Тот третий (Кржижановский)

Тот третий
автор Сигизмунд Доминикович Кржижановский

Опубл.: 1937. Источник: az.lib.ru • Комедия (Отрывок).

Кржижановский С. Д.

Тот третий.

Комедия. Отрывок.

Действуют:

Клеопатра, царица Египта.

Флавий, воин.

Критон, философ.

3-тий, поэт.

Нигидий Фигул, ритор.

Марк Антоний.

Октавиан.

Туллий Кор, любитель искусств.

Кризеида, куртизанка.

Хармиона.

Её подруги.

Элиния.

Рутилий, соперник Критона.

Эгидий, врач.

Луций Валер.

Центурион.

Путешественник.

Богач.

Ханеби, еврей-ростовщик.

Юдифь, его дочь.

Септимий Руф.

Заведующий благоуханиями.

Татифата, любимая прислужница Клеопатры.

Палач.

Сторож.

Жрец.

Секретарь.

Солдаты, философы, купцы, сыщики, слуги, торговцы, массажисты, танцовщицы, чёрные рабы, гости, клир, хор, толпа.

Действие происходит, начинаясь в 36-ом году до н. э. и заканчиваясь в 30-м году. Охватывает ряд мест Римской империи.

Действие первое.
Сцена 1.

Большая гавань Александрии. После полудня. У причала лодки, дальше несколько кораблей и одна трирема со спущенными парусами. В гавань входит корабль, который причаливает к набережной. Бросают сходни. Выходят несколько пассажиров. Среди них купец и 3-тий. Купец — жирный человек с кошельком, подвязанным к поясу. 3-ий тощий юноша, с цыплячьими лопатками, закутанный в дырявую тогу с красной каёмкой у края.

Купец. Вот мы и в Александрии. Тут я продам свои кожи. А ты, гражданин, — кости да кожа! Почём за пять и пять заплат? (Смеётся).

Третий. Клянусь Геркулесом…

Купец. Что бы клясться Геркулесом, надо хоть сколько-нибудь походить на него. Прощай. (Уходит).

Третий (отошёл в сторону). Что делать? Клянусь, ну, не Геркулесом, а священным гусем. Ах, если б мне хоть крылышко. Последний раз я обедал в Сицилии. Но корабль качало — я отдал свой обед в жертву Нептуну. Сейчас у меня десять сестерциев (сестерций —

древнеримская серебренная монета). И талант поэта. Как быть?

Входят торговцы.

1-ый торговец. Мурены, мурены, морские ежи, запей фалернским (фалернское вино — белое вино, производившееся в Кампании, выдержанное, по меньшей мере, 20 лет — самый дорогостоящий и желанный для древних римлян напиток, среди его восторженных ценителей были Катулл, Гораций, Цицерон и др.) и не тужи.

2-ой торговец. Бритвы острые, острые бритвы, можно побриться и среди битвы.

3-ий торговец. Лёд с сахаром, сладкий лёд с нубийских вершин, за сосульку — сикель.

4-ый торговец. Сладости, курения, ароматы — дышат, как тело царицы Клеопатры.

Появляются Флавий с мечом у бедра и Критон. Идут рядом, тихо беседуя.

Критон. Ты, Флавий, бьёшься мечом, я мыслью. Мы — философы — воины истины. И готовы умереть за неё в любой миг. Мой учитель, Гогезий, которого сделал учителем великий Эпикур, говорил…

Флавий. Прости, мой мудрый друг Критон, удары мыслью в мысль не так внятны, как удары клинком о клинок.

Критон. А вместе с тем, мышление — это и есть бой с самим собой.

Флавий. Ещё немного, — и я начну зевать. Вот прибыл корабль. Любопытно, откуда?

Третий (поклонившись). Из Рима.

Флавий. И ты прибыл на нём?

Третий. Да.

Флавий. Что нового в Риме? Крепко ли связана вязанка ликторских прутьев и всё так же торчит меж них топор?

Третий. Нет, воин. После грохота битвы при Филиппах наступила тишина, в которой я могу читать свои стихи, но…

Критон. Но что?

Третий. Стихи мои встречают тишиной.

Критон. Прочти что-нибудь. Послушаем.

Третий

(став в позу)

О, Гликонида, позволь воспеть твоё юное тело.

Каждому члену его посвящу я в поэме по песне…

Музы, вселите восторг мне в грудь, что б воспеть её пятки!

Щиколоткам посвящу я вторую пространную песню.

Лира потом прозвенит об округлых прекрасных коленях,

Той, чьи…

Флавий (прерывая). А нельзя ли о том, что двумя ладонями выше? Это у тебя которая пеня?

Третий. Четвёртая. Но она пока в черновиках. Закончены: « О пупке», « О сердце», « О»…

Критон Пусть прочтёт о сердце.

Третий

Юное сердце, как крот безглазый, что роет лазейку

К ласкам ответной любви. Оттого-то у девы невинной,

Как два кротовых холма, всё растут и растут её перси.

Флавий. Занимательно.

Критон. А, по-моему, скучно. И притом твоя юная Гликонида, начав слушать твою поэму в юности, дождётся последней строки лишь беззубой старухой. Прощай, поэт. Мой совет: брось стиль (палочка для письма) свой в море. (Уходит с Флавием).

Третий (один) Вот и всегда так. Начнёшь читать — и вокруг пусто. Что делать?

Входит ростовщик.

Ростовщик. Продаю-покупаю. Продаю-покупаю.

Третий. Что?

Ростовщик. Всё. Старые тоги, ржавые гвозди, сломанные вёсла, короны, цепи, миросозерцания, фальшивые монеты, совесть, тупые мечи, тупые умы, купленное и краденное — всё. (Смеётся). Я старый еврей, а мир ещё старше. Мир живёт, и еврей живёт.

Третий. Ты, я вижу, шутник. Но мне нечего продать и не на что купить.

Ростовщик. Как знать! Б-г сказал: ничто, стань всем. И вот над нами Солнце и звёзды, а под нами — Земля. До свиданья, ничто. Я живу за дворцом царицы, в иудейском квартале, седьмой левый переулок. Спросишь Ханеби. (Уходит).

Третий (про себя). Ханеби…

Входит Нигидий Фигул с восковыми дощечками в руках, погружённый в размышления.

Нигидий (отсчитывая такт). Цезура, спондей.

Третий. Нигидий Фигул! Что за встреча! Клянусь богом перекрёстков — Янусом! (Разговорная неточность. Янус в римской мифологии был богом входов и выходов (отсюда его двуликость), у перекрёстков (выбора) была своя покровительница — Тривия (греч. Геката).

Нигидий. Клянусь богом, я. Ну-ну… А? Что?

Третий. Что ты тут делаешь, в Александрии?

Нигидий. Преподаю риторику, грамматику, эвфонию и метрику. А ты откуда?

Третий. Я приехал из Рима.

Нигидий. С чем?

Третий. С десятью сестерциями и девятью поэмами.

Нигидий. Музы, отвернитесь. Стихи должно писать, соблюдая правила, блюдя меры, отсчитывая долгий и краткий слог. А ты, ты путался всегда в диподиях, как в траве. Вслушайся в мир: всюду точная мера. Вот вёсла: они опускаются и поднимаются, повинуясь дактилю. Или удары волны о берег: плеск-плеск, плеск-плеск. Чистый ямб. Или ветер. И глухой услышит, что без спондея ветер не мог бы дуть. Или сравним бег лошади с движением пеона. Четыре ноги — и четыре слога. И получается…

Третий. Не хочу учиться у тебя, Фигул. Твои советы…

Нигидий. А, это другое дело. Теория говорит практике: « Здравствуй».

Третий. Но практика хотела бы спросить у теории, где бы ей пообедать. Голод скрутил мне кишки.

Нигидий. Гм! Подумаем. Постой (жест) — видишь вот это большое здание, украшенное арками?

Третий. Да, похоже на дворец.

Нигидий. Ты угадал. Это дворец царицы Клеопатры-птоломеянки. Сегодня там, с восходом Веспера, пир. Ты, как римский гражданин, имеешь право свободного входа.

Третий. Но до восхода Веспера песочным часам придётся ещё десять раз перекувыркнуться. Одолжи мне полдрахмы.

Нигидий. Увы, у меня её нет… Подождём до вечера.

Садятся у причала, свесив ноги.

Третий. Знаешь, за мной, как тень, шагает мысль, а вдруг я имени векам не передам? Это было бы ужасно.

Нигидий. Для веков — нет. Зачем им нужно твоё имя?

Третий. Ты этого не поймёшь. Когда вхожу на помост, что бы читать свои стихи, мне хочется вспрыгнуть на вершину Парнаса. Вот видишь эту стаю птиц над нами? Я смотрю и думаю о стае аплодисментов. Ведь аплодисмент — это как птица, плещущая ладонями-крыльями.

Нигидий. Изысканно. Но я предпочёл бы сейчас обыкновенную птицу: курицу с пшеном, цесарку в вишнёвом соусе или…

Третий. Хоть бы щепоть пшена, пусть без курицы, или одну маслину.

Нигидий. Или глоток вина.

Третий. Позволь, я прочту тебе свои стихи.

Нигидий. Больше ничего не остаётся. Или головой в воду, или стихи. Читай.

Третий

(начинает чтение)

О, Гликонида, позволь воспеть твоё юное тело.

Каждому члену его посвящу я в поэме по песне…

Музы, вселите восторг мне в грудь, что…

Фигул качанием указательного пальца отсчитывает стопы. Солнце медленно склоняется к закату. Вдалеке зажёгся маяк Фароса.

1937 г.

---

Источник: С. Кржижановский, Собрание сочинений в шести томах, т. 5, М. СПб., « Симпозиум», 2010 г.