TАPTЮФЪ
ИЛИ
ЛИЦЕМѢРЪ.
править
Г-жа Пернель, мать Ортона.
Ортонъ.
Эльмира, жена Ортона.
Дамисъ, Марьяна, дѣти Ортона отъ перваго брака.
Валеръ, женихъ Марьяны.
Клеантъ, братъ Эльмиры.
Тартюфъ.
Дорина, довѣренная горничная въ домъ Ортона.
Лоялъ.
Чиновникъ.
Флипота, служанка г-жи Пернель (безъ словъ).
ДѢЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.
правитьУйдемъ домой отъ нихъ: невыносимы стали.
Какъ скоро ходите! мы васъ съ трудомъ догнали.
Ну что за проводы? къ чему такой парадъ?
Не нуженъ вовсе мнѣ; ступайте всѣ назадъ.
Почтительными быть обязаны мы съ вами….
За чѣмъ домой спѣшить? — вы недовольны нами?
О! да, сударыня; съумѣля разсердить,
Никто не хочетъ здѣсь ни въ чемъ мнѣ угодить
И поведеньемъ всѣхъ я очень недовольна:
Меня не слушаютъ…. и право видѣть больно,
Что у дѣтей моихъ трактирный точно домъ
И какъ на ярмаркѣ — безъ умолку содомъ.
Когда…
Служанка ты, не смѣй же забываться;
Болтлива черезъ чуръ и любишь огрызаться;
Не кстати суешься совѣты подавать….
Но вы…
Молчи, дуракъ! не смѣй перебивать;
Я бабушка твоя — не забывай негодный!
Пахалъ ты, пустословъ, на всѣ пороки сродный;
Сто разъ пророчила я сыну моему.
Что горе лишь одно доставишь ты ему.
Я думаю….
Богъ мой! Дамисова сестрица,
Все глазки внизъ она, прескромная дѣвица;
Но въ тихомъ омутѣ есть черти, говорятъ,
И скромницы, какъ ты, исподтишка шалятъ.
Но, матушка…
Мой другъ, я къ лести непривычна —
И ты ведешь себя ужъ слишкомъ неприлично,
Не такъ себя вела покойная ихъ мать;
Собою бы примѣръ должна имъ подавать,
А ты мотаешь тьму на платья, на уборы,
Принцессой рядишься; къ чему всѣ эти вздоры?
Кто хочетъ нравиться лишь мужу своему,
Той наряжаться такъ, скажи сама, къ чему?
Позвольте же хоть мнѣ…
Нѣтъ, сударь; я васъ знаю,
И хоть люблю я васъ и очень уважаю,
Но сына не хвалю, что принимаетъ васъ.
Да, для дѣтей его опаснѣе заразъ
Всѣ ваши правила и ваши разсужденья;
Порядочныхъ людей совсѣмъ другія мнѣнья.
Прошу васъ не взыскать: я правду всѣмъ рублю
И то, что на душѣ, скрывать я не люблю.
Вашъ господинъ Тартюфъ счастливецъ — нѣтъ сомнѣнья…
Онъ добродѣтельный; къ нему повиновенье
Вы всѣ должны имѣть. Какъ, не сердись, сносить,
Чтобъ дуралей, какъ ты, Тартюфа смѣлъ хулить?
Но можно ли терпѣть, что управляетъ нами
Нахальный лицемѣръ — ну точно какъ рабами?
И веселиться намъ ужъ запретилъ отецъ,
Пока не разрѣшитъ великій нашъ мудрецъ.
А если вѣрить намъ его нравоученью,
То всякій шагъ ведетъ къ грѣху и преступленью;
Какъ строго судитъ всѣхъ — нельзя вообразить.
Но судитъ все и всѣхъ, какъ должно всѣмъ судить,
И путь вамъ къ небесамъ онъ показать желаетъ;
Сынъ уважать его васъ мало принуждаетъ.
Нѣтъ, бабушка; никто, ни даже самъ отецъ
Не убѣдитъ меня, — Тартюфъ большой подлецъ!
И всѣ его слова, поступки и движенья,
Повѣрьте мнѣ — обманъ! ну, право, нѣтъ терпѣнья
Все видѣть и молчать — когда увѣренъ въ томъ…
Ужъ посчитаться мнѣ придется съ наглецомъ.
Не очень лестно намъ, нельзя въ томъ не сознаться,
Что дряни, пришлецу должны повиноваться;
Чтобъ нищій, принятый безъ платья, безъ сапогъ,
Самоуправно здѣсь распоряжаться могъ;
Забылъ онъ, что сперва скитался горемыкой;
Теперь заважничалъ и въ домѣ сталъ владыкой.
О! дай-то Богъ! тогда бъ порядокъ быль другой:
Всѣхъ васъ исправилъ бы примѣръ его святой.
Напрасно вы его святымъ провозгласили;
Онъ просто лицемѣръ, — его мы раскусили.
Вотъ язычекъ какой!
Лакей и баринъ самъ
Большіе штукари; — за нихъ гроша не дамъ.
Слуги не знаю я; а баринъ — нѣтъ сомнѣнья —
Предобродѣтельный, святаго поведенья;
Я вижу — весь вашъ домъ за то его бранитъ,
Что всякому въ глаза онъ правду говоритъ —
Грѣхъ душу чистую тревожитъ, раздражаетъ,
Чтобъ небу угодить, Тартюфъ васъ осуждаетъ.
Положимъ; почему жъ онъ съ нѣкоторыхъ поръ
Не любитъ, чтобы кто въѣзжалъ сюда на дворъ?
Грѣха, мнѣ кажется, тутъ нѣтъ еще большаго,
Что примутъ изрѣдка знакомаго, роднаго; —
А онъ подыметъ шумъ. — Сказать вамъ отъ чего?
Да вотъ предметъ любви и ревности его!
Молчи!.. ужъ черезъ чуръ изволишь завираться….
Не онъ одинъ, а всѣ ужъ начали смѣяться,
Что у подъѣзда здѣсь, отъ множества каретъ,
По улицѣ теперь почти проѣзда нѣтъ;
Пріемамъ нѣтъ конца, — на что это похоже?
Вѣдь репутація всего для насъ дороже;
Я знаю: васъ въ дурномъ нельзя еще винить,
Но дурно, что про васъ ужъ стали говорить.
Хотите вѣрно вы, чтобъ людямъ рты зажали?
Несносной скукою всю жизнь бы отравляли,
Когда бъ, боясь пустыхъ, безсмысленныхъ рѣчей,
Не смѣли принимать мы искреннихъ друзей;
Но если, наконецъ, на то и согласиться,
Не думайте, что тѣмъ злословье прекратится;
Отъ злаго языка ни какъ не убѣжать.
На сплетни надобно презрѣньемъ отвѣчать;
Лишь постараемся жить честно, благородно —
И могутъ сплетники болтать что имъ угодно.
Не та ли толстая сосѣдка насъ бранитъ,
Которой мужъ такъ малъ и ей въ глаза глядитъ? —
Вотъ тѣ, которыя ведутъ себя неладно,
Престрогія къ другимъ; и слушать ихъ досадно:
Малѣйшей склонности, капризу, пустякамъ,
Порока видъ даютъ; поспѣшно по домамъ
Развозятъ клевету съ огромнымъ прибавленьемъ,
Въ надеждѣ, что когда сравнятъ съ ихъ поведеньемъ,
То поблѣднѣютъ всѣ дурныя ихъ дѣла,
Что уменьшится тѣмъ всеобщая хула
За всѣ интриги ихъ, за наглое кокетство.
И какъ имъ упускать единственное средство:
Искусно отъ себя отбросить на другихъ
Народную молву, нелестную для нихъ?
Все вздоръ; къ чему ведутъ всѣ эти разсужденья?..
Оранта, напримѣръ, святаго поведенья,
Извѣстна всѣмъ она, а тоже васъ бранитъ
За образъ жизни вашъ — и правду говоритъ.
Вотъ это такъ примѣръ: отличная святая!
Смиренницей живетъ, о прошломъ забывая,
Морщины спрятала вуалью прегустой
И принимаетъ видъ монахини святой;
Отшельницею жить лѣта ей пособили.
Жестокою сперва, какъ слышно, не бранили;
Но какъ увидѣла, что прелестей ужъ нѣтъ,
Какъ бросилъ свѣтъ ее, — она бросаетъ свѣтъ,
Тутъ цѣломудрія и маску вдругъ надѣла,
Чтобъ спрятать слабости изношеннаго тѣла.
Все это — хитрости кокетокъ отставныхъ,
Когда вздыхатели отхлынутъ ужъ отъ нихъ;
Въ отставку вышедши, что дѣлать остается?
Смиренницами быть и нехотя придется.
И тутъ онѣ судей захватываютъ власть,
На язычекъ тогда избави Богъ попасть:
Кричатъ про всѣхъ, бранятъ и громко осуждаютъ,
Отъ зависти, что имъ другихъ предпочитаютъ;
Веселья юности не по лѣтамъ ужъ имъ,
Такъ запрещаютъ ихъ строжайше молодымъ.
Ты болтовней ея изволишь восхищаться;
А я должна молчать и только удивляться,
Что здѣсь позволено служанкѣ такъ болтать.
Но я теперь хочу два слова вамъ сказать:
Я вижу Божій перстъ и милость провидѣнья,
Оно явило къ вамъ большое снисхожденье,
Внушивъ Оргону мысль Тартюфа взять въ свой домъ;
Да, этотъ праведный исправитъ васъ во всемъ:
Тартюфъ воздержитъ васъ отъ злаго прегрѣшенья;
Онъ осуждаетъ то — что стоитъ осужденья:
Балы, собранья всѣ — начало многихъ золъ,
На гибель свѣта ихъ лукавый изобрѣлъ;
Благочестивыхъ тамъ не слышно разговоровъ,
Лишь пустяки одни, болтанье пошлыхъ вздоровъ;
Надъ ближнимъ тамъ трунятъ, чтобъ возбудить во всѣхъ
Глупѣйшей остротой еще глупѣйшій смѣхъ.
Тутъ умный человѣкъ не можетъ веселиться
И голова его невольно закружится
На вашихъ сборищахъ, гдѣ сплетни да скандалъ.
