества, имеющего предметом своих занятий русский язык и русскую словесность. Сентября 30 1783 года этот план был утвержден высочайшим на имя княгини Дашковой рескриптом, а октября 21 того же года Академия была открыта Число членов было определено шестьюдесятью, собрания назначены еженедельно по разу; по окончании заседания каждому присутствовавшему члену назначен жетон, что ныне дарик; отличившихся трудами и пользою членов определено, по большинству голосов, награждать, по прошествии года, в торжественных собраниях, золотою медалью в 250 рублей.10
Первою заботою11 Академии было составление словаря отечественного языка, и как бы ни свершено было это дело, но оно было первым опытом и потому уже было истинным подвигом. Сама великая императрица приняла участие в этом деле,12 сделав собственноручные замечания к пополнению слов, начинающихся с буквы А, и повелев «избегать всевозможно чужеземных слов, а наипаче речений, заменяя их словами или древними, или вновь составляемыми».13 Этот словарь был14 составлен не азбучным, а словопроизводным порядком и напечатан в шести томах, в шесть лет (1789—1794).15 Как жаль, что неимоверно высокая цена делает его совершенно бесполезным! Кому он нужен? — уж, конечно, не светским людям, не любителям легкого чтения, а ученым и литераторам?.. Но спрашивается: много ли есть ученых и литераторов, которые в состоянии заплатить за Словарь Академии сто пятьдесят рублей ассигнациями?.. Это обстоятельство наводит на заключение, что, кроме самой Академии, едва ли кто воспользовался ее словарем.
Потом Академия немедленно приступила к составлению словаря по азбучному порядку; но это дело совершилось уже в семнадцать лет (1806—1822), хотя16 и этот словарь был издан также в шести частях.
Период существования Академии от 12 ноября 1796 по 29 мая 1801 года ознаменовался17 увольнением княгини Дашковой от председательства в обеих Академиях, прекращением ежегодного отпуска для Академии 6250 рублей и отдачею ее дома в ведомство министерства уделов и военно-сиротского дома; а в замену его — предоставлением ей (10 июля 1800) места с небольшим строением на Васильевском острове у Тучкова моста. Воцарение Александра I18 было и для Академии, как и для всего в России, восходом лучезарного живительного солнца. Ей возвращена была ее ежегодная сумма 6250 рублей, и, сверх того, на издание полезных сочинений и на награды авторам и переводчикам определено ежегодно отпускать из кабинета его императорского величества 3000 рублей; да на построение дома было выдано единовременно 25 000 рублей. Правительство сделало для Академии более; нежели сколько вправе была она ожидать от него; но что же сделала Академия? — Начиная с 1805 года, она ежегодно приглашала чрез ведомости к сочинению:
1) Похвальных слов: царям Иоанну Васильевичу и Алексею Михайловичу; великому князю Владимиру Мономаху; Минину и Пожарскому; Румянцову-Задунайскому и Суворову; Хераскову.
2) Рассуждения о начале, успехах и распространении словесных наук в России.
3) Ироической песни на победу великого князя Димитрия Иоанновича Донского19 над Мамаем.
Конечно, теперь странным покажется одна мысль о похвальных словах, как о роде сочинений, без всякой цели и смысла, как о риторической шумихе и трескотне общих истасканных мест; еще более странным покажется мысль о похвальном слове Хераскову — бездарному стихотворцу; и еще страннее покажется теперь мысль о возможности управлять чьим бы то ни было вдохновением, задавая тему — и еще какую! — ироическую песнь на победу Донского над Мамаем; но мы не должны забывать, что тогда было время псевдоклассицизма, похвальные слова почитались законным родом красноречия, Херасков — не только поэтом, но и российским Гомером, а поэмы и ироические песни обыкновенно писались на заказ, и притом на такие темы, которые теперь оставлены даже и в уездных училищах. Кроме того, нас может утешить еще и то, что, несмотря на лестную надежду блестящей награды (золотой медали в 50 червонцев), соискателей не оказалось — темы остались без выполнения. Только один член Академии, г. Львов, написал похвальное слово20 царю Алексею Михайловичу, вовсе неизвестное в нашей литературе, за что и получил золотую медаль.
