Три лимона
править(Неаполитанская сказка)
править
Много лет тому назад, жил-был добрый король; у него был единственный сын, которого он берег как зеницу ока, потому что принц был последним отпрыском династии. Самым страстным желанием короля было женить своего любимого сына на знатной, богатой и красива принцессе, которая вместе с тем отличалась бы мягким и добрым характером. Каждый вечер старый король засыпал с мыслью о подобной женитьбе, и каждую ночь ему снилось, что он уже дедушка и возле него играет целая куча мальчиков с коронами на голове и скипетрами в руках.
К несчастью, Карлино (так звали молодого принца), отличающийся множеством достоинств, как наследник престола имел также один большой недостаток: он был страшно упрям и при одном только напоминании о невесте сердился и убегал в лес.
Короля очень огорчало поведение сына. Он приходил в отчаяние от одной мысли, что его трон останется без наследников и династия его предков может прекратиться. Но сколько он ни горевал, Карлино оставался безучастным, ничто не могло смягчить это жестокое сердце — ни слёзы престарелого отца, ни просьбы народа, ни интересы государства. Двадцать проповедников и тридцать заслуженных сенаторов старались уговорить его, но напрасно было их красноречие. Упрямец оставался непоколебим и, казалось, даже гордился этим. Но много есть таких странных вещей на свете, что их и предвидеть нельзя. Никто из нас не может сказать, что будет с ним завтра.
Однажды утром, когда все сидели за столом, и принц вместо того, чтобы слушать упрёки отца, рассматривал летавших по комнате мух, он забыл, что держит в руках нож, сделал неосторожное движение и порезал себе палец. Тотчас же брызнула кровь, и несколько капель её упало на тарелку с кремом, стоявшим в это время перед Карлине; от смешения крема с кровью на тарелке образовалась причудливая смесь белого и красного цветов. И тут, случайно — или по какому-то странному складу мыслей, принцу пришёл в голову нелепый каприз.
— Государь, — сказал он отцу, — если я вскоре не найду девушку, такую же белую и такую же розовую, как этот крем, я погибну навеки. Должна же быть на свете такая красавица; только такую девушку я ногу полюбить, лишь она одна может мне понравиться. Если вы хотите, чтобы я остался в живых, отпустите меня, — я пойду искать по свету свою мечту. Для смелого сердца нет ничего невозможного.
Эти слова как громом поразили бедного короля. Ему показалось, что стены замка обрушиваются на его голову; он сначала побледнел, потом покраснел, заплакал и лищь тогда мог произнести:
— О, сын мой, опора моей старости, кровь моего сердца, жизнь моей души, что ты придумал? Не потерял ли ты рассудок? Я умираю от огорчения, что ты отказываешься жениться и подарить меня наследниками! И вот теперь ты задумал ужасную вещь, чтобы окончательно доконать меня. Куда ты хочешь идти, несчастный? Зачем тебе понадобилось оставлять дворец, отца? Знаешь ли, какие опасности и бедствия могут встретить тебя в пути? Забудь скорее эту нелепую фантазию, останься со мной, сын мой, если ты не желаешь отнять у меня мою жизнь и навсегда погубить государство и свой род!
Все эти слова и увещевания не произвели, однако, никакого впечатления на того, к кому они были обращены: Карлино сидел, опустив глаза и нахмурив брови, думал лишь о том, как бы ему скорее привести в исполнение свой каприз. Всё, что король ему говорил, входило в одно его ухо и тотчас же выходило в другое.
Когда престарелый король, устав просить и плакать, увидел, что ему ничего не удастся поделать со своим упрямым сыном, он глубоко вздохнул и решил отпустить его. Преподав ему на дорогу несколько советов, которые тот не слушал, снабдив его достаточным количеством денег, которые тот принял гораздо благосклоннее, и отрядив к нему двух верных слуг, король распрощался со своим упрямым сыном.
Он горячо прижал его к сердцу и с тяжёлым сердцем взошёл на самую высокую башню, чтобы следить подольше за неблагодарным юношей, покидавшим его, быть может, навсегда. Когда Карлино скрылся за горизонтом, бедному отцу показалось, что у него вырвали сердце. Он обхватил голову руками и принялся плакать, не как ребёнок, а как отец. Слёзы дитяти — это летний дождь, капли которого быстро высыхают. Слёзы отца — это осенний дождь, который надолго оставляет свой след.