Мой лекарь ихъ на дняхъ прекрасно описалъ:
"Хоть много говору, а толку нѣтъ — затмѣнье,
«Какъ Вавилонское, точь въ точь, столпотворенье».
Онъ анекдотъ смѣшной при этомъ разсказалъ…
Изволь-ка посмотрѣть: твой братецъ — зубоскалъ
Ужъ забывается и надо мной хохочетъ!
Пусть для насмѣшечекъ поищетъ дуръ гдѣ хочетъ;
Я замолчу. — Прощай; конечно ужъ теперь
Надолго для меня запрется ваша дверь.
Пойдемъ, ворона, ну — мерзавка! зазѣвалась,
Давно не била я, такъ ты ужъ и зазналась;
Ну, шлюха, шевелись.
Не буду провожать
Старуху вздорную; бранить начнетъ опять.
Когда бъ услышала подобное названье,
Пришлось бы выдержать жестокое руганье:
По своему она отдѣлала бы васъ;
Къ ней плохо на языкъ попасть не въ добрый часъ.
За вздоръ она на всѣхъ ужасно раскричалась;
Старушка, кажется, Тартюфомъ помѣшалась.
Она-то ничего, а хуже во сто разъ,
Что баринъ-то по немъ съума сошелъ у насъ;
Во время здѣшнихъ смутъ за короля сражался,
Умомъ и храбростью тогда онъ отличался;
Теперь же поглупѣлъ и не узнать его
Съ тѣхъ поръ, какъ втюрился въ Тартюфа своего:
И братомъ-то зоветъ, цѣлуетъ, обнимаетъ,
Дѣтей, жену и мать онъ менѣе ласкаетъ;
Всѣ тайны онъ свои Тартюфу говоритъ
И дѣлаетъ все то, что лицемѣръ велитъ;
Какъ холитъ онъ его и нѣтъ его милѣе,
Нельзя быть, кажется, къ любовницѣ нѣжнѣе.
Плутъ за столомъ сидитъ всѣхъ выше, какъ женихъ,
А баринъ-то какъ радъ, что жретъ за шестерыхъ;
Всѣ лучшіе куски Оргонъ въ него пихаетъ,
А если онъ рыгнетъ — такъ здравія желаетъ!
Тартюфъ его герой, онъ просто бредитъ имъ,
Въ восторгѣ отъ него, въ примѣръ даетъ другимъ,
Его поступки всѣ считаетъ чудесами
И восхищается пустѣйшими словами.
Тартюфъ куда хитеръ: святымъ при немъ глядитъ,
Дурачитъ барина, тотъ денежки даритъ;
Карманы онъ себѣ набилъ уже изрядно,
И въ домѣ всѣхъ бранитъ и все ему не ладно…
Ужъ даже до чего? что и его лакей
Надоѣдаетъ всѣмъ: туда же дуралей!
Съ глазами страшными намъ проповѣдь читаетъ
И злившись, по полу наряды всѣ швыряетъ.
Мерзавецъ изорвалъ недавно мой платокъ
За то, что вѣшала его на образокъ,
Кричалъ при томъ, что я-грѣшу, не понимаю,
Уборы дьявола съ святынею мѣшаю.
Ты счастливъ, милый братъ, что съ нами не ходилъ:
Въ передней гнѣвъ ея насъ тоже не щадилъ.
Сейчасъ пріѣхалъ мужъ, я видѣла въ окошко;
Пусть онъ придетъ ко мнѣ, я отдохну немножко.
А я останусь здѣсь, чтобъ увидать его,
Съ нимъ поздороваться и больше ничего.
О свадьбѣ сестриной съ отцомъ поговорите
И медлитъ онъ зачѣмъ, прошу васъ, распросите;
Боюсь, чтобы Тартюфъ не отклонилъ его.
Причину знаете участья моего:
Валеръ въ мою сестру, а я въ сестру Валера,
Мы оба влюблены — такъ слушать лицемѣра…
А вотъ и баринъ нашъ.
А! здравствуй шуринъ мой.
Прекрасно сдѣлалъ ты, что поспѣшилъ домой,
Въ деревнѣ скучно быть осеннею порою.
Дорина!…
Извини; потомъ займусь тобою;
Чтобъ успокоиться, хочу сперва узнать:
Какъ всѣ домашніе изводятъ поживать.
Разсказывай скорѣй, какъ время проводили?
Что дѣлали они? здоровы ли всѣ были?
Вчера у барыни ознобъ былъ пребольшой,
Страдала цѣлый день отъ боли головной.
А что Тартюфъ?
Тартюфъ? здоровъ онъ совершенно;
Румянъ онъ, сударь, свѣжъ какъ прежде, неизмѣнно.
Бѣдняжка!
Вечеромъ и кушать не могла,
Вчера безъ ужина въ постель она легла;
Все головная боль и мучилась ужасно!
Ну, а Тартюфъ?
Одинъ поужиналъ прекрасно:
Онъ очень набожно двѣ куропатки съѣлъ,
Да и баранины полблюда съѣсть успѣлъ.
Бѣдняжка!
Барыня почти всю ночь страдала,
Ни на минуточку она не засыпала:
Такой былъ страшный жаръ, что напугалъ всѣхъ насъ
И на пролетъ всю ночь мы не смыкали глазъ.
А… что Тартюфъ?
Тартюфъ, поужинавъ вплотную,
Ушелъ сейчасъ къ себѣ, да вмигъ на боковую,
На мягкую постель; нашелъ, что спать пора,
И, чай, безъ просыпа спалъ крѣпко до утра.
Бѣдняжка!
Мы ее насилу убѣдили
Рѣшиться бросить кровь и утромъ какъ пустили,
Болѣзни тотчасъ же не стало и слѣдовъ.
Ну… а Тартюфъ?
Какъ разъ былъ къ завтраку готовъ;
И душу подкрѣпивъ порядочно ѣдою,
Бутылку осушилъ, но съ цѣлью преблагою:
Супруги вашей кровь вознаградить виномъ.
Бѣдняжка!
Наконецъ — здоровъ, сударь, весь домъ;
Все барынѣ скажу — она почтетъ за счастье,
Что показали вы живое къ ней участье.
Дорина, милый другъ, смѣется надъ тобой;
Нельзя ее винить: смѣяться надъ собой
Ты поводъ подаешь; чуръ только не сердиться:
Тартюфомъ бредить такъ, ей Богу, не годится;
Ты околдованъ имъ, дошло ужъ до того.
Что и жену съ дѣтьми забылъ ты для него;
Не только вытащилъ изъ нищихъ, по желаешь,
Чтобъ въ домѣ всѣ ему…
Постой! ты вздоръ болтаешь;
Да знаешь ли его, чтобъ правильно судить?
Не знаю; соглашусь, тебѣ чтобъ угодить;
Чтожъ онъ за человѣкъ, какое это чудо?
Какъ разскажу объ немъ — судить не будешь худо,
Ты восхищаться имъ не перестанешь вѣкъ:
Онъ — человѣкъ… такой… который… человѣкъ…
О!!.. словомъ — человѣкъ! кого онъ поучаетъ,
Тому душевное спокойствіе вселяетъ,
Навозной кучею представитъ шаръ земной…
Давно ли, кажется, бесѣдуетъ со мной,
Ужъ равнодушіемъ мнѣ сердце успокоилъ
И такъ въ душѣ моей премудро онъ устроилъ,
Что дружбы и любви я не хочу и знать:
Ну, умирай жена, иль дѣти, или мать,
Теперь я до того окрѣпъ его совѣтомъ,
Что сожалѣть объ нихъ я буду… какъ объ этомъ.
Ты правъ! тебя Тартюфъ совсѣмъ переродилъ,
Прехристіанскія онъ чувства поселилъ.
Ахъ! если бы ты зналъ, какъ съ нимъ я подружился,
То другомъ его быть ты бъ тоже согласился:
Онъ въ церковь приходить не пропускалъ и дня,
И на колѣняхъ тамъ стоялъ противъ меня;
Его молитвы всѣ такъ сильно выражались,
Что на него, мой другъ, всѣ взоры обращались:
Какъ громко охалъ онъ, какъ тяжело вздыхалъ
И безпрерывно лбомъ объ землю онъ стучалъ;
Когда жъ я выходилъ, ужъ онъ передо мною,
Голубчикъ! Ждалъ меня съ водицею святою!..
Мнѣ разсказалъ слуга, молившійся какъ онъ,
Что баринъ дворянинъ, но бѣденъ… разоренъ.
Тартюфу съ этихъ поръ я помогать старался;
Онъ никогда принять всѣхъ денегъ не рѣшался,
Съ смиреньемъ говорилъ: "Не стою я того,
«Чтобъ вы заботились; и много мнѣ всего».
Когда жъ всѣ деньги взять я заставлялъ ужъ силой,
То съ нищими, при мнѣ, дѣлился онъ, мой милой!…
Ну, наконецъ съ тѣхъ поръ, какъ онъ вошелъ въ мой домъ
Я милость Божію сталъ замѣчать во всемъ:
Тартюфъ домашнихъ всѣхъ пороки исправляетъ
И честь мою, въ женѣ, онъ свято охраняетъ:
О волокитахъ всѣхъ сейчасъ доноситъ мнѣ
И болѣе меня ревнивъ къ моей женѣ.
Къ себѣ же между тѣмъ такъ строгъ, что — удивленье!
Бездѣлицы себѣ онъ ставитъ въ преступленье,
Ошибки, промахи — все грѣхъ и все позоръ; —
На дняхъ пришелъ ко мнѣ бранить себя — за вздоръ:
Кусала, видишь-ли, блоха — когда молился;
Поймавъ, какъ убивалъ — онъ слишкомъ будто злился.
Тфу къ чорту! кажется ты впрямь съ ума сошелъ;
Да полно вздоръ молоть — не дурака нашелъ;
Что жъ этой пошлостью доказано тобою?
Безвѣрью ужъ давно ты предался душою;
И удивляюсь я упорству твоему.
Сто разъ твердилъ я: грѣхъ — не вѣрить ничему,
Несчастья страшныя безвѣрныхъ ожидаютъ.