Между тем, объявление от Академии задач подействовало на некоторых частных лиц. Один неизвестный прислал в распоряжение Академии 500 р. в награду тому, кто напишет трагедию в пяти действиях, которую Академия признает лучшею. Эту премию получил Херасков (1807) за свою трагедию «Зореида и Ростислав», но награда не застала этого сочинителя в живых, а жена его известила Академию, что он отказался от награды в пользу того, кто напишет лучшую трагедию или комедию, в стихах, в 5 действиях. Явно, что Грибоедов не мог получить этой награды, потому что его «Горе от ума» было только в четырех актах. В 1831 году вышел «Борис Годунов» Пушкина, но он вовсе не был разделен на21 акты, да и притом написан не весь стихами, а с небольшою примесью прозы. В 1835 году г. Лобанов издал очень мало известную в нашей литературе классическую трагедию, и в стихах и в 5-ти актах, под названием «Борис Годунов», и получил за нее от Академии херасковские 500 р., которые, с наросшими на них процентами, составили 1833 р. 40 коп. Вообще,22 должно заметить, что в раздаче наград Академия всегда имела в виду поощрение такого свойства сочинений, которые не могли иметь23 какого-нибудь успеха у публику или даже быть ей известными. Другой неизвестный предложил 100 червонных за похвальное слово генералу Еропкину, которую награду и получил бывший член Академии и секретарь ее в продолжении почти тридцати трех лет (с 1802 по 1835) г. Соколов. Третий неизвестный предложил медаль в 30 червонных за сочинение рассуждения: «Имеет ли русский язык нужду, для обогащения своего, заимствовать, и до какой степени, оборот речений из других языков, кроме своего корня?» Но Академия не приняла сего предложения потому, что русский язык, по своему изобилию и свойству, не имеет нужды заимствовать оборотов и выражений из языков чужеземных. Глубоко мудрая причина!
С 1805 по 1813 год Академия издала семь частей «Сочинений и переводов Российской Академии», в которых,24 из прозаических25 сочинений, примечательны некоторые статьи,26 относящиеся до русского языка и принадлежащие А. С. Шишкову. В этот же промежуток времени Академия сочинила и издала27 «Грамматику российского языка», которая была после перепечатываема три раза, в 1809, 1819 и 1827, а теперь уже совершенно забыта всеми, кроме тех, которые слишком помнят ее, учась по ней в детстве.28 «Наука стихотворства» Рижского; «Летопись Тацитова», перев. Румовского; «Димосфеново29 надгробное слово афинянам, убитым при Херонее», перев. митрополита Евгения; «Саллустия о войне Катилины и о войне Югурфы», перев. Озерецковского; «Рассуждения о сходстве между санскритским и русским языком», перевод с французского языка Никольского; сочинения Леванды, тоже изданные Академиею; «Ликей, или Курс словесности Лагарпа» — суть такие издания Академии, которые она почитала прямо относящимися к предмету своих занятий. — В 180230 Академия увенчала золотыми медалями труды следующих своих членов: председателя своего А. Нартова (как за участие в составлении словаря, так и за ходатайство у монаршего престола о благосостоянии Академии), Д. Трощинского (за усердное ходатайство и предстательство пред государем-императором о пользах Академии); в 1804 — А. С. Шишкова (за31 переложение на русский язык «Слова о полку Игоревом», с примечаниями и объяснениями).
С 1813 года вице-адмирал Шишков сделан президентом Академии. В 1818 утвержден государем-императором новый устав Академии, в котором точнее и подробнее определился круг ее деятельности; вместо одной медали для академических наград положено иметь три — во 100, в 50 и в 25 червонных; вместе с уставом император Александр32 утвердил Академии и новый штат, по которому она получает в год 60000 р.; повелел продолжать отпуск из своего кабинета 3000 р. в год и, наконец, пожаловал 30 000 р. на заведение типографии. Боже мой! Что можно было сделать с такими огромными средствами! И действительно, сделано было весьма много, а именно:
Изданы были:
«Известия Российской Академии», 12 т. (1815—1828), в которых всё касающееся до русского языка и всё хоть сколько-нибудь примечательное принадлежит А. С. Шишкову. В них же помещена «Песнь сотворшему вся» князя С. А. Шихматова {в последствии времени иеромонаха Аникиты). «Это стихотворение (говорит „Краткое известие о Российской Академии“) отличается и хорошим своим слогом и выспренностию мыслей».