Оставив плакавшего отца, наш герой поскакал верхом на коне, смело несясь навстречу неизвестности.
Найти то, что он искал, было нелегко, и потому его путешествие продолжалось уже больше месяца. Много стран проехал он, посетил много городов и деревень, побывал в замках и хижинах, видел много красивых девушек, но той, что ему хотелось, он нигде не встречал.
Решив, что в Европе ему не найти то, что он искал, он задумал отправиться в Индию и для этого приехал в Марсель. При виде бушующего моря его спутники почувствовали припадки морской болезни и, к глубокому своему сожалению, должны были покинуть своего молодого господина а остаться на суше, в то время как Карлино, войдя на корабль, понёсся навстречу буре и непогоде.
Ничто не в состоянии удержать сердца, когда им овладевает страстное желание. Принц объехал Египет, Индию и Китай, переезжая из страны в страну, из города в город, из дома в дом, из хижины в хижину, тщетно ища красавицу, образ которой запечатлелся в его голове. Он видел девушек всех цветов и оттенков — брюнеток, блондинок, шатенок, белокурых, белых, рыжих, красных, чёрных. Но ту, которая его пленила, он не находил. Не прекращая своих поисков и продолжая путешествовать, Карлино в один прекрасный день достиг наконец конца света, где пред ним открывалось бесконечное море и горизонт неба. Это был вместе с тем конец его надеждам и мечтам. В отчаянии он стал ходить быстрыми шагами по берегу моря и вдруг заметил какого-то старичка, который грелся на солнце. Принц подошёл к нему и спросил, есть ли какая-нибудь земля за тем морем, которое расстилалось перед ним.
— Нет, — возразил старик, — там нет ни островов, ни берегов, и никто не возвращался назад из тех, которые пробовали переплыть это море. Я помню, что в молодости слышал от наших стариков предание, что там, за морем, далеко-далеко отсюда находится остров Парок — богинь смерти. Но горе тому, кто приближался к жилищу этих беспощадных фей, — их взгляд приносит смерть.
— Что ж, — воскликнул Карлино, — я попробую поехать туда! Я не остановлюсь даже перед страхом смерти, лишь бы привести в исполнение свою мечту.
На берегу стояла лодка; принц вскочил в неё и поднял парус. Сильный ветер, дувший с берега, тотчас же погнал судно в открытое море, земля исчезла из виду, и наш герой очутился один среди безграничного океана.
Тщетно надеялся он увидеть сушу: пред ним было лишь одно только море и море. Лодка бешено неслась вперёд по высоким волнам, то ныряя вниз, то поднимаясь вверх, но крутом была лишь одна вода. Волна сменялась волной, дни сменялись днями, солнце всходило и садилось, но Карлино ничего не видел, кроме океана.
Вдруг он издал радостный крик: он заметил вдали какую-то чёрную точку, В тот же — миг лодку понесло течением ещё быстрее прежнего, и вскоре её выбросило на песчаный берег у подножия громадных скал, которые протягивали к нему свои мрачные вершины, разрушенные временем. Судьба забросила Карлино на берег, откуда ещё никто не возвращался назад.
Надо было взобраться на скалы, но сделать это было очень трудно, так как не видно было никакой тропинки или дороги, Однако Карлино употребил все усилия и, окровив себе руки и тело, взобрался на одну из скал, но то, что он нашёл там, не могло вознаградить его за потраченный труд. Пред ним открывались огромные скалы, покрытые на вершинах льдом и снегом; кругом не было ни деревца, ни травинки, ни мха; это был настоящий вид зимы и смерти. Кругом не было никакого жилья, только вдали виднелась небольшая хижина, на крыше которой были навалены громадные камни, вероятно, для того, чтобы противостоять напору ветра.
Приблизившись к этому домику, принц увидел такое страшное зрелище, от которого у него кровь в жилах застыла.
Внутри домика висел огромный ковёр, на котором было изображено всё живущее: там были короли, солдаты, рабочие, пастухи и рядом с ними богато одетые дамы и крестьянки, сидевшие за пряжей. Впереди всех резвились, держа друг друга за руки, мальчики и девочки. Перед ковром расхаживала хозяйка дома; это была ужасного вида старуха, худая как скелет, кожа которой была желта, как воск. От времени до времени она схватывала длинные ножницы и, устремляясь на какую-нибудь фигуру, бросалась на неё и вырезала, похожая на паука, бросающегося на свою добычу. В такие минуты на ковре раздавался страшный крик, который мог бы испугать самого отчаянного смельчака.
Казалось, что в этом крике сливались все человеческие горести: плач детей, рыдания матерей, отчаянные вопли родных и последний стон стариков.
Этот ужасный крик вызывал улыбку на лице старухи, и её лицо становилось отвратительным, в то время как невидимая рука сшивала ковёр, беспрерывно разрезаемый и вновь сшиваемый.
Вдруг, приближаясь к ковру с открытыми ножницами, старуха заметила тень Карлино.
— Беги скорее отсюда, несчастный! — закричала она, не оборачиваясь к нему. — Я знаю, что тебя привело сюда, но я ничего не могу тебе сделать. Обратись к моей сестре, может быть, она поможет тебе. Она — жизнь, я — смерть!
Наш герой не заставил повторять себе приказание; он пустился бежать куда глаза глядят, радуясь, что не видит больше этих ужасных сцен.
Вскоре Карлино очутился в другой местности. Пред ним расстилалась плодородная равнина, покрытая множеством цветов, обширными виноградниками и группами оливковых деревьев.
На берегу реки, под тенью густого дерева, сидела слепая женщина и наматывала на веретено золотые и шёлковые нити.
Вокруг нее стояли прялки с разнообразной пряжей: льняной, пеньковой, шерстяной, шёлковой и тому подобной.
Окончив наматывать нити, фея протянула вперёд дрожащую руку, взяла наугад какое-то веретено и принялась прясть.
Карлино смело приблизился к ней, низко поклонился и начал рассказывать фее свою историю, Но с первых же его слов она прервала его и сказала:
— Я ничего не могу сделать для тебя, дитя моё. Как видишь, я слепа и сама не знаю, что делаю. Вот эта прялка, которую я взяла наугад, должна соткать теперь жизнь тех, которые родятся в этот час. Я сама не знаю, что принесёт она новорождённым, — бедность ли, или богатство, счастье или несчастье. Я раба случая и ничего не могу сделать по своей воле. Обратись к моей сестре; может быть, она сумеет сделать для тебя что-нибудь.
— Благодарю вас, — сказал Карлино и с надеждой в сердце побежал дальше, искать третью Парку.
Вскоре он увидел её. Она была прекрасна и молода, как весна. Всё вокруг неё оживало, жило… Зёрна прорывались из земли и превращались в злаки, апельсинные деревья покрывались цветами, почки на деревьях раскрывали свои нежные лепестки, едва оперившиеся цыплята суетились вокруг наседки. Всё кругом говорило о зарождающейся жизни.
Фея приняла принца очень ласково. Выслушав его историю, она не стала смеяться над его безумием и пригласила его пообедать с ней. За десертом она дала ему три лимона и маленький красивый ножик, с ручкой из перламутра и серебра, и сказала:
— Теперь, Карлино, ты можешь возвратиться к своему отцу. Ты заслужил награду и получишь то, что искал. Поезжай домой и, когда ты будешь во владениях отца, у первого источника, который ты увидишь, разрежь один из этих лимонов. Из него выйдет фея, которая скажет тебе: «Дай мне пить». Ты должен немедленно подать ей воды, иначе она выскользнет у тебя из рук, как ртуть. Если ты и вторую прозеваешь точно таким же образом, то смотри за последней, — дай ей сейчас же воды, и тогда ты получишь жену по своему желанию.
Вне себя от радости принц принялся много раз целовать руку феи, которая дала ему возможность исполнить все его желания. Хотя он был более счастлив, нежели умён, и не заслуживал такой удачи, однако феи также имеют свои капризы, а счастье ведь то же, что и фея.
Дойти от конца света до владений отца оказалось не так легко, как думал Карлино. Проезжая по суше и морю, он перенёс много опасностей и бурь. Наконец, спустя много времени и после множества испытаний, он достиг отцовских владений, неся с собой свои три волшебных лимона, которые он берёг как зеницу ока.