Тебѣ подобные всегда такъ разсуждаютъ,
Хотятъ, чтобъ слѣпота напала на другихъ;
Безвѣренъ уже тотъ, кто видитъ лучше ихъ
И кто, подобно имъ, ханжей не уважаетъ,
Тотъ, говорятъ они, святыню оскорбляетъ.
Пророчество твое не страшно для меня
И кто изъ насъ не правъ — ужъ въ этомъ Богъ судья…
Наружности людей не прежде довѣряю,
Пока я въ точности ихъ жизни не узнаю. —
Какъ трусы хвастаютъ, чтобъ даромъ получить
Прозванье храбрецовъ, такъ точно — заслужить
Названье праведныхъ ханжи хотятъ словами,
Наружностью своей, несходною съ дѣлами…
Система ихъ одна: побольше нашумѣть
И выставить себя, чтобъ право тѣмъ имѣть
На общую молву, похожую на славу.
А ты — по добротѣ, довѣрчивому нраву —
Молящихся душой не узнаешь отъ тѣхъ,
Которые въ церквахъ кривляются при всѣхъ;
Ты истину отъ лжи совсѣмъ не отличаешь
И лицемѣріе за набожность считаешь…
Какъ много есть людей съ душою и съ умомъ,
Но взгляда вѣрнаго, разсудка нѣтъ ни въ чемъ
И страненъ, безтолковъ ихъ образъ поведенья:
На все глядятъ они съ особой точки зрѣнья
И тѣмъ туманятъ умъ; блуждая какъ впотьмахъ,
Выходятъ изъ границъ и въ чувствахъ и въ дѣлахъ;
Бросаясь въ крайности во всемъ безъ исключенья,
Уродуютъ они хорошія стремленья
И доброту души… Я мысль свою сказалъ;
Не оскорбить тебя, а вразумить желалъ.
Премудростью своей ты точно удивляешь,
Умъ міра цѣлаго въ себѣ одномъ вмѣщаешь;
Всѣ люди дураки, одинъ лишь ты уменъ;
Мудрецъ единственный, оракулъ ты, Катонъ!
Нѣтъ; мудростью своей людей не удивляю,
Умъ міра цѣлаго въ себѣ хоть не вмѣщаю,
Но ясно вижу я, и отличать могу
Ханжей отъ набожныхъ — на каждомъ ихъ шагу.
Я набожность душой и сердцемъ уважаю
И добродѣтелью высокою считаю:
Кто Богу молится съ сердечной чистотой,
Тотъ искренно любимъ и уважаемъ мной:
Но врагъ заклятый я обманщиковъ искусныхъ,
Притворщиковъ, святошь и шарлатановъ гнусныхъ;
Презрѣньемъ заклеймить желалъ бы таковыхъ
За дерзость наглую, за святотатство ихъ:
Мерзавцы алчные судъ Божій позабыли,
Религію они въ торговлю обратили!
Считаютъ набожность легчайшимъ ремесломъ:
Какъ деньги добывать обманомъ — не трудомъ;
Выманивая ихъ притворствомъ, гнусной лестью,
Не дорожатъ они ни вѣрою, ни честью; —
Втираются вездѣ съ нахальствомъ, съ мѣднымъ лбомъ,
Чтобы довѣрчивыхъ морочить ханжествомъ:
Вельможамъ — простякамъ вселяютъ уваженье
И добиваются но службѣ повышенья;
Но маски и тогда не снимутъ плутовской
И во дворцѣ твердятъ о суетѣ мірской!
Какъ ловко ханжествомъ грѣхи свои скрываютъ,
Какъ ѣдко мстятъ они, какъ нагло надуваютъ:
Чтобъ погубить врага, не трудно имъ приплесть
Къ святой религіи вражду свою и месть;
Тогда они кинжалъ кропятъ святой водою
И умерщвляютъ имъ, крестясь другой рукою!
Они и Крестъ Святой готовы заострить,
Чтобъ въ случаѣ нужды — кинжаломъ могъ служить!…
Знакъ Искупленія, символъ священный Вѣры
Въ оружье обращать способны лицемѣры.
Опасными они тѣмъ больше могутъ быть,
Что Божьимъ именемъ умѣютъ все прикрыть;
А правило у нихъ: цѣль средства оправдаетъ…
Къ несчастью таковыхъ на свѣтѣ тьма бываетъ;
И чисто-набожныхъ не мало есть людей
Въ числѣ знакомыхъ намъ и общихъ намъ друзей —
Въ ихъ добродѣтели нельзя имѣть сомнѣнья:
Всѣмъ скромностью своей вселяютъ уваженье
И самохвальства нѣтъ, не лезутъ на показъ,
Ихъ набожность проста, безъ чванства, безъ гримасъ.
Какъ души чистыя — злословью не внимаютъ,
Хорошей же молвѣ скорѣе довѣряютъ;
Не строги къ грѣшникамъ — грѣхъ ненавистенъ имъ.
Желая исправлять примѣромъ лишь своимъ,
Жить честными людьми — забота ихъ, старанье;
При этомъ видимо ихъ чистое желанье,
Чтобъ добродѣтелью предать позору грѣхъ. —
Не думаютъ блестѣть, чтобъ обморочить всѣхъ,
Чужою мудростью въ словахъ высокопарныхъ.
Ни цѣли тайной нѣтъ, ни замысловъ коварныхъ,
И не стараются поссорить, обмануть,
Чтобъ неба именемъ довѣрчивыхъ надуть;
Нѣтъ, алчностью своей не замараютъ вѣры!…
Вотъ съ эдакихъ людей всѣмъ должно брать примѣры.
Тартюфъ твой не таковъ, любезнѣйшій Оргонъ;
Хоть въ чистотѣ его ты твердо убѣжденъ,
По тутъ упорное я вижу ослѣпленье.
Что, сударь, кончили свое нравоученье?
Я мысль свою сказалъ.
Слуга покорный вашъ.
Ну, не сердись, постой. Скажи, когда ты дашь
На свадьбу дочери свое благословенье?
Валеру слово далъ, не такъ-ли?
Безъ сомнѣнья.
Назначить свадьбы день намѣренье имѣлъ.
Все правда.
Почему жъ — ты медлить захотѣлъ?
Да такъ.
Ты можетъ быть — раздумалъ.
Можетъ статься.
Валеру слово далъ и хочешь отказаться?
Я не сказалъ того.
Ты обѣщалъ ему;
Препятствій, кажется, не можетъ быть тому.
А можетъ быть и есть.
Виляешь ты напрасно;
Валеръ просилъ узнать, такъ отвѣчай мнѣ ясно.
Тфу, Боже мой! присталъ.
Да что ему сказать?
Что хочешь говори.
Твое желанье знать
Всѣмъ нужно; наконецъ: что дѣлать ты намѣренъ?
Что небеса велятъ.
Такъ слову ты невѣренъ;
Отвѣтъ короткій дай; скажи мнѣ: да, иль нѣтъ?
Прощай.
Для жениха весьма дурной отвѣтъ;
Едва ль Дамисъ не правъ: тутъ штуки лицемѣра,
Мнѣ надобно скорѣй увѣдомить Валера.
ДѢЙСТВІЕ ВТОРОЕ.
правитьМарьяна.
Батюшка?
Сегодня нужно мнѣ
Съ тобой поговорить, мой другъ, наединѣ.
Кого вы ищите?
Здѣсь проходное зало,
Подслушивать у насъ охотниковъ не мало;
Ну, ладно. — Слушай же: тобою, дочь моя,
Всегда доволенъ былъ; покорность же твоя
Любовь отцовскую давно ужъ заслужила.
Любовью вашею всегда я дорожила.
Прекрасно сказано; ты ею дорожить
Должна, а потому — старайся заслужить.
Стараюсь я всегда вамъ дѣлать угожденье.
Похвально; ну, теперь скажи мнѣ свое мнѣнье
О… гостѣ дорогомъ… Тартюфѣ, а?
Кто? я.
Да, ты; не торопись отвѣтомъ, дочь моя;
Что думаешь объ немъ, ты мнѣ скажи свободно.
Увы! скажу я то, что будетъ вамъ угодно.
Отвѣчено умно; и такъ ты вѣрно въ немъ
Достоинствъ множество замѣтила; потомъ
Ты скажешь, говоря съ отцомъ твоимъ какъ съ другомъ,
Что ты желала бы назвать его супругомъ;
Что?
Ну, что же?
Какъ?
Я требую того.
Возможно ль!
Это что?
Желаете кого
Чтобъ назвала я вамъ? Кѣмъ я должна плѣниться?
И выйти за кого должна я согласиться?
Да за Тартюфа.
Нѣтъ! могуль его любить!
За чѣмъ же принуждать неправду говорить?
Должно быть правдою; вотъ въ этомъ-то и сила,
Достаточно тебѣ что власть отца рѣшила.
Неужто, батюшка, хотите не шутя…
Желаю я давно, любезное дитя,
Ввести въ мою семью Тартюфа непремѣнно;
Намѣренье мое ужъ въ этомъ неизмѣнно,
Ты выйдешь за него…
Зачѣмъ сюда пришла?
Ушко гдѣ приложить оказію нашла;
Подслушивать въ тебѣ прегадкая повадка.
Не знаю: случай ли, или другихъ догадка,
А говорили мнѣ объ этой свадьбѣ разъ;
Но я не вѣрю имъ, я лучше знаю васъ.
Невѣроятнаго ты что тутъ отыскала?
Вы сами этому не вѣрите ни мало.
Ну, ежели на дняхъ я дѣломъ докажу?
Вы сказкой тѣшитесь.
И сказку доскажу
Какъ обвѣнчаю ихъ.
Нѣтъ правды ни полслова.
Я не шучу, ты знай, и будь къ тому готова.
Не вѣрьте батюшкѣ, желаетъ онъ шутить.
Я говорю тебѣ…
Извольте говорить,
Но не повѣрятъ вамъ.
Ну какъ не разсердиться!…
Пожалуй, вѣрятъ вамъ; но нечѣмъ тутъ гордиться,
Тѣмъ хуже будетъ вамъ: какъ? дѣльный человѣкъ,
Въ лѣтахъ степенныхъ вы и умнымъ слыли вѣкъ;
Такія глупости надѣлать вы рѣшились?
Да, жаль что у тебя совѣта не спросились;
Послушай: вольности излишней не бери —
Не буду я терпѣть, голубушка — смотри!
