РЖАНОЙ ВЕНОК
править«НОВАЯ МОСКВА»
И «СОЮЗ КРЕСТЬЯНСКИХ ПИСАТЕЛЕЙ»
ТРИ ОКТЯБРЯ.
правитьI.
ЦАРСКИЙ ОКТЯБРЬ.
править
Под натиском рабочего движения 1905 года, царь Романов выпустил манифест «со свободами». Этот манифест меня залетал в большом местечке Голта. Народ ликовал, целовался со всеми встречными, а в буфетах и ресторанах звенели бокалы и рюмки в честь данной «свободы». «Доверчивый народ» и не думал, что через несколько дней он жестоко поплатится за свою радость и что царские опричники уже высматривают из-за углов свои жертвы, чтобы растоптать своим тяжелым салоном жандарма и душу и тело у вырвавшихся из душных подпалов и покачнувшихся хибарок на встречу солнцу, оказавшемуся дымящимся светильником. Даже рабочая организация меньшевистского толка принимала все это за чистую монету, не замечая приближавшейся грозы и не готовясь дать достойный отпор, и только еврейская молодежь была настороже, зная по вековому опыту, что российское правительство свои успехи и поражения всегда сопровождало погромами. Прошло несколько дней и опасение сбылось. Выл вечер. На станцию прибыл одесский поезд. Появилась группа неизвестных лиц и сразу же начался погром. Звенели стекла, летела на дорогу мебель и товары, появились акулы погрома и, начали растаскивать по темным закоулкам уходящих улиц все, что выбрасывалось на дорогуша через час вспыхнуло в нескольких местах зарево пожаров. Послышались взрывы, а на одном из мостов завязалась перестрелка: то самооборона еврейской молодежи не пускала громил в соседнее местечко Вогополь. Так продолжалось трое суток. Разрушено и сожжено было сотни домов и пало сотни жертв. Во все время дикого разгула организованной банды, полиция скрылась под шапку — невидимку, т.-е., переодевшись, ходила сзади и, подбадривала устававших громил, а там, где их было мало, принималась сама за дело. На четвертый день организаторы уехали куда-то в другое место, погром начал затихать, а организовавшийся комитет помощи начал разыскивать по полям и оврагам бежавшие семьи.
Так праздновал царь Романов свой октябрь.
II.
ПРОЛЕТАРСКИЙ ОКТЯБРЬ.
править
27-го октября разнеслась весть по Москве о событиях в Петрограде, Московский Совет, после переговоров с командующим войсками Рябцовым и городским головой Рудцевым о роспуске Думы и сдачей всей власти Совету, постановил созвать Совет районных дум, так как все большевистские силы были сконцентрированы в только что открывшихся районных думах.
В 8 часов вечера Сухаревский народный дом был переполнен. Председательствовал т. Владимирский. Тов. Шлихтором было прочитано краткое сообщение о переговорах с Рябцевым ы внесено предложение без прений принять постановление — немедленно приступить к вооруженному выступлению за власть Советов, передав все полномочия вновь сорганизовавшемуся Революционному Комитету. Правый сектор поднял невообразимый шум. С виду культурные люди, превратились в бесчинствующих хулиганов: свистали, стучали стульями, топали ногами. Под эту дикую какофонию большевистски-настроенный левый сектор принял решение вооруженного восстания и с лозунгом: «Все на свои посты», под звуки Интернационала, сопровождаемый свистом правых, стал выходить из здания.
Группа Петровской районной думы в 9—10 человек, не имел ни одного револьвера, пришла к 10-ти часам вечера в свое помещение — Петровский дворец. Там же помещалась районная милиция. Первая наша задача была, — веять в свои руки милицию и выбрать полномочную тройку. Комиссар, милиции, кадет, сбежал еще с утра, а пом. комиссара тов. Плат, парижский эмигрант, был на нашей стороне.