Когда он подошёл к отцовскому замку на расстояние не больше двух часов пути, он вошёл в густую рощу, в которой раньше, бывало, часто охотился.
Там протекал родник, с чистой и холодной водой и живописными берегами, манившими путника отдохнуть, Карлино уселся на берегу источника и, вынув свой ножик, разрезал один лимон.
В тот же миг пред ним очутилась прелестная молодая девушка, белая, как молоко, и алая, как ягода клубники, которая сказала ему:
— Дай мне пить.
— Как ты красива! — воскликнул восхищённый принц, забыв совет доброй Парки.
Но не успел он оглянуться, как фея исчезла так же быстро, как и явилась.
Карлино схватился за голову и остался сидеть, безмолвный от удивления.
Вскоре, однако, он успокоился и дрожащей рукой разрезал второй лимон. Появилась фея, которая была красивее предыдущей.
Пока Карлино любовался ею, она произнесла свою просьбу и быстро исчезла.
На этот раз принц горько заплакал; он рыдал, рвал на себе волосы и всячески проклинал себя.
— Какой я несчастный! — кричал он. — Два раза я выпустил из рук своё счастье. Как я глуп! Я заслуживаю своё несчастье! Я должен был, как олень, бежать за водой, а я, как чурбан, сижу на месте. Однако не всё ещё потеряно — у меня остался ещё один лимон. Если нож, который подарила мне Парка, обманет меня и в этот раз, я сумею направить его куда следует.
С этими словами он разрезал третий и последний лимон. В тот же миг из него вышла фея, которая сказала принцу:
— Дай мне пить!
На этот раз принц не растерялся и подал ей воды. И вот у него на руках очутилась прелестная и стройная девушка, белая, как крем, с румяными щеками; она была похожа на распустившуюся поутру гвоздику.
Подобной красавицы ещё свет не видал, и о такой красоте даже мечтать нельзя было. У неё были золотистого цвета волосы, голубые глаза и розовые губки, как будто созданные для того, чтобы ими восхищались.
Одним словом, это была с головы до ног необыкновенная красавица, обаяние которой не поддаётся даже описанию.
При виде своей невесты принц потерял голову от радости и неожиданности; он никак не мог понять, каким образом из горькой лимонной корки могло выйти подобное чудо красоты!
— Не сплю ли я? — спрашивал он себя, — Не сон ли это? Если всё это сон, то лучше бы мне никогда не проснуться!
Но улыбка феи тотчас же разубедила его; она сказала, что согласна стать его женой, и сама предложила немедленно отправиться к отцу, который будет рад благословить своих детей.
— Моя дорогая, — отвечал Карлино, — я так же страстно, как и ты, хочу увидеть отца и доказать ему, что я был прав;. но мы не можем войти пешком в замок, держась за руки, как крестьяне, возвращающиеся домой после работ. Тебе надо явиться, как подобает принцессе и будущей королеве. Подожди меня немного здесь, — я сбегаю во дворец и через два часа вернусь назад с платьем для тебя, экипажем и свитою, которая отныне всегда будет тебя сопровождать.
С этими словами он нежно поцеловал её руку и побежал во дворец.
Когда красавица осталась одна, её охватил страх; всё её пугало: карканье ворона, шум леса и треск сухой ветки, падающей на землю под напором ветра. Дрожа от испуга, она стала оглядываться кругом и увидела возле источника старый дуб, в большом дупле которого она могла найти убежище.
Она взобралась на дерево и спряталась в дупле, оставив снаружи только голову, которая, как в зеркале, отражалась в воде источника вместе с листвой дерева, окружающей её.
В это время вблизи источника жила служанка — негритянка, которую хозяйка ежедневно по утрам посылала к источнику за водой. И в этот раз Люция, гак звали служанку, пришла к источнику, неся кувшин на плече; нагнувшись к источнику, чтобы наполнить кувшин, она увидала в воде отражение феи. Глупая негритянка, которая никогда не видела себя в зеркале, вообразила, что видит своё лицо, и в восторге воскликнула:
— Бедная Люция! Ты такая хорошенькая и молоденькая, а хозяйка смеет досылать тебя за водой, как какое-нибудь вьючное животное. Нет, больше я никогда не пойду!
Решив таким образом, она разбила кувшин и возвратилась домой.
Когда хозяйка спросила её, каким образом она разбила кувшин, негритянка ответила, пожав плечами;
— Повадился кувшин но воду ходить, там ему и голову сломить.
Тогда хозяйка дала ей маленький деревянный бочонок и приказала сейчас же принести воды.
Негритянка побежала к источнику, но, увидя снова отражённое лицо феи, вздохнула и сказала:
— Право, я не так дурна, как говорят. Уж, наверно, я красивее моей хозяйки! Пускай ослы тащат на себе бочонки, а я не хочу!
Она схватила бочонок и бросила его на землю. Бочонок разбился на мелкие кусочки, а негритянка вернулась домой. Когда хозяйка, ожидавшая её с нетерпением, спросила, где бочонок, она сердито отвечала:
— Меня толкнул осёл, бочонок упал и весь разбился…
Услыхав это, хозяйка потеряла терпение и, схватив метлу, задала негритянке один из тех уроков, которые не так скорей забываются.
Затем, сняв со стены кожаный мех, она дала его служанке и сказала;
— Беги, дура, скорее к источнику; и, если ты сейчас же не принесёшь мне полный мех воды, я тебе так задам, что у тебя кожа побелеет.
Негритянка бросилась бежать со всех ног, так как боялась получить ещё несколько ударов. Но, когда она наполнила мех и случайно посмотрела на воду, Люция снова увидела отражение лица красавицы.
— Нет! — воскликнула она в бешенстве, — не стану я больше таскать воду. Я не создана для того, чтобы терять свои силы, как собака, на службе у злой хозяйки.
С этими словами она вытащила из своих волос большую шпильку и принялась со всех сторон прокалывать мех — так что он вскоре превратился в настоящее решето.
Увидев это, фея, спрятавшаяся в дереве, принялась громко смеяться. Негритянка подняла глаза, увидела красавицу и поняла всё.
— Хорошо, — сказала она. — Из-за тебя меня поколотили, так ты же мне, заплатишь за это.
И она спросила сладеньким голосом:
— Что ты делаешь там, наверху, красавица?
Фея, которая была настолько же добра, как красива, ответила ей, и они вскоре познакомились. Невинная душа охотно идёт навстречу дружбе, и фея доверчиво рассказала негритянке всё решительно о себе, как она встретилась с принцем, почему он оставил её одну и что он с минуты на минуту должен вернуться сюда с экипажем и свитой, чтобы проводить её во дворец и представить там королю как свою не-, весту.
Выслушав её рассказ, хитрая и завистливая негритянка задумала ужасное преступление и сказала, обращаясь к фее:
— Сударыня, вы говорите, что ваш жених должен сейчас явиться сюда, а у вас волосы в беспорядке. Позвольте мне подняться к вам, и я вас причешу.
— Вы очень добры, — отвечала фея с прелестной улыбкой и, протянув, свою маленькую белую руку негритянке, помогла ей подняться на дерево.
Усевшись возле красавицы, злая негритянка сначала расчесала волосы феи, затем начала их заплетать; потом она схватила свою большую шпильку и изо нсех сил вонзила ей в голову.
Почувствовав смертельный удар, бедная фея закричала:
— Голубка, голубка!
И в тот же миг она превратилась в голубку и улетела прочь от дерева. Тогда ужасная негритянка спокойно заняла её место и спрятала свою чёрную голову среди листьев. Она была похожа на статую из чёрного мрамора, стоящую в изумрудной нише.
В это время к источнику скакал принц верхом на прекрасном коне, оставив позади себя большую свиту, которая издали поднимала пыль. Бедный Карлино был страшно изумлён, увидев ворону вместо белого лебедя. Он чуть было не потерял сознание, хотел что-то сказать, но рыдания стеснили ему горло. Он оглянулся кругом, надеясь увидеть свою возлюбленную, но негритянка, приняв страдальческий вид, сказала ему, опустив глаза:
— Не ищите меня напрасно, принц. Злая фея отомстила мне и превратила вашу нежную лилию в чёрный уголь.
Проклиная в душе всех фей, могущих так жестоко мстить, бедный Карлино, как настоящий рыцарь, не пожелал отказываться от своего слова. Он протянул негритянке руку и помог ей спуститься с дерева, испуская вместе с тем такие тяжёлые вздохи, что казалось, лес не выдержит и дубы попадают на землю…
Когда негритянку одели в платье принцессы, украшенное бриллиантами и кружевами, в которых она была, похожа на уголь, отделанный в алмазы, — Карлино посадил её по правую руку: от себя в роскошную карету, запряжённую шестью белыми лошадьми. В этой карете он направился ко дворцу, чувствуя себя как бы приговоренным к смерти.
На расстоянии одной версты от дворца они встретили старого короля. Чудесные рассказы сына очень его заинтересовали, он поспешил, забыв этикет и возраст, скорее навстречу невестке, желая убедиться в ее красоте.
Когда же он увидел вместо описанной ему красавицы старую негритянку, он воскликнул:
— Чёрт возьми! Я знал, что сын безумец, но я не думал, что он слеп. За этой ли лилией он ездил на край света? Так вот эта роза, красавица писаная, вышедшая из волшебного лимона! Неужели ты воображаешь, что позволю тебе насмехаться над моими сединами! Может быть, ты надеешься, что я оставлю свой трон в наследство черномазым уродам.?!. Нет, я даже не желаю впустить эту обезьяну в свой дворец!
Принц бросился отцу в ноги и просил его успокоиться. К тому же первый министр, человек весьма опытный, поспешил напомнить своему королю, что часто то, что было утром чёрным, к вечеру становится белым, а то, что было белым, делается чёрным; никогда не следует удивляться подобным метаморфозам и, может быть, в данном случае произойдёт то же самое.
Что оставалось делать бедному отцу, который привык исполнять все желания своего сына? Он уступил и с гримасой дал своё согласие на этот редкий союз.
Придворная газета объявила по всему королевству о счастливом выборе, сделанном принцем, и приглашала жителей отпраздновать бракосочетание принца. Свадьба была отсрочена на восемь дней, так как нужно было сделать некоторые приготовления для столь торжественной церемонии.
Негритянке отвели роскошные покои и приставили к ней блестящую свиту; графини подавали ей туфли, герцогини спорили о том, кому из них иметь счастье передать ей сорочку. Затем весь город стал готовиться к торжеству: дома украсились флагами всех цветов, улицы подчищались, готовились новые оды и поздравления. Все жители желали только одного: выразить своё удовольствие принцу по поводу столь удачного выбора супруги. Не была забыта и кухня: триста поварёнков, сто поваров и пятьдесят дворецких горячо принялись за работу под наблюдением знаменитого Бушибюса, главного начальника королевской кухни. Поднималась всеобщая резня: резали поросят и баранов, шпиговали каплунов, ощипывали голубей и жарили индюков. На всяком празднике кухня должна занимать главную роль!
Однажды, во время такого всеобщего оживления, на окно кухни уселась прелестная голубка с сизыми крылышками и заворковала тихим голосом:
— Ру-ку, ру-ку, ру-ку! Где мой дорогой принц?
Великий Бушибюс был слишком занят, чтобы обратить внимание на воркование голубки. Но он был очень удивлён, когда услыхал, что она говорит человеческим голосом, и решил сообщить об этом чуде своей будущей хозяйке. Негритянка поспешила сойти в кухню и, услыхав голос голубки, немедленно приказала дворецкому поймать голубку и приготовить из неё жаркое.
Как сказано, так и сделано. Бедный голубь без сопротивления дал схватить себя. Бушибюс в одну секунду отрубил ему огромным ножом голову и выбросил её в сад. Три капли крови упали на землю, и спустя три дня на этом месте выросло лимонное дерево, которое тотчас же покрылось цветами.
Случилось так, что принц, случайно войдя на балкон, заметил новое лимонное дерево, которого он раньше не видел. Он позвал главного повара и спросил его, кто посадил это дерево. Рассказ Вушибюса очень заинтересовал его, и он приказал под страхом смерти, чтобы никто не трогал лимонное дерево и чтобы за ним тщательно следили.
На следующий день принц, как только проснулся, сейчас же побежал в сад. На дереве висели уже три лимона, очень похожие на те, которые добрая Парка подарила молодому герою.
Карлино осторожно сорвал эти плоды и незаметно спрятал их у себя в комнате. Там он дрожащей рукой налил воды в золотую чашу, отделанную рубинами и доставшуюся ему по наследству от матери. Затем он раскрыл свой ножик, с которым никогда не расставался, и разрезал один лимон; тотчас же из него вышла фея. Карлино едва взглянул на неё и дал ей улететь; то же самое проделан он и со вторым лимоном. Но когда появилась третья фея, принц подал ей чашу, из которой она начала с улыбкой пить, ещё более красивая и привлекательная, нежели была раньше.
Затем фея подробно рассказала принцу всё, что с нею сделала злая негритянка, и Карлино, вне себя от гнева, радости и счастья, начал прыгать, кричать и плакать. Ему казалось, будто он избежал ада и попал в рай.
На шум и крик прибежал старый король и, увидев фею, принялся прыгать и плясать с короною на голове и скипетром в руках. Но вскоре он остановился и нахмурил брови, что служило доказательством того, что ом о чём-то думает. Затем он накинул на свою невестку густую вуаль, покрывавшую с ног до головы и, взяв её за руку, повёл в столовую.
Был как раз час завтрака. Министры и все приближённые стояли за большим стоили, роскошно украшенным; все ждали прихода короля, чтобы садиться кушать. Король начал поочередно подзывать к себе каждого приближённого отдельно и, когда тот приближался к нему, он поднимал вуаль с лица невестки и спрашивал его:
— Что нужно сделать с тем, кто пожелал погубить такую красавицу?
Каждый из спрошенных отвечал по-своему. Многие говорили, что за подобное преступление виновного следует повесить; другие требовали, чтобы ему привязали камень на шею и бросили в воду. Старому министру показалось малым наказание отрубить преступнику голову; он предлагал содрать с него живьём кожу в присутствии всего народа.
Когда наступила очередь негритянки, она подошла к королю и, не узнав феи, сказала:
— Государь, чудовище, которое хотело погубить подобную красавицу, достойно, чтобы его живьём сожгли и пепел развел по ветру.
— Ты сама произнесла себе приговор, — воскликнул добрый король, — Проклятая, узнай свою жертву и приготовься к смерти. Пусть приготовят костёр на площади перед дворцом. Я хочу, чтобы весь народ вид казнь этой ведьмы.
— Государь, — сказала прекрасная фея, беря короля за руку. — Надеюсь, вы не откажете мне в свадебном подарке.
— Конечно, — возразил старый король, — скажи только, что ты хочешь. Если тебе нравится моя корона, — то и её я тотчас тебе отдать.
— Государь, — произнесла тогда фея, — обещайте мне простить эту несчастную. Она, несчастная, никогда не знала ничего, кроме злобы и зависти, позвольте мне осчастливить её и показать ей, что всё счастье на земле состоит только в любви к ближним.
— Дитя моё, — отвечав растроганным голосом король, — сейчас видно, что ты необыкновенный человек. У нас преступников убивают, а не исправляют. Но я дал тебе слово и позволю тебе пригреть эту змею, только я не буду ни в чем не виноват, если она окажется недостодной твоей милости.
Фея подняла с земли негритянку, которая со слезами поцеловала ей руку. Все уселись за стол и король, очень довольный, ел за четверых. Что же касается Карлино, то он всё время смотрел на свою невесту и несколько раз обрезал себе пальцы ножом, что доставляло ему большое удовольствие.
Когда на душе весело, всё доставляет человеку удовольствие!
Когда старый король, удручённый годами и славой, умер, Карлино и его жена вступили на престол. В продолжение почти полувека, как говорит предание, они благополучно правили, делая счастливыми своих подданных, никогда не воюя с соседями и не ссорясь друг с другом.
Даже и теперь, спустя тысячу лет, народ с сожалением вспоминает о том далёком времени, когда им правили добрые феи.
Текст издания (в современной орфографии): Эдуард Лабулэ. Любимые сказки, — С.-Петербург, 1903 г. Издание В. И. Губинского (Пер. П. Доброславина и Н. Мазуренко).
Иллюстрации: Edouard Laboulaye Contes Blens. — Paris, 1864 г. Художник — Жан Даржан.