«Повременное издание Академии», 4 т. (1829—1832). В нем33 более или менее замечательны некоторые статьи самого президента, касающиеся до русского языка. Из множества стихотворений, помещенных тут, ни публике, ни нам решительно ни одно не известно.
«Краткие записки», 3 т. (1834—1835). В них замечательны статьи против так называемого романтизма, впрочем, не оригинальные, а переведенные с французского, и статьи г. президента: «О разности между академиком и писателем» и «Нечто о пересуде, или разборе сочинений, называемом критикою».
«Рассуждение о механическом составе языков и физических началах этимологии», соч. Бросса, перев. с франц. Никольского, 2 ч. (1821—1822).
«Untersuchungen über die Sprache»,[1] 3 ч. (1826, 1827, 1836).
«Recherches sur les racines des idiomes slavons, comparées avec celles des langues étrangères»,[2] 1832, перев. г. Рейфа из соч. A. С. Шишкова.
«Квинтилиана риторические наставления», перев. с латин. А. Никольского, 2 ч. 1834.
«Vergleichendes Wörterbuch»,[3] 2 ч., 1838.
Академия, сверх того, предположила издать:
1) Сочинения Ломоносова, касающиеся до словесности. Это предположение выполнено в нынешнем году.
2) Соч. Богдановича, с рисунками графа Ф. П. Толстова, по изготовлении которых и будет приступлено к этому изданию.34
3) Избранные сочинения Сумарокова.
4) Басни Хемницера.
В 1836 году Академия приступила к новому изданию русского словаря по азбучному порядку. По нынешний год обработано уже 48 896 слов.
Так как в круг занятий Академии входит и отечественная история, то Академия сделала по сей части следующее:
Оказала пособие из своих сумм известному художнику нашему графу Ф. П. Толстому — в издании составленных им рисунков медалям на достопамятные события 1812, 1813 и 1814 годов.
В 1830 отправила лекаря Венелина в путешествие по Болгарии, Валахии и Молдавии, для отыскания и описания оставшихся памятников древнего языка этих стран, и преимущественно болгарского, исторических и церковных; положения всех мест, о которых упоминается в истории, а особливо в русских летописях. На сие путешествие употреблено 6000 р., и плодом его было собрание влахо-болгарских грамот и снимков с оных (все это уже печатается) и «Болгарская грамматика», которая никогда напечатана не будет.
В 1834 приступлено к печатанию пятой части «Государственных грамот и35 договоров»,36 изданию которых положил начало37 граф Н. П. Румянцов и которое остановилось на 4 части, по недостатку денежных средств.
Положено издать в переводе на русском языке византийцев, по последнему изданию, сделанному в Бонне; также всех западных и северных временников, не исключая даже исландских саг. Приглашенные для сего переводчики приступили уже к делу, и оконченный одним из них перевод сочинений Прокопия рассматривается в особом комитете.
Для дополнения характеристики духа Российской Академии необходимо показать ее распоряжения по части наград отличившимся в занятиях российской словесностью или только ревностию к37 оной господ сочинителей и переводчиков.38
Золотыми медалями старого вида (в 250 р.)39 Академия наградила:
1) Президента своего А. С. Шишкова (1815, сент. 28).
2) Князя С. А. Шихматова (в иночестве иеромонаха Аникиты — 1817, мая 12) за разные его сочинения и, в особенности, за «Песнь сотворшему вся».
Нового вида: большими во 100 червонных:
1) Карамзина. Медаль поднесена ему в торжественное собрание Академии (1820, янв. 8), в котором он читал некоторые места из IX т. своей истории, тогда еще не вышедшего в свет.
2) Дмитриева (И. И.) — (1823, янв. 14).
3) Крылова (тогда же).
4) Жуковского (1837, янв. 2).
Средней величины в 50 червонных:
1) Слепушкина, стихотворца-самоучку (1826, янв. 30).
2) Ф. Ф. Аделунга, за ученые сочинения на французском а немецком языках, касающиеся частию до40 филологии, частию до русской истории (1830, февр. 22).
3) Князя П. А. Ширинского-Шихматова, за «Похвальное слово императору Александру Благословенному» (1831, сент. 11).
4) Гросгейнриха, за перевод на немецкий язык «Сравнительного словаря», составленного президентом Академии (1835, марта 23).
5) С ним вместе и г. Рейфа, за перевод на французский язык статьи из «Академических известий».