Собрав находившихся в помещении милиционеров, мы объявили им, что сегодня в ночь начнется бой между юнкерами и рабочими и что они, как сыны трудящихся, должны стать на защиту интересов рабочего класса. Все (смена в 30 человек) без колебаний согласились на наш призыв и только конная милиция (в 4 человека казаков) осталась в стороне. Немедленно была избрана революционная тройка из т.т. Матвеева, Афонина и Плата. Сняты посты и высланы патрули. К двум телефонным аппаратам поставлены дежурные, остальные были сняты. Срезаны были также телефонные аппараты у полковника — заведующего дворцом и у заведующего лазаретом.
В городе началась перестрелка. Получились сведения, что группа юнкеров подъехала к артиллерийской батарее на Ходынке и сняла замки с орудий, а у нас, руководящей группы, еще не было оружия. Но вот наши патрули, после 12 часов ночи, начали приводить к нам вылезавшие из трущоб Петровского парка подгулявшие парочки. Патрули почти все были вооружены. Мы отбирали оружие, а их отпускали с миром, и только таким образом, в первую ночь мы вооружились.
Также организовался и соседний Бутырский Совет, имевший несколько больше живых сил, с которым мы все время держали связь. Революционная тройка состояла из товарищей Лисицына, Розовой.
На третий день боя наша руководящая группа усилилась до 30-ти человек. Присоединилась к нам также Украинская самокатная команда, стоявшая в парке; и мы завязали связь с артиллерийской бригадой, находившейся на Ходынке.
Петровский дворец в наших руках превратился в неприступную крепость. На все угрозы, получаемые по телефону в продолжение первых 3—4 дней, мы гордо отвечали нашим врагам: «Мы вас ждем», встреча будет горячая, встретить есть чем, и ни на минуту не думали, что нас мало, и только теперь стало ясно, что наша сила заключалась в великом энтузиазме и вере в правоту своего дела. Ведь на баррикадах участвовали только передовые рабочие.
Главная работа Петровского Ревкомитета была — давать прикрытия артиллерийской батарее на Ходынке, выпускать ежедневно патрули для осмотра автомобилей и проходящих, и поддерживать порядок, так как притоны Петровского парка жили своей обычной жизнью. Петровский Ревком выпустил ряд воззваний, ограждающих граждан от бандитских выступлений и поддерживал связь с центром, привозя ежедневно и распространяв среди войск выпускаемые бюллетени.
Несмотря на разносимые ложные слухи о приближающихся по окружной железной дороге казаках и ударниках, и на малочисленность активных борцов, район ни разу не пал духом, даже в тот момент, когда центр после 4—5-дневной бойни поколебался, районы не дрогнули, но ответили воззванием: «К оружию, товарищи, крушите эту буржуазную сволочь». (Статья т. Фрадкина).
В центре мне пришлось быть несколько раз. Внутри здания Совета все кипело, как в котле. Вооруженные группы приходили и уходили. Их кормили, перевязывали раны и отправляли на новые назначения. Наиболее ярко запечатлелся один боевой эпизод. Я приехал на автомобиле утром и пошел в М. К. в «Дрезден». Выйдя оттуда и едва успев дойти до дверей Совета, я увидел быстро приближавшийся броневик со стороны Столешникова переулка. Артиллерист, стоявший с направленной на него пушкой, растерялся и пропустил его. Он быстро окружил памятник Скобелева и хотел направить выстрел на здание Совета, но не рассчитал и выстрелил лишь в косяк двери М. К., уложив на месте двух выходящих только что выпущенных из-под ареста, в этот момент затрещал наш пулемет и броневик скрылся в том же направлении. Была послана разведка, куда он скрылся. Проснулась наша артиллерия и начала усиленно обстреливать «Метрополь» и здание Думы. Тов. Закс, бегая но двору Совета и нагибаясь после каждого залпа, ругался: «И когда они, черти, бросят стрелять». Разведка сообщила, что броневик скрылся на двор гостиницы «Националь». Был отдан приказ двинцам «взять Националь». Первая колонна была скошена перекрестным огнем пулеметов. Послали подкрепление: «Националь» был взят и броневик победно был приведен во двор Совета. Я оставался в Совете до вечера и еще долго раздавались наши артиллерийские залпы. В этот же вечер были пробиты Никольские ворота.
С разгромом градоначальства, угрозы по телефону прекратились. За то каждую ночь нам грозили приходом казаков, то со стороны Всехсвятского и Лосино-Острова, то со стороны: — Петровско-Разумовского, но вместо них по парку каждую ночь разгуливали автомобили с кутящей публикой, разыскивал традиционные притоны цыган. Это характерное явление должно быть так же отмечено, как оно было записано в историю Парижских коммунаров. Веселые дамы я кавалеры, сдавая нам оружие, неизменно говорили: «Вы там делайте себе революцию, как хотите, а нам, пожалуйста, не мешайте погулять».
На одиннадцатый день рудневские и рябцевские юнкера были побеждены. В здании Думы был созван Совет районных дум с представителями районных Советов и профессиональных Союзов, для выбора руководящего органа вместо распущенной Думы. Меньшевики и эс-эры устроили и здесь нам очередной скандал, назвав нас захватчиками и самозванцами, и с диким свистом вышли из здания. Здесь было выбрано Бюро совета районных дум, куда был включен коллектив. Союза городских рабочих и служащих из 5-ти человек, и эта группа вступила в наведывание огромным хозяйством города Москвы. Эта задача оказалась гораздо труднее, чем борьба на баррикадах, но усилиями передовых рабочих, создавших на местах руководящие коллективы, и эта трудность была осилена и после 3-хмесячной каторжной и хаотической работы и усиленного саботажа трудовой интеллигенции, работа начала входить в свою колею и силуэт нового коммунистического строительства начал вырисовываться все ярче и ярче. История достойно оценит все трудности, которые пришлось перебороть рабочему классу, а 1919 год показал, что победа за нами.
III.
1-й ПРОЛЕТАРСКИЙ ПРАЗДНИК.
править
Победив на баррикадах и преодолев плотную стену злостного саботажа, пролетариат Москвы в первую годовщину диктатуры пролетариата решил вызвать к жизни творческие силы представителей искусства. Если, но мнению левых течений, искусство всегда революционно, то нужно было узнать, научилось ли оно чему-нибудь за год революции и имеет ли в себе творческий энтузиазм, и может ли оно жить, и понимать, и страдать, и радоваться вместе с нами.
Работа Октябрьского Комитета началась за полтора месяца до праздников. Двум Союзам художников был дан ряд заданий по украшению улиц и площадей Москвы. Первый проект со сметой в 11.000.000 руб. (одиннадцать миллионов рублей), доказал полный крах художественного коллектива: был ряд неосуществимых проектов и был ряд головокружительных цифр за эскизы, авторские, руководство работами и т. д., а на фактическое выполнение работ оставалось 25—30 % из всей суммы, а после второго пятимиллионного проекта с Союзом художников пришлось порвать связь и остановиться на индивидуальных предложениях, возложив на художников не только проектирование и наблюдение, но и выполнение задании. В конце концов ряд молодых художников дал несколько интересных работ и художественная смета вылилась в полтора милл. рублей.
Музыка не только ничего не дала нового, но и не сумела выявить в соответствии с духом момента и ценное старое, и только театр увенчался боевым и красочным «Стенькой Разиным».
Небезынтересно отметить настроение обывателя. В последние предпраздничные дни он не ворчал, как обычно, а с нескрываемым любопытством присматривался ко всему происходящему, а в канун Октября вышел на улицу торжественно-важным и улыбающимся, и несколько озадаченный ходил, как в предпасхальную заутреню. На улицах было ярко и радостно, а в самый праздник Октября он даже снисходительно смотрел на торжественные стройные ряды рабочих и красноармейцев; — его даже не дразнил шелест красных знамен коммунаров и не шокировал звук интернационала, он весь день был веселым и торжественно важным…
Пролетариат и здесь победил.