Любезный баринъ мой! нельзя ли хладнокровно
Вамъ выслушать меня?… Вѣдь вы смѣетесь, словно,
Надъ честными людьми, задумавъ эту дичь;
Да вашей дочери подъ пару ль этотъ сычъ?
Онъ богомолъ такой, зачѣмъ ему жениться?
Ему бы должно вѣкъ поклоны класть, поститься;
И что нашли вы въ немъ-нельзя и угадать,
Что вдругъ рѣшаетесь съ приданымъ дочь отдать
За нищаго…
Молчи! онъ бѣденъ, ну такъ что же?
Онъ этимъ долженъ быть для насъ еще дороже;
Да; бѣдность — честная! возвысила его:
Отъ безкорыстія лишился онъ всего
Не споря уступилъ другому все имѣнье
И только потому, что временное тлѣнье
Ни въ грошъ не ставилъ онъ; какъ крѣпкою возжсй
Къ блаженству вѣчному привязанъ былъ душой…
Теперь я денегъ дамъ, а онъ распорядится —
И скоро ужъ ему имѣнье возвратится;
Имѣнье славное, богатое; при томъ
Онъ родомъ дворянинъ и древенъ его домъ.
Да, по его словамъ; всѣмъ это разглашаетъ,
Онъ набожность свою тщеславьемъ унижаетъ:
Такъ родословною, породою своей
Не чванится никто изъ набожныхъ людей;
Не терпитъ простота религіи святая,
Чтобы молились мы носъ къ верху задирая…
Но вы ужъ сердитесь: оставимъ его родъ —
Посмотримъ на него: ну, просто — онъ уродъ!
Вамъ, сударь, право бы подумать не мѣшало,
Что бѣдъ отъ этаго вамъ должно ждать не мало,
И мужа, какъ Тартюфъ, дать дочкѣ какъ она —
Ужель рѣшитесь вы? омуль она жена?
Мнѣ кажется, что мужъ съ наружностью такою
Всѣ чувства добрыя вонъ выгонитъ тоскою.
Вы сами знаете: дѣвицу выдавать
Опасно вопреки, — лишь чорту помогать;
Съ немилымъ мудрсноль случиться и несчастью?
Вѣдь добродѣтель женъ зависитъ большей частью
Отъ качествъ выбранныхъ, безъ спросу ихъ, мужей.
Самъ въ лба неровностяхъ виновенъ дуралей,
Который въ жены взялъ дѣвицу противъ воли;
Съ подобнымъ муженькомъ быть грѣшной мудрено ли?…
Кто замужъ дочь свою насильно отдаетъ,
Тотъ всѣ грѣхи ея на свой отвѣтъ беретъ;
Подумайте о томъ, отвѣтственность большая.
Вѣдь учитъ жить меня; наставница какая!
О! еслибъ слушались совѣтовъ вы моихъ…
Но слушать не хочу совѣтишковъ твоихъ;
Поди, глагольствуй тамъ въ лакейской и передней.
А ты, Марьянушка, не слушай этихъ бредней,
Что нужно для тебя, то знаетъ твой отецъ;
Валеру слово далъ, но этотъ молодецъ
Къ картишкамъ пристращенъ; къ тому же очевидно
Что онъ не набоженъ — въ церквахъ его не видно.
Такъ не прикажите-ль стоять тамъ на показъ,
Какъ тѣ, которые прельстили этимъ васъ?
Но не нуждаются въ твоихъ дурацкихъ мнѣньяхъ.
Тартюфъ же!… съ небомъ онъ въ отличныхъ отношеньяхъ;
А это, знаешь ли, богатствъ превыше всѣхъ.
И выйдя за него — веселій и утѣхъ
Не оберешься ты; жизнь сладко поведете,
Какъ двое голубковъ вы чудно заживете.
Вѣкъ ссоры не начнетъ съ тобою твой супругъ,
Что хочешь изъ него ты сдѣлаешь, мой другъ.
Да только дурака и сдѣлать-то успѣетъ.
А?… это что еще?
Такой ужъ складъ имѣетъ;
И скоро вашу дочь съ пути онъ совратитъ;
Вліянья вреднаго она не избѣжитъ.
Охота къ болтовнѣ чрезъ чуръ тебя заноситъ;
Какъ смѣешь носъ совать куда никто не проситъ?
Все это говорю для вашего добра.
Не хлопочи о томъ; ужъ замолчать пора.
Я, сударь, васъ люблю и дѣло говорила.
А я такъ не хочу, чтобъ ты меня любила.
А я такъ, вамъ на зло, все буду васъ любить.
Цѣнивши вашу честь, я не могу сносить
Что будетъ поводъ всѣмъ надъ вами насмѣхаться.
Такъ ты не замолчишь?
Грѣшно мнѣ не стараться
Васъ отъ грѣха отвлечь, разстроить этотъ бракъ.
Молчи, змѣя, молчи! ужъ разсердила такъ…
Ахъ!…. вы такъ набожны, и можете сердиться?
Отъ дерзости твоей какъ желчи не разлиться?
Теперь рѣшительно молчать прошу тебя.
Молчу; но думаю все тоже про себя.
Да, думать можешь ты; болтать же запрещаю,
Смотри… не забывай.
Добра тебѣ желаю —
Все зрѣло обсудилъ; отцу лишь въ этомъ вѣрь.
Досадно, что молчать заставили теперь.
Хоть не красавецъ онъ, лицо однако мило.
Какое тутъ лицо — свиное просто рыло.
Хотябъ и безъ любви ты за него пошла,
То качества его…
Ну, какъ же; кладъ нашла!
На мѣстѣ барышни, лишь кончится вѣнчанье,
Я мужу моему, въ урокъ и въ наказанье
За бракъ насильственный, съумѣлабъ отплатить:
Мы женщины всегда имѣемъ чѣмъ отмстить.
Не слушаться меня ты, кажется, рѣшилась?
Ни съ полсловечкомъ къ вамъ еще не обратилась.
А чтожъ ты дѣлаешь?
Я говорю съ собой.
Ну, ладно, погоди; съ размаху я рукой
Ротъ затворю тебѣ, когда его откроешь.
Отца покорностью… ты вѣрно успокоишь…
Я въ выборѣ моемъ… не дѣйствовалъ слегка…
Чтожъ? говори съ собой.
Мнѣ не объ чемъ пока.
Хоть слово бы одно.
Да вовсе нѣтъ охоты.
А я такъ поджидалъ.
Напрасныя заботы.
И такъ все рѣшено; покорна будешь мнѣ
И примешь жениха, достойнаго вполнѣ…
Такому жениху я бъ въ рожу наплевала.
Не дѣвка, а чума!.. охъ, жаль, что убѣжала!..
Покуда она здѣсь, грѣшить все буду я;
Взбѣсила до того, что силъ нѣтъ у меня
Съ тобою говорить; теперь, чтобъ освѣжиться,
На чистомъ воздухѣ пойду я проходиться.
Вы онѣмѣли вдругъ — какъ замѣчаю я
И вашу роль играть заставили меня:
Передъ отцомъ своимъ и рта открыть не смѣли,
Отвергнуть глупый бракъ вы духу не имѣли!
Чтожъ дѣлать было мнѣ? онъ къ спорамъ не привыкъ.
Теперь вамъ надобно отрѣзать напрямикъ.
Да какъ?
Извѣстно какъ: вы батюшкѣ скажите,
Что быть Тартюфовой женою не хотите;
И такъ какъ рѣчь идетъ о вашей здѣсь судьбѣ,
То мужа не ему — берете вы себѣ;
Что будущій вашъ мужъ вамъ долженъ приглянуться
И что на вкусъ чужой мужья ужъ не берутся;
А если онъ влюбленъ въ Тартюфа своего,
То можетъ выйти самъ онъ замужъ за него,
Мѣшать не будемъ мы.
Я, точно, не рѣшалась
Неслушаться отца и спорить съ нимъ боялась.
Разсудимте: Валеръ, я знаю, въ васъ влюбленъ;
А вами онъ любимъ? иль позабытъ ужъ онъ?
Послушай: твой вопросъ и слышать мнѣ обидно;
Объ этомъ спрашивать! ну, какъ тебѣ не стыдно?
Не говорила ли сто разъ уже съ тобой,
Что я люблю его всѣмъ сердцемъ, всей душой?
Но то языкъ твердилъ, а сердца не узнаешь:
Сегодня любишь то, что завтра забываешь.
Дорина! ты ко мнѣ сегодня очень зла;
Такъ дурно обо мнѣ какъ думать ты могла?
Такъ любите его?
О! пламенно, сердечно!
И что онъ любитъ васъ увѣрены, конечно?
Я думаю.
У васъ — обоихъ наконецъ
Желанье пылкое стать вмѣстѣ подъ вѣнецъ?
Конечно.
Чтожъ тогда, какъ волею крутою
Отецъ заставитъ васъ Тартюфа быть женою?
Тогда… на жизнь свою готова посягнуть.
Объ этомъ средствѣ вамъ забыла намекнуть:
Не легчель умереть, чѣмъ хлопотать, стараться?
Лекарство сильное! но не могу, признаться,
И слышать не сердясь подобныя слова.
Дорина, не сердись… такъ вотъ ты какова!
Лишь огорчать меня, а не помочь желаешь.
Ну, какъ тутъ помогать, когда навѣрно знаешь,
Что твердости у васъ не хватитъ ни на грошъ.
Мой слишкомъ скромный нравъ для споровъ не хорошъ.
Но въ этомъ случаѣ и скромность не у мѣста,
И съ твердостью любовь должна имѣть невѣста.
Но съ большей твердостью нельзя его любить;
Валеръ бы долженъ самъ настойчивѣе быть.
Да чтожъ прикажите? вашъ батюшка родимый
Тартюфомъ одуренъ; какъ бѣсомъ одержимый
Упрямится себѣ и слово взялъ назадъ;
Ужъ въ этомъ, кажется, Валеръ не виноватъ.