6) Юнгмана, библиотекаря музеума в богемской Праге, за заслуги чешской словесности (1835, июня 1).
7) Копытара, хранителя венской императорской библиотеки (за что — не сказано).
8) Ганку, библиотекаря пражского музеума (за что — не сказано).
9) Шафарика (за что — тоже не сказано).
10) Коллара, за стихотворение на чешском языке «Slavy dcera».[4]
11) Г-на Поленова, за ревностное участие в трудах Академии, особенно в приготовляемом словаре.
Малой величины в 25 червонных:
1) Раковецкого, ученого поляка, за перевод на польский язык «Русской Правды».
2) Г-на Панаева за издание идиллий — награда тем более справедливая, что оные идиллии не могли иметь успеха в публике (1820, сентября 11).
3) Федора Павловича, за труды в пользу какой-то «словенской словесности» (1815, марта 2).
4) Девицу Ярцову, за не известное публике сочинение «Полезное чтение для детей» (1836, января 18).
Медалями серебряными:
1) Князя Цертелева, за некоторые изданные им о народных песнях рассуждения и замечания (1820).
2) Вука Стефановича, за издание сербского словаря (1820).
3) Кавалера Филистри, за составление четырех таблиц, изображающих вкратце российскую историю (1821).
4) К. Калайдовича, за издание памятников русской словесности XII века (1822).
5) Г-на Н. Полевого, за представленный от него новый способ спряжений русских глаголов (1822).
6) M. Суханова, экономического крестьянина, за стихотворения, и сверх медали ему же 1000 р. деньгами (1822).
7) Егора Алипанова,41 тоже крестьянина и тоже за стихотворения, довольно посредственные (1831).
8) Дундера, венского книгопродавца, за его предприятие издавать общий словенский книжный лексикон.42
Сверх почести медалями, Академия наградила труды следующих сочинителей единовременным денежным даром:
1) А. X. Востокову 500 р. за его стихотворения и исследования отечественного языка (1829).
2) Девице А. П. Буниной 1 000 р. за стихотворения и переводы с английского языка соч. Блера (1829).
3) С. Н. Глинке 4500 р. за многолетние занятия его на поприще отечественной словесности (1832, 1836, 183843).
4) Д. И. Языкову 4000 р., за труды по части словесности, истории и древностей русских (1837).
5) Четырнадцатилетней девице Шаховой 500 р. за ее опыты в стихах (1837). Крометого, в 1839 году Академия напечатала ее стихотворения в числе 800 экз. и предоставила их все в ее пользу.
6) Протоиерею Меглицкому 1100 р. за скорый перевод на русский язык «Словенских древностей» Шафарика (1838).
7) Вуку Стефановичу Караджичь 1080 р. в пособие на путешествие по Словенским землям, для собрания народных песен, пословиц, рукописей и проч. (1835).
8) Гавриилу Покацкому 650 р. за преложение стихами псалтири и канона Андрея Критского (1819, 1829).
9) Кавалеру Филистри 400 р. за сочиненную им генеалогическую, хронологическую и синхронистическую таблицу Российской истории.
10) M. E. Лобанову 5000 р. на издание его стихотворений и двух трагедий (1836, 1838).
11) В. А. Броневскому 1 250 р. на издание его «Записок морского офицера» (1820). — Эти «Записки» были напечатаны
Академиею вторично в 1837 году.
12) Купцу Ершову 1000 р. на издание «Истории Восточной Римской империи» (1836).
13) Момировичу 1 000 р. на издание «Краткой истории и географии Сербии» (1839).
14) А. С. Норову 5000 р., покупкою у него 200 экземпляров его «Путешествия ко святым местам» (1837).
15) П. П. Свиньину 7500 р., покупкою у него 250 экземпляров первой части его «Картины России» (1838). Вся употребленная в сей период на сей предмет сумма простирается до 42 000.
Кроме этих, постановленных уставом наград, Академия действовала к распространению словесности еще и тем, что печатала, по надлежащем рассмотрении, разные сочинения и переводы на свой счет и все напечатанные экземпляры предоставляла в пользу сочинителей и переводчиков. Таким образом изданы ею:
1) Собрание всех сочинений ее президента, в XVII частях (1818—1834,1839), и сочинения и переводы его племянника.44
2) Переведенная Н. И. Гнедичем Омирова «Илиада» (1829).
3) Писанное на греческом языке сочинение священника Константина Економоса «О ближайшем сродстве словено-российского языка с греческим» (1829).
4) Словарь российского языка, в 2-х частях, составленный г. Соколовым (1834).
5) Стихотворения Н. П. Шатрова, в 3-х частях.
6) Российская грамматика А. X. Востокова, два раза (1832, 1838).
7) Сочинение кн. С. А. Шихматова (в монашестве Аникита) под названием «Иисус в ветхом и новом завете, или Ночь у креста».
8) Похвальные слова кн. П. А. Ширинского-Шихматова в бозе почившим императору Александру Павловичу и императрице Марии Феодоровне (1833).
9) Пиитические опыты девицы Кульман (1832).
10) «Опыт истории словесности», написанный г. Глаголевым (1834) и его же: «Записки русского путешественника» (1837).
11) «Краткий священный словарь», составленный протоиереем А. И. Маловым.
12) Девицы Ишимовой «История России в рассказах для детей», в 5 частях (1836—1838).
13) Ключ к Истории Российского государства, соч. Карамзина, составленный г. Строевым (1836).
14) Сочинения С. В. Руссова: а) О кожаных деньгах; b) О мнениях касательно Руси; с) о Гостомысле; d) О происхождении Рюрика; е) О Новегороде и f) Об Алдейгаборге (1836).
15) А. И. Михайловского-Данилевского «Записки о походе 1813 года» (1836).
16) Б. М. Федорова сочинение: «Кадетские бивуаки» и перевод «Симона Нантуанского» (1836, 1837).
17) В. М. Перевощикова «О Русских летописях и летописателях по 1240 год» (1836).
18) Д. И. Языкова «Книга большому чертежу» (1838).
19) Стихотворения девицы Онисимовой (1838).
Долговременные неутомимые труды и рвение члена и непременного секретаря Академии П. И. Соколова она наградила единовременного выдачею ему 13 000 рублей.
Споспешествуя всякому общеполезному заведению, Академия принесла в дар библиотекам, открытым в разных городах, изданные ею книги, на 14 000 рублей, учебным заведениям, состоящим под ведомством Министерства народного просвещения, и духовным приобретенные ею 200 экз. «Путешествия Норова ко святым местам» и 1000 экземпляров «Книги большому чертежу» — цен. на 10 000; и в 1839 году снабдила училища вновь открытого Варшавского учебного округа изданными ею книгами — цен. на 9 970 рублей.
В память оказанных российскому слову заслуг некоторыми членами Академии она украсила залу своих собраний их портретами. «Хотя покойная девица Бунина и не принадлежала к числу членов, но отличные ее стихотворные дарования дали и ее портрету место между прочими». В 1835 году Академия приступила к изданию литографических портретов своих действительных и почетных членов как умерших, так и здравствующих еще. Число налитографированных портретов простирается по сие время до 54-х.
Зала академических собраний украшена мраморными бюстами: Ломоносова и Державина; сверх того, в знак своей признательности, она положила присоединить к ним еще мраморный же бюст своего президента.
Память некоторых из усопших членов Академии почтила она сооружением надгробных им памятников, или совершенно на свой счет, или приняв участие в расходах, и именно — в первом случае 1) Дмитревскому в 3830 р. (1824) и 2) П. Соколову в 2000 (1837); приняла участие в сооружении памятника Державину (5000) и Карамзину (5000) — (1833). Также употребила 1000 р. и на исправление памятника Ломоносову.
Вообще одобрительные действия Российской Академии на трудящихся в пользу русской словесности показывают, с одной стороны, строжайший45 и беспристрастный выбор, а с другой — благочестивое стремление помогать бедности., И потому, если медалями во 100 червонных награждены Дмитриев, Карамзин, Крылов, Жуковский, но не награжден46 Пушкин, так это, вероятно, по причине преждевременной его смерти,47 не говоря уже о том, что в этом случае нам немалым может служить утешением, что зато увенчана этою наградою «Песнь сотворшему вся», князя Шихматова (в иночестве Аникита). Что же касается до того, что награждены медалями стихотворцы-крестьяне Слепушкин, Суханов и Алипанов, а не награжден поэт-мещанин Кольцов48 — это, вероятно, потому, что последнего может наградить публика, тогда как первые никак не могут положиться на ее внимание.49 Эта же самая причина, но еще и вместе с беспомощным положением сочинителей и сочинительниц, обратила высокое внимание Академии на сочинение девиц: Буниной, Шаховой, Онисимовой, Покацкого, Лобанова, Б. М. Федорова, г. Глаголева и других. Это делает большую честь великодушию Российской Академии.50
Теперь обратимся к изданным ею двум частям своих «Трудов».51
В 1-й части находится в высшей степени любопытная историческая статья г. Поленова «Отправление Брауншвейгской фамилии из Холмогор в датские владения»: этот факт доселе был государственною тайною. Во 2-й части помещено сочинение академика Арсеньева «Царствование Петра II», которое было издано в прошлом году особою книжкою, разобранною в IV томе «Отечественных записок» 1839 года (см. «Библиографическую хронику», стр. 15—23).
Обе части «Трудов» украшены стихотворениями гг. Лобанова и Федорова. Нынче таких стихов уж не пишут, потому что таких стихов никто уж не читает, но потому-то и должны они были поместиться в «Труды» Академии, имеющей в виду52 преимущественно вознаграждение и одобрение таких произведений словесности, которые не могут ожидать вознаграждения и одобрения публики. Особенно хороши стихи Б. М. Федорова — вот несколько из них:
Корабль спасения душ чистых,
Златым венцом облечена,
Над сению дубрав тенистых
Издалека она видна.
Приют и странника и сира
Ущедрен благостной рукой
И призывает в пристань мира,
Блистая горней красотой,
и прочая, всё в таком же парении и таком же смысле.
Очень также интересен отрывок, не то из повести, не то из романа, разумеется, исторической или исторического, под титулом «Золотая Палата. Картина русского двора в XVI веке»53 Б. М. Федорова: это решительно одно из лучших произведений сего достойного сочинителя и академика.54
1. Рецензия печатается по автографу, хранящемуся в Государственном историческом музее в Москве. При жизни Белинского опубликована не была и впервые появилась в СсБ, ч. XII, стр. 456—473.
Рецензия предназначалась, повидимому, для одной из последних книжек «Отеч. записок» за 1840 г.; однако, несмотря на редакторскую правку А. А. Краевского, пытавшегося ослабить резко обличительный характер рецензии, она цензурой пропущена быть не могла. Белинскому пришлось ограничиться краткой и сдержанной рецензией, напечатанной в февральской книжке «Отеч. записок» за 1841 г. (см. н. т., № 88).
Правка Краевского была частично снята Н. X. Кетчером при редактировании им первого собрания сочинений Белинского; им же были восстановлены купюры, сделанные редактором «Отеч. записок».
Верхний край листа, на котором, повидимому, было написано начало заголовка («Труды императорской Российской Академии, часть I. Санкт-Петербург. В типографии императорской Российской Академии. 1840»), отрезан. Сохранившийся текст начинается словами: «В 8-ю д. л., 274 стр.» Далее следует заголовок:
«Труды императорской Российской Академии, часть II. Санкт-Петербург. В типографии императорской Российской Академии. 1840. В 8-ю д. л. 254 стр.».
Этот заголовок, написанный рукой Белинского, Краевский зачеркнул и написал на полях другой, сокращенный вариант заголовка, в свою очередь кем-то зачеркнутый. Старый заголовок заклеен другим, написанным также самим Белинским: «Труды императорской Российской Академии, часть IV, СПб. В типографии императорской Российской Академии. 1841. В 8-ю д. л. 197 стр.» Начиная со слов «часть IV» и до конца этот заголовок зачеркнут Кетчером, и его же рукой надписано: «ч. 1 и 2. СПб., 1840».
2. Далее Белинским зачеркнуто: и надежд
3. Далее Белинским зачеркнуто: должны
4. Далее Белинским зачеркнуто: Б. М. Федоров (писатель) и Пушкин,, М. А. Лобанов (трагик) и Жуковский, В. И. Панаев (идиллист)
5. Далее Белинским зачеркнуто: его заседаний,
6. Далее Белинским зачеркнуто следующее начало абзаца: Первоначальная причина основания
7. Далее Белинским зачеркнуто: очеловечило, возвысило и одухотворило
8. Далее Белинским зачеркнуто: пример императ<рицы>
9. Далее Белинским зачеркнуто: видеть
10. Далее Белинским зачеркнуто: В 1784 году Академия имела уже 48 членов
11. Первоначально было: Первым подвигом
12. Далее Белинским зачеркнуто: и удосто<ив>
13. Далее Белинским зачеркнуто: Словарь напечатан был
14. Далее Белинским зачеркнуто: не азбучный, а словопроизводный
15. Далее Белинским зачеркнуто: Здесь ока<залось>
16. Далее Белинским зачеркнуто: словарь
17. Далее Белинским зачеркнуто: только отр<ешением>
18. Первоначально было: Царствование Александра Благо<словенного>
19. Далее Белинским зачеркнуто: на победу
20. Далее Белинским зачеркнуто: Алексею
21. Далее Белинским зачеркнуто: действия
22. Далее Белинским зачеркнуто: можно
23. Далее Белинским зачеркнуто: большого успеха
24. Далее Белинским зачеркнуто: она
25. Далее Белинским зачеркнуто: статей
26. Далее Белинским зачеркнуто: А. С. Шишкова
27. Далее Белинским зачеркнуто: русскую
28. Далее Белинским зачеркнуто: О прочих изданиях Академии, относящихся к этому периоду времени, как-то: «Наука стихотворства»
29. Далее Белинским зачеркнуто: слово
30. Далее Белинским зачеркнуто: председатель Академии Нартов и Д. П. Трощинский были увенчаны
31. Далее Белинским зачеркнуто: рассуждение о Слове
32. Далее Белинским зачеркнуто: изволил назначить [даровал]
33. Далее Белинским зачеркнуто: замечатель<ны>
34. Далее Белинским зачеркнуто: которое будет великолепно
35. Далее Белинским зачеркнуто: древних
36. Далее Белинским зачеркнуто: только
37. Слово начало, ошибочно пропущенное Белинским, вписано рукой Краевского.
38. Далее Белинским зачеркнуто: ней
39. Далее текст, до абзаца: Вообще одобрительные действия — был вычеркнут Краевским и заменен следующей его вставкой: золотыми н серебряными медалями разных величии и цен, единовременными денежными выдачами, издавала па свой счет сочинения и переводы с предоставлением выгоды от издания самим авторам и переводчикам (напр., «Илиаду», перев. Гнедича, и стихотворения Шатрова, сочинения своего президента, «Ключ к истории Карамзина», сост. П. Строевым, и рассуждения г. Руссова, и «Кадетские бивуаки», соч. П. М. Федорова, и «Симона Наптуанского», перев. Б. М. Федоровым, и пр. и пр.).
40. Далее Белинским зачеркнуто: награждены
41. Далее Белинским зачеркнуто: языка
42. Далее Белинским зачеркнуто: за стихотворения
43. Далее, до слов: Дмитриевскому в 3830 р. — вместо автографа Белинского в рукопись вложена копия, написанная рукой неустановленного лица, вероятно при подготовке статьи к печати Н. X. Кетчером, — взамен перечеркнутых Краевским и не сохранившихся страниц рукописи Белинского (см. примеч. 5555).
44. В рукописи 1832 (описка).
45. Речь идет о президенте Российской Академии, писателе-реакционере А. С. Шишкове (1754—1841). Племянник А. С. Шишкова — А. А. Шишков (1799—1832) — поэт и переводчик романтической школы. «Сочинения и переводы капитана Шишкова» были изданы Российской Академией в 1834—1835 гг.
46. Далее Белинским зачеркнуто: выбор
47. Далее Белинским зачеркнуто: такою же
48. Далее Белинским зачеркнуто: [в] кроме
49. Далее Белинским зачеркнуто: то
50. Далее Белинским зачеркнуто: причина же в том
51. Далее Белинским зачеркнуто: без которой
52. Далее весь текст до конца рецензии был вычеркнут Краевским.
53. Далее Белинским зачеркнуто: вознаграждение
54. Далее Белинским зачеркнуто: всё того же достойного сочинителя, т. е.
55. После слов: сочинителя и академика. — Белинским зачеркнуто: Она заключает между учеными статьями гг. Языкова, Востокова и Перевощикова биографию Ломоносова, написанную красноречивым пером Б. М. Федорова; и две торжественные оды в классическом роде официальной музы его же, Б. М. Федоровича .