Но если на отказъ я рѣзкій бы рѣшилась
И стала говорить, что пламенно влюбилась,
Я скромность женскую должна совсѣмъ забыть
И непокорною отцовской власти быть;
Желаешь развѣ ты…
О нѣтъ; я не желаю,
А только ужъ теперь навѣрное я знаю,
Что вы пылаете Тартюфа быть женой;
И какъ подумаю: нѣтъ стати никакой
Препятствовать мнѣ вамъ съ Тартюфомъ обвѣнчаться:
Другіе женихи съ нимъ могутъ ли равняться?
Какъ? господинъ Тартюфъ! Ого!.. да это кладъ
Быть госпожей Тартюфъ! А мнѣ и невдогадъ:
Бездѣлица! Тартюфъ! предревняго онъ рода,
Во всемъ высокая видна его порода;
Ужъ онъ прославился: по мнѣнію иныхъ —
Которыхъ онъ прельстилъ — попалъ въ число святыхъ!
Къ тому же онъ румянъ и молодецъ собою;
О! съ нимъ вы будете счастливѣйшей женою.
Ахъ! Боже мой…
Душа… запрыгаетъ у васъ,
Что батюшка въ мужья красавца вамъ припасъ!
Довольно, перестань; я наконецъ рѣшаюсь,
И дѣлать что велишь я слѣпо соглашаюсь.
Нѣтъ; дочь должна отца приказы исполнять,
Хоть обезьяну бъ сталъ въ мужья ей назначать.
Судьба прекрасная! о чемъ вамъ сокрушаться?
На родину къ нему какъ будете сбираться,
Вы въ дилижансѣ съ нимъ усядетесь вдвоемъ
И въ городѣ его, конечно, не большомъ,
Отличнѣйшихъ родныхъ вы цѣлый полкъ найдете;
Такъ весело у нихъ вы время проведете,
Такъ восхитительна бесѣда будетъ ихъ,
Что позабудете и собственныхъ родныхъ; —
Въ уѣздномъ городкѣ вамъ будетъ жить отрадно:
Васъ къ женамъ всѣхъ властей, по городу парадно,
Знакомить повезутъ; наступитъ карнавалъ,
Пожалуй, для затѣй, устроютъ даже балъ;
Волынки загудятъ… плясня пойдетъ такая,
Что Боже упаси!
Да перестань же, злая!
Какъ отъ бѣды меня подумай защитить.
Прощайте, мнѣ нора.
Ахъ, полно же сердить.
И въ наказанье вамъ — пусть ладятъ это дѣло!
Но, милая…
Нѣтъ, нѣтъ.
Теперь я буду смѣло…
Тартюфъ вамъ по сердцу — отвѣдайте его.
Я, кажется, тебѣ не скрыла ничего.
Нѣтъ; отартюфиться вамъ искренно желаю.
Тебѣ меня не жаль, я это замѣчаю.
Оставь меня одну; когда надежды нѣтъ,
Отчаянье подастъ мнѣ помощь и совѣтъ.
Ну, подождите же; я злость свою забуду,
И хоть не хочется, а помогать вамъ буду.
О! если мой отецъ захочетъ принуждать,
Отъ смерти лишь одной спасенья буду ждать.
Не бойтесь ничего; намъ нужно лицемѣра
Хитро надуть; а тамъ… но вижу я Валера.
Сейчасъ, сударыня, я новость услыхалъ;
Подобной новости совсѣмъ не ожидалъ.
А что?
Что вы должны Тартюфа быть женою.
Да, это мысль отца; отъ васъ того не скрою.
Но мнѣ онъ обѣщалъ…
Но мысли измѣнилъ;
Объ этомъ онъ сейчасъ со мною говорилъ.
Такъ вы не шутите?
Отецъ того желаетъ
И мнѣ онъ, не шутя, Тартюфа предлагаетъ.
А вы, сударыня, согласны или нѣтъ?
Еще не знаю я…
Куда хорошъ отвѣтъ!
Не знаете?
Нѣтъ.
Нѣтъ?
Совѣтъ какой дадите?
Скорѣе за него вы замужъ выходите.
Такъ это вашъ совѣтъ?
Конечно.
Не шутя?
Но выборъ такъ блестящъ! и вы ужъ не дитя,
Поймете, что совѣтъ хорошій предлагаю.
Теперь — я съ радостью совѣтъ вашъ принимаю.
Вамъ слѣдовать ему труда большаго нѣтъ.
Вы тоже безъ труда мнѣ подали совѣтъ.
Совѣтомъ думалъ я вамъ сдѣлать одолженье.
Я приняла его лишь вамъ же въ угожденье.
Я отойду; дождусь, что выйдетъ изъ того.
Такъ вотъ любовь! обманъ и больше ничего.
Ужъ лучше бъ о любви вы вовсе не судили,
Не вы ли, вотъ сейчасъ, въ отвѣтъ мнѣ говорили:
Что я должна скорѣй вѣнчаться съ женихомъ,
Который такъ блестящъ и выбранъ мнѣ отцомъ;
И я рѣшительно теперь вамъ объявляю,
Что вашъ благой совѣтъ, обдумавъ, принимаю.
Но полноте меня напрасно обвинять;
Вы понимаете, что я хотѣлъ сказать,
А придираетесь къ словамъ моимъ, въ надеждѣ
Измѣну оправдать, задуманную прежде.
Прекрасно сказано; теперь не спорю я.
Едва ль когда нибудь любили вы меня.
Пожалуй, думайте объ этомъ какъ хотите.
Я такъ и думаю; не даромъ оскорбите
Измѣною меня: могу васъ упредить,
И знаю ужъ кому мнѣ руку предложить.
Отказъ вамъ получить нисколько не опасно:
Достоинствъ вашихъ тьма….
Вы доказали ясно,
Что не имѣю ихъ; но знаю я одну,
Дѣвицу милую — съ ней счастье я верну;
Та не измѣнитъ мнѣ, и доброю душою
Поможетъ позабыть утраченное мною.
Утрата малая, забудете какъ разъ,
И перемѣна чувствъ подѣйствуетъ на васъ.
Да-съ, постараюсь я; могу ручаться въ этомъ;
Насмѣшекъ никогда не буду я предметомъ. —
Намъ гордыми въ любви необходимо быть,
Измѣнницамъ всегда измѣною платить,
Ихъ разлюбить должны мы съ твердостью рѣшиться,
А ежели нельзя — такъ нужно притвориться;
Любить невѣрную для чести стыдъ и срамъ,
Подобной низости свѣтъ не прощаетъ намъ.
Конечно, думать такъ возвышенно, похвально.
И всѣмъ порядочнымъ такъ думать натурально.
Какъ? вы желаете, чтобъ я вамъ вѣренъ былъ,
Когда соперникъ мой такъ скоро васъ плѣнилъ?
И въ этомъ, вотъ сейчасъ, сознались мнѣ вы сами;
Нѣтъ! сердце гордое, отвергнутое вами,
Я въ скоромъ времени другой уже отдамъ.
Напротивъ; вы меня не поняли: я вамъ
Желаю поскорѣй съ другою обвѣнчаться.
Желаете?
О! да.
Довольно унижаться,
И прямо свататься поѣду я сейчасъ.
Ступайте.
Помните, что это я для васъ
Шагъ дѣлаю такой.
Не бойтесь — не забуду.
И я, сударыня, лишь подражать вамъ буду.
Пожалуй соглашусь: примѣръ мой виноватъ.
На дняхъ услышите, что я уже женатъ.
Тѣмъ лучше.
А теперь — ужъ навсегда простите.
А!… наконецъ.
Какъ?
Что?
Вы что-то говорите?
Вы бредите.
И такъ, я снова ухожу;
Прощайте. (Уходитъ медленно).
Прощайте.
А я вамъ доложу,
Что вы съ ума сошли отъ вашей глупой ссоры;
Я дольше не могу и слушать эти вздоры;
Вмѣшаться нужно мнѣ; эй!.. господинъ Валеръ.
Дорина, но зачѣмъ?
Пожалуйте.
Примѣръ
Мнѣ поданъ; и теперь кипитъ во мнѣ досада.
Пройдетъ.
Рѣшился я; удерживать не надо.
Ну, ну.
Страдаетъ онъ, что здѣсь я остаюсь;
Такъ въ комнату свою скорѣе удалюсь.
Теперь она! — куда?
Остаться не согласна.
Вернитесь.
Не хочу; хлопочешь ты напрасно.
Я вижу, что тоску мой видъ наводитъ ей,
Такъ лучше мнѣ уйти отсюда поскорѣй.
Опять! послушайте: становится досадно;
Пожалуйте сюда, я требую.
Ну ладно.
Что хочешь дѣлать ты?
Какая мысль твоя?
Хочу васъ помирить; забота въ томъ моя.
Въ своемъ ли вы умѣ? заводите съ ней споры.
Ты видѣла — не я зачинщикъ этой ссоры.
А вы, сударыня? у васъ разсудка нѣтъ.
Ты вѣрно слышала, какой онъ далъ совѣтъ.
Все вздоръ.
Повѣрьте мнѣ — что искренно желаетъ
Женою вашей быть — объ этомъ лишь мечтаетъ.
Онъ любитъ васъ одну, и васъ имѣть женой
Желаетъ пламенно; — ручаюсь головой.
Скажите мнѣ: зачѣмъ вы лгали такъ въ совѣтѣ?
Зачѣмъ же спрашивать объ эдакомъ предметѣ?
Все вздоръ городите; прошу мнѣ руки дать.
Ну, вашу дайте мнѣ.
Къ чему ее давать?
И вашу.
Но зачѣмъ?
Поближе; что жъ вы стали?…
Любовь у васъ сильнѣй чѣмъ вы воображали.
Ужъ если миръ, такъ миръ; при доброй мировой
Не слѣдуетъ стоять надувшись и спиной.
Да; что любовь глупа вотъ случай убѣдиться.
Ну, согласитесь же, что могъ я разсердиться:
Вы были очень злы, васъ стоитъ пожурить,
Какъ непріятности такія говорить?
Неблагодарный вы! васъ разбранить бы нужно.
Довольно ссорились; пора обдумать дружно,
Какъ глупой свадьбѣ той намъ можно помѣшать.
Какія средства намъ къ тому употреблять?
Да всѣми средствами атаку мы направимъ;
Хоть вашъ отецъ упрямъ;
Но на своемъ поставимъ.
Лишь слушайтесь меня, совѣтъ хорошій дамъ:
Сначала, чтобъ успѣть, не худо будетъ вамъ
Покорность изъявлять на всѣ его желанья,
Вы тѣмъ избавитесь отъ ссоръ и понуканья
И легче будетъ вамъ къ отсрочкѣ преклонить;
А время, знаете, все можетъ измѣнить.
Вы, въ случаѣ нужды, прикинетесь больною,
Не скоро справятся съ болѣзнію такою; —
Потомъ предчувствія: то встрѣча похоронъ,
То напугаетъ васъ зловѣщій, страшный сонъ,
То ваше зеркальце случайно разобьется…
Ну, словомъ: похитрить вамъ нѣсколько придется;
Виляйте съ ними вы; теперь важнѣй всего,
Чтобъ не давали вы согласья своего.
Но полно толковать, сейчасъ же разойдитесь,
Застанутъ вмѣстѣ васъ, такъ худо — берегитесь!
Ступайте же теперь, и всѣхъ своихъ друзей
Заставьте дѣйствовать какъ можно поскорѣй;
Я буду барыню просить за васъ вступиться,
А господинъ Клеантъ помочь вамъ согласится.
Прощайте.
Слушайте; я повторяю вновь:
Надѣюсь на одно, — на вашу лишь любовь.
За волю батюшки я не могу ручаться,
Но слово вамъ даю съ Валеромъ лишь вѣнчаться.
О! счастливъ я вполнѣ; теперь ужъ не боюсь…
Но ихъ не разведешь; терпѣнья нѣтъ, божусь!
Пора.
Постой.
Нельзя; извольте въ разсыпную;
Вы въ эту дверь, а вы, — не въ эту — а въ другую.
ДѢЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ.
правитьПусть поразятъ меня небесный гнѣвъ и громъ,
Пусть всюду прослыву мерзавцемъ, подлецомъ,
Когда кого нибудь послушаюсь, иль струшу
И этотъ гнусный бракъ сегодняжъ не разрушу!
Умѣрьте вашъ порывъ; не время воевать:
Объ этомъ вашъ отецъ лишь началъ намекать,
Такъ этотъ бракъ пока — одно предположенье
И много времени пройдетъ до исполненья.
За эти замыслы Тартюфа чтобъ пугнуть,
Мнѣ на ухо ему два слова лишь шепнуть.
Да успокойтесь же; вашъ нравъ все перегадитъ,
А барыня моя скорѣе васъ уладитъ
И съ вашимъ батюшкой и съ этимъ наглецомъ:
Тартюфъ ей угождать старается во всемъ;
Не въ шутку, кажется, ханжа въ нее влюбился.
Не дурно, еслибъ онъ въ любви своей открылся,
Тогдабъ легко… да нѣтъ; лукавецъ онъ большой!..
Помочь вамъ барыня желаетъ всей душой,
Для этого она сейчасъ мнѣ приказала
Тартюфа пригласить придти сюда; сначала
Искусно отъ него узнаетъ обо всемъ
И въ мысли тайныя проникнетъ, а потомъ
Чтобъ напугать его, какъ будто бы съ участьемъ,
Представитъ этотъ бракъ ужаснѣйшимъ несчастьемъ. —
Ходила я къ нему; но мнѣ лакей сказалъ,
Что баринъ молится и вонъ меня прогналъ,
Но что придетъ сюда какъ кончитъ онъ молиться;
Я жду его, а вамъ — не худо удалиться.
Зачѣмъ? мнѣ хочется ихъ слышать разговоръ.
Ей лучше быть одной, повѣрьте.
Это вздоръ.
Вы слишкомъ вспыльчивы, испортите все дѣло.
О, нѣтъ; я воздержусь — ручаюсь въ этомъ смѣло.
Да нѣтъ, сударь, нельзя; уйдите поскорѣй…
Чу! слышите?.. идетъ… домашній нашъ злодѣй.
Лаврентій! я иду; спрячь плеть и власяницу;
Потомъ молись, проси небесную Царицу
Да озаритъ тебя. — А если кто придетъ,
Скажи, что баринъ твой въ темницѣ раздаетъ
Даянья сборныя.
Фальшивое творенье!
Тебѣ что нужно?
Мнѣ…
О Боже! искушенье!…
Возьми платокъ сперва, а послѣ говори.
Зачѣмъ?
Прикрой имъ грудь; какъ можно — посмотри —
Наружу выставлять?… предметы всѣ такіе
Раждаютъ мысли въ насъ прегрѣшныя, плотскія.
На искушенія вы падки; и сейчасъ
Мысль прескоромную раждаетъ плоть у васъ.
Не понимаю я, что васъ такъ разбираетъ,
А я не такъ слаба, кровь менѣе играетъ:
Ну, хоть раздѣлись бы отъ ногъ до головы,
Меня и тѣломъ всѣмъ не соблазните вы.
Совѣтую тебѣ умѣрить выраженья,
Не то я удалюсь.
Исполнивъ порученье
Уйду я: барыня желаетъ видѣть васъ
И проситъ подождать; — она придетъ сейчасъ.
О! съ удовольствіемъ.
Небось, какъ разъ смягчился!
Такъ не ошиблась я: онъ въ барыню влюбился.
А скоро ли придетъ?
Должна придти тотчасъ;
Такъ точно — вотъ она; съ ней оставляю васъ.
Да благодать на васъ Господня ниспошлется,
И въ тѣло, въ душу къ вамъ здоровье съ ней прольется;
Да Богъ благословитъ всю вашу жизнь во всемъ,
Смиренный Его рабъ лишь молится о томъ.
Вступленье въ разговоръ весьма высокопарно.
За богомольство вамъ я очень благодарна;
Но сядемте… прошу… ловчѣе будетъ намъ.
Сегодня, кажется, полегче стало вамъ.
Благодарю; теперь — здорова совершенно.
Не смѣю думать я, скажу вамъ откровенно,
Чтобы молитвою я Бога упросилъ;
Но цѣлый день вчера Всевышняго молилъ,
Чтобъ отъ болѣзни вы скорѣй освободились.
Не изъ бездѣлицы-ль усердно такъ трудились?
О! вы не знаете въ усердьи я каковъ:
Свое здоровье дать за ваше я готовъ.
Но къ ближнему любовь васъ слишкомъ увлекаетъ.
Для васъ, сударыня, любовь границъ не знаетъ.
О дѣлѣ говорить хочу секретно вамъ;
Никто здѣсь, кажется, не помѣшаетъ намъ.
Въ восторгѣ буду я, когда не помѣшаютъ;
Благія небеса мольбѣ моей внимаютъ,
Просимый случай мной ниспосылаютъ мнѣ:
Я съ вами говорить могу наединѣ.
Желаю я, чтобъ здѣсь, сегодня непремѣнно,
Поговорили вы со мною откровенно.
О! я, сударыня, почту за счастье, честь,
Когда изволите въ душѣ моей прочесть,
Какъ уважаю васъ, какъ преданъ вамъ душою…
Клянусь я небомъ вамъ, что ежели порою
Шумѣлъ и осуждалъ, по ревности моей,
Что ваши прелести сзываютъ тьму гостей,
То тутъ не ненависть, а пылкое влеченье
Усердья моего…
Души моей спасенья
Желали этимъ вы; увѣрена вполнѣ.
О! да, сударыня, но пылкость чувствъ во мнѣ…
Ой!.. больно жмете вы.
Излишество усердья
Такъ увлекло меня, что сжалъ безъ милосердья;
Но вѣрьте, что готовъ…
Прошу васъ руку вонъ.
Я щупаю… атласъ; какъ гладокъ, мягокъ онъ.
Оставьте же, прошу; я очень щекотлива.
Искусство въ мелочахъ дошло теперь до дива.
Что за чудесная работа въ кружевахъ!
Да, правда; но пора начать намъ о дѣлахъ:
Я слышала, что мужъ Валера удаляетъ
И руку дочери вамъ, будто, предлагаетъ.
Да-съ, господинъ Оргонъ объ этомъ намекалъ;
Но признаюсь: не тутъ блаженства я искалъ,
Не тутъ я прелести нашелъ для обожанья,
Къ которымъ пламенно стремятся всѣ желанья.
Земныя прелести считаете ничѣмъ.
Но сердце у меня не камень между тѣмъ.
А я увѣрена, что въ вашемъ помышленьи
Лишь красоты небесъ, земныя же — въ забвеньи.
Любовь къ небесному не можетъ истребить
Любви къ земному; нѣтъ! намъ должно все любить:
Земныя красоты, небесъ произведенья,
Приводятъ насъ въ восторгъ и въ чудныя волненья!…
Хоть эти красоты даны подобнымъ вамъ,
Но небо въ васъ одной установило храмъ
Всѣхъ прелестей своихъ; онѣ обворожаютъ
И удивляютъ взоръ и сердце восхищаютъ.
Когда увидѣлъ васъ, о чудо красоты!
То вашего лица прелестныя черты
Зажгли во мнѣ любовь, которою пылаю!
Я въ васъ Создателя вселенной обожаю!
Творецъ, создавши васъ, себя изобразилъ,
Потомъ, какъ образъ свой, на землю отпустилъ….
Сперва казалось мнѣ, что это упоенье
Лукавый на меня послалъ какъ искушенье —
И я рѣшительно хотѣлъ васъ убѣгать;
Чтобы души моей спасенью не мѣшать.
Но понялъ наконецъ, что страсть мою возможно
Съ приличьемъ согласить, что безъ грѣха мнѣ можно
Вамъ, безъ свидѣтелей, любовь мою открыть…
Конечно, дерзокъ я, скромнѣе-бъ долженъ быть;
Но слабый смертный я! пусть ваше состраданье
Назначитъ мнѣ въ удѣлъ блаженство иль страданье;
Я приговора жду; онъ долженъ разрѣшить:
Благополучнымъ мнѣ, или несчастнымъ быть!
Признаться вамъ должна, что ваше объясненье
Такое свѣтское, что право — удивленье!…
Подумайте, къ чему желанья васъ ведутъ;
За чтожъ — скажите мнѣ — васъ набожнымъ зовутъ?
Хотя и набоженъ, но человѣкъ я тѣломъ;
Не должно набожность мѣшать съ тѣлеснымъ дѣломъ…
Какъ могъ, увидѣвъ васъ, я страстью не пылать?
Сдается сердце вдругъ, когда тутъ разсуждать!
И можетъ ли любовь разсудку подчиниться….
Вы удивляетесь, что могъ Тартюфъ влюбиться…
Но я, сударыня, не ангелъ же земной.
Когда не нравится вамъ сказанное мной,
Вините не меня; вы виноваты сами:
Блестящей красотой и дивными глазами
Съ ума свели меня!.. Бороться я хотѣлъ,
Но вашъ небесный взглядъ разсудкомъ овладѣлъ;
Я дѣлалъ все что могъ: то плакалъ и постился,
То на колѣняхъ я и день и ночь молился —
Ничто не помогло; все вами бредилъ я,
Все къ вамъ рвалась душа, стремилась мысль моя!..
И прежде этого, сто разъ уже глазами
И вздохами тайкомъ открылся передъ вами;
Теперь, чтобъ быть яснѣй, слова употребилъ,
Мои страданья всѣ я вамъ изобразилъ;
Вашъ недостойный рабъ взглядъ бросить умоляетъ
На немощи его, какъ сердцемъ онъ страдаетъ!…
Коль согласитесь вы, по добротѣ своей,
Спуститься до меня, ничтожности моей, —
Тогда, прелестное и дивное созданье,
Найдете вы во мнѣ любовь и обожанье!..
Бояться нечего, со мною ваша честь
Не можетъ, вѣрьте мнѣ, малѣйшихъ пятенъ несть:
Лишь свѣтскимъ щеголямъ нескромности возможны,
Въ поступкахъ и въ словахъ всегда не осторожны,
Побѣды разглашать они готовы всѣмъ;
Святой алтарь любви безчестятъ только тѣмъ.
А мы, отшельники, никакъ не проболтаемъ,
Такъ репутацію свою мы охраняемъ,
Что полюбившей насъ спокойно можно жить;
Одни мы женщинамъ умѣемъ предложить
Безъ гласности — любовь, безъ страха — наслажденья.
Краснорѣчивыя всѣ ваши разсужденья
И ваши доводы глаза открыли мнѣ:
Я только что теперь узнала васъ вполнѣ; —
Когда бы истину Оргону я открыла,
То дружбу вашу съ нимъ на вѣкъ бы прекратила;
И не боитесь вы что разскажу ему?
Вы ангелъ доброты, я вижу по всему,
Вы сострадательны къ сердечному мученью;
Простите дерзости, какъ пылкому влеченью,
Скажите, въ зеркало любуйся собой:
"Тартюфъ былъ человѣкъ и не былъ онъ слѣпой! "
Никто васъ не слыхалъ и это слава Богу;
Другая, можетъ быть, надѣлала бъ тревогу,
Но я скромна, смолчу — забвенью все предамъ,
Въ надеждѣ, что въ замѣнъ, угодно будетъ вамъ
Дать слово честное, что будете стараться
Валеру помогать; а сами отказаться
Отъ брака вы должны съ невѣстою чужой;
Съ условьемъ лишь такимъ — все скрыто будетъ мной.
Нѣтъ, нѣтъ, зачѣмъ скрывать; пускай все разгласится,
Объ этомъ умолчать нельзя мнѣ согласиться;
Я въ комнатѣ тамъ былъ, весь слышалъ разговоръ:
И умный вашъ отвѣтъ и наглый его вздоръ;
Есть случай обличить въ коварствѣ лицемѣра
И отомстить ему за насъ и за Валера.
Пора нахальной лжи намъ положить конецъ;
Пусть ослѣпленный имъ, но добрый мой отецъ
Увидитъ изверга и наглость и коварность,
А этимъ случаемъ — оцѣнитъ благодарность.
Къ чему? Дамисъ; Тартюфъ за дерзость проученъ,
Прощенье заслужить стараться будетъ онъ.
Нейди противъ меня: молчать ужъ обѣщала
И шума изъ того я бъ дѣлать не желала;
Смѣяться должно намъ надъ глупостью такой
И стоитъ ли мужей тревожить тѣмъ покой?
Вы слишкомъ ужъ добры, хотите чтобъ молчали;
Напротивъ, я хочу, чтобъ всѣ о томъ узнали.
Щадить его смѣшно: онъ всѣмъ надоѣдалъ,
Довольно ссорилъ всѣхъ, отца все надувалъ;
Самъ мѣтя на сестру, онъ устранилъ Валера
И мнѣ мѣшалъ въ любви; пора, чтобъ лицемѣра
Узналъ отецъ. — Теперь, самъ Богъ мамъ пособилъ;
И случай чтобъ такой я глупо упустилъ?
О! нѣтъ; пускай другимъ послужитъ онъ примѣромъ;
Чтобъ разсчитаться намъ за гнусность съ лицемѣромъ
Такого случая, быть можетъ, не сыскать.
Дамисъ!
Простите мнѣ; вамъ долженъ отказать,
Мнѣ радость и восторгъ наполнили всю душу,
Что маску и сорву и козни всѣ разрушу!
И въ этомъ мнѣ никто не можетъ помѣшать…
Вотъ кстати и отецъ, онъ долженъ все узнать.
Любезный батюшка, васъ новость ожидаетъ;
Она васъ удивитъ, но насъ не удивляетъ:
Вамъ платятъ хорошо за ласки, за хлѣбъ-соль,
Готовили для васъ прекраснѣйшую роль!
И въ благодарность вамъ за всѣ благодѣянья,
Вотъ этотъ… напрягалъ нахальныя старанья,
Чтобъ обезчестить васъ; и здѣсь, въ моихъ глазахъ,
Супругѣ вашей онъ, смиреннѣйшій монахъ,
Осмѣлился въ любви преступной объясниться;
Она, по скромности, желая оградиться
Отъ шума и молвы и не тревожить васъ,
Просила хоть молчать; но я, на этотъ разъ,
Для васъ обидою молчанье почитаю.
Я ужъ сказала разъ и снова повторяю:
Не должно нарушать покой своихъ мужей
Такими вздорами; и чести тѣмъ своей
Не замараемъ мы. Честь, кто ее имѣетъ,
Сама отъ дерзостей насъ защитить съумѣстъ;
И ты Дамисъ, мой другъ, конечно бы смолчалъ,
Когда бъ, хоть нѣсколько, меня ты уважалъ.
О Боже мой! доносъ неужто справедливый?
О! да, любезный братъ; я извергъ нечестивый,
Преступникъ, грѣшникъ я, коварнѣйшій злодѣй
И въ цѣломъ свѣтѣ нѣтъ подобныхъ мнѣ людей.
Я въ жизни каждый шагъ лишь грязью отмѣчаю,
Пороки гнусные я всѣ въ себѣ вмѣщаю…
Послало небо мнѣ, желая наказать,
Позоръ ужаснѣйшій, чтобъ душу растерзать;
Я долженъ все стерпѣть, всѣ слушать обвиненья
И голову склонивъ, сносить всѣ оскорбленья.
За правду вы должны слова его признать,
Велите же меня, какъ изверга, прогнать;
И какъ жестоко бы меня не унижали,
Достойно бъ по дѣламъ еще не наказали.
Безстыдный лжецъ! какъ смѣлъ подобной клеветой
Порочить чистоту души его святой!
Какъ! этотъ лицемѣръ, гримасой плутовскою,
Закроетъ истину открытую вамъ мною?
Молчи, проклятый враль!
Ахъ! нѣтъ; пусть говоритъ;
Напрасно въ клеветѣ вашъ умъ его винитъ;
Какъ можете меня цѣнить вы такъ высоко?
Да, знаете ль, какъ я въ грѣхахъ погрязъ глубоко?
И по наружности нельзя людей узнать:
Я маску все ношу, чтобъ истину скрывать;
Обманываю васъ искуснѣйшимъ притворствомъ;
Пороки поощрять не слѣдуетъ потворствомъ…
Хоть мнѣнье общее недурно обо мнѣ,
По правдѣ же сказать: я негодяй вполнѣ.
Да, сынъ возлюбленный; браните, продолжайте:
И воромъ, извергомъ, убійцей называйте;
Какую бъ брань вашъ гнѣвъ теперь не находилъ,
Я слова не скажу — все это заслужилъ.
Колѣно преклонивъ, снесу всѣ оскорбленья,
Чтобъ срамомъ искупить большія прегрѣшенья.
Что съ вами? милый братъ!
И сердце у тебя
Не рвется? клеветникъ!
Дурачить лишь себя
Вы позволяете.
Молчи!
Братъ! умоляю:
Вставайте!
Негодяй!
Терпѣнье все теряю!…
Бока всѣ изобью, лишь ротъ открой; дуракъ!
Братъ! Божьимъ именемъ: не горячитесь такъ!
Скорѣе соглашусь предаться мукѣ злѣйшей,
Чѣмъ быть причиною царапинки малѣйшей.
Неблагодарный скотъ!
Къ чему его бранить;
На двухъ колѣняхъ я — прошу его простить.
(Становится, на оба колѣна, Оргонъ становится передъ нимъ тоже на оба колѣна и цѣлуетъ ею).
Вы насмѣхаетесь?
Смотри какъ добръ!… мерзавецъ!
И такъ…
Молчать!
Но я…
Да замолчи, сквернавецъ!
Извѣстно мнѣ за что не любятъ его здѣсь:
Давно противъ него возсталъ мой домъ ужъ весь:
И дѣти и жена и дѣвки и лакеи
Напали на него какъ лютые злодѣи —
И выжить думаютъ изъ дома моего,
За то что праведность не нравится его;
Но чѣмъ вы болѣе въ томъ будете стараться,
Тѣмъ больше будетъ онъ въ семьѣ укореняться;
И чтобъ надменности посбить не много вамъ,
Съ имѣньемъ я ему сестру твою отдамъ.
Какъ! неужель ее насильно отдадите?
Сегодня жъ вечеромъ; со мною не шутите,
На васъ не посмотрю: я въ домѣ господинъ
И власть надъ всѣми здѣсь имѣю лишь одинъ.
Сейчасъ, молокососъ, предъ нимъ стань на колѣни,
Сознайся что навралъ, что правды нѣтъ и тѣни.
Передъ бездѣльникомъ чтобъ унижался я!..
Такъ ты ругать его!.. неслушаться меня!..
Гдѣ палка? палка гдѣ?
Нѣтъ, дайте мнѣ прошколить.
Вонъ изъ дому сейчасъ! не смѣй себѣ дозволить,
Когда бы ни было, ступить сюда ногой.
Уйду, но прежде я…
Ни слова; съ глазъ долой!
И съ этихъ поръ тебя наслѣдства я лишаю;
Но мало этого, негодный, проклинаю!
Какъ дерзко о святомъ мальчишка говоритъ!
О небо! отпусти, — не знаетъ что творитъ!
Вы не повѣрите, какъ мнѣ сносить ужасно,
Что всѣ стараются чернить меня напрасно.
Увы!
Подумать — грѣхъ! винятъ они меня
Въ неблагодарности… неблагодаренъ!.. я?..
О! Боже праведный!… Такъ сильно сердце бьется,
Что жизнью, можетъ быть, мнѣ заплатить придется.
Мерзавецъ! негодяй! мнѣ жаль, что не побилъ,
И лучше бы тебя на мѣстѣ я убилъ.
Ну — не сердитесь, братъ! забудьте эти вздоры…
Да; прекратимъ скорѣй объ этомъ разговоры…
Покоемъ вашимъ, братъ, я долженъ дорожить
И въ этомъ домѣ мнѣ нельзя ужъ больше жить.
Какіе пустяки.
Здѣсь всѣ мнѣ зла желаютъ
И набожность мою вамъ ложной представляютъ.
Такъ что жъ? Вы знаете, что имъ не вѣрю я.
Но злость настойчива; подозрѣвать меня
Начнете, можетъ быть, когда тѣ обвиненья
Вамъ станутъ повторять, — а въ этомъ нѣтъ сомнѣнья.
Нѣтъ, нѣтъ; подозрѣвать не буду никогда.
Увѣрить въ этомъ васъ супругѣ нѣтъ труда
О! нѣтъ, любезный братъ!
Мнѣ лучше удалиться:
Къ нападкамъ на меня тѣмъ поводъ прекратится.
Уйдете — я умру.
Чтобъ брата жизнь спасти,
Останусь, и для васъ готовъ я крестъ нести.
Однако…
Что еще?
Останусь; но я знаю,
Что честь моя велитъ, долгъ дружбы понимаю:
Чтобъ всѣ клеветники умолкли навсегда,
Съ супругой вашею не буду никогда…
Такъ нѣтъ же, милый братъ; хочу, чтобъ непремѣнно
Ходили вы къ женѣ и чаще несравненно
Чѣмъ прежде, имъ на зло; тѣмъ разбѣсить могу;
Желаю злыхъ сердить на каждомъ ихъ шагу.
Но мало этого, ихъ наказать желаю:
Я вамъ имѣнье все, при жизни, уступаю,
И прочихъ всѣхъ, для васъ, наслѣдства я лишу;
Сейчасъ законный актъ объ этомъ напишу.
Прямой и честный другъ, какъ зять, мнѣ близокъ тоже:
Онъ всей родни, жены и сына мнѣ дороже…
Противиться вы мнѣ не захотите въ томъ?
Да воля Божія исполнится во всемъ!
Бѣдняжка!.. Въ судъ пойдемъ; я чай не будутъ рады
И лопнутъ, можетъ быть, завистники съ досады!
ДѢЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.
правитьДа; общая молва — повѣрьте сударь мнѣ —
Винитъ васъ одного; теперь на единѣ
Я буду очень радъ, что наше объясненье
Дастъ случай выразить мое объ этомъ мнѣнье:
Кто виноватъ изъ васъ — не будемъ разбирать;
Чтобъ въ спорахъ времени напрасно не терять,
Пожалуй соглашусь, что ложно обвиненье;
Что вамъ Дамисъ нанесъ обиду, оскорбленье, —
Но христіане мы и мстить не должно намъ,
Напротивъ: мы должны прощать своимъ врагамъ.
Какъ можете терпѣть, чтобы за ссору съ вами
Сынъ прогнанъ былъ отцомъ? вы разсудите сами,
Когда вы набожны. Еще разъ повторю:
Всѣ осуждаютъ васъ; я это говорю
Въ надеждѣ, что вашъ умъ исправитъ это дѣло,
Чтобы оно дурныхъ послѣдствій не имѣло;
Во имя Божіе покиньте вашу месть,
И съ сыномъ миръ отца доставитъ вамъ же честь.
Увы! что до меня, сердечно я желаю;
Мстить не намѣренъ я, обиду забываю,
Я не виню его, въ душѣ простилъ за все;
На миръ употребилъ старанье бы мое;
Но небо тѣмъ могу противъ себя поставить:
Дамисъ войдетъ лишь въ домъя долженъ домъ оставить;
Преграду положилъ своею клеветой,
Жить вмѣстѣ ужъ никакъ нельзя ему со мной;
Могу ли допусгить, чтобъ честь моя страдала,
Чтобы молва меня, невиннаго, марала?
Ну, помири я ихъ — всѣ скажутъ: что онъ правъ,
Что изъ разсчета я, вину свою признавъ,
Окончить захотѣлъ скорѣе это дѣло,
Чтобъ мнѣнье общее причины не имѣло
Порочить мою честь, и что старался я
Дамису угодить, чтобъ не бранилъ меня.
Всѣ ваши доводы натянуты ужасно;
Вы оправдаться тѣмъ стараетесь напрасно
И ежели Дамисъ могъ небо прогнѣвить,
Оно ему, безъ васъ, съумѣетъ отомстить;
Не хлопотать бы вамъ за небо заступаться,
А постарались бы ему повиноваться:
Судъ Божій долженъ быть страшнѣй молвы людской!
И какъ вы можете-боясь молвы пустой —
Отъ христіанскаго отказываться дѣла?..
Какъ Божья заповѣдь вести себя велѣла,
Такъ каждому изъ насъ стараться должно жить:
Заботы лишнія насъ съ толку могутъ сбить.
Я вамъ уже сказалъ, что все ему прощаю,
И въ этомъ заповѣдь я строго исполняю;
Но послѣ бывшаго, — Дамису ужъ со мной
Жить небо не велитъ подъ кровлею одной.
Велитъ ли небо вамъ — когда вы съ нимъ въ сношеньи —
Воспользоваться тѣмъ, что вамъ свое имѣнье
Разсерженный отецъ вдругъ вздумалъ предлагать
И тѣмъ наслѣдниковъ — законныхъ обижать?
О! тѣ, которые Тартюфа знаютъ близко,
Не будутъ никогда судить объ немъ такъ низко:
Богатствами земли пренебрегаю я
И блескъ мишурный ихъ не ослѣпитъ меня;
А согласился я принять его имѣнье,
Отъ страха одного, что сына поведенье
Надежды не даетъ чтобъ онъ не промоталъ,
На грѣшныя дѣла его не разбросалъ.
Хоть лично для себя въ имѣньи не нуждаюсь;
Но я употребить богатство постараюсь,
И все ихъ золото и все ихъ серебро,
На славу Божію, на ближняго добро.
Оставьте, сударь мой, всѣ ваши опасенья
На счетъ законнаго наслѣдника имѣнья:
Коль худо управлять начнетъ своимъ добромъ,
Отвѣтчикомъ никакъ не будете вы въ томъ;
Ужъ лучше пусть бранятъ его за расточенье,
Чѣмъ станутъ васъ винить въ корыстномъ похищеньи;
И удивляюсь я, какъ вы могли принять:
Должна бы, кажется, васъ совѣсть удержать.
Кто хочетъ исполнять небесныя велѣнья,
Тотъ не лишитъ дѣтей отцовскаго имѣнья…
Когда жъ съ Дамисомъ вамъ жить небо неволитъ
Подъ кровлею одной, то разумъ говоритъ:
Что не ему, а вамъ, должно бы домъ оставить
И выходомъ своимъ покой семьѣ доставить;
Не вы ль причиною что прогнанъ сынъ отцомъ?..
О добродушіи даете вы своемъ
Мнѣ мысль.
Четвертаго теперь ужъ половина;
Прошу васъ извинить, но важная причина:
По набожнымъ дѣламъ я долженъ поспѣшить
И долѣе нельзя мнѣ съ вами говорить, (уходитъ).
А!
Барышнѣ моей, прошу васъ, помогите;
Страданья всѣ ея едва ль вообразите:
Услышала она какъ смертный приговоръ,
Что баринъ къ вечеру назначилъ ихъ сговоръ.
Ужъ онъ идетъ сюда; намъ нужно всѣмъ собраться
И общей силою и хитростью стараться,
Во что бы ни было, разстроить глупый бракъ,
Который весь нашъ домъ встревожилъ невѣсть какъ.
Ну, очень радъ, что здѣсь нашелъ я васъ всѣхъ вмѣстѣ.
Ты видишь этотъ актъ?.. въ немъ рѣчь и о невѣстѣ:
И всѣ вы знаете написано объ чемъ,
Да, волю твердую увидите вы въ немъ;
Актъ этотъ, можетъ быть, васъ удивитъ немного.
Ахъ! сжальтесь, батюшка! прошу васъ ради Бога,
Который сострадать приказываетъ намъ;
Прошу васъ именемъ всего, что мило вамъ,
Тартюфа быть женой меня не принуждайте
И дочери своей вы жизнь не отравляйте:
Чтобъ на судьбу свою не смѣла я роптать,
Что вами рождена на то чтобы страдать!..
Хоть я ужъ болѣе надежды не имѣю
Женою быть того, кого любить и смѣю —
На добраго отца еще надѣюсь я:
Онъ на противный бракъ не вынудитъ меня;
Въ отчаянье меня отказомъ не введите
И власть отцовскую хоть нѣсколько смягчите!
Ну, сердце! твердымъ будь, безъ слабостей людскихъ.
Завидывать ему и въ мысляхъ нѣтъ моихъ:
Тартюфа любите — любите, награждайте,
Имѣнье ваше все сейчасъ ему отдайте —
Отдайте и мое — но только не меня —
Хоть въ память матери… васъ умоляю я
Позволить въ монастырь сейчасъ мнѣ удалиться,
Чтобъ жизнь печальную проплакать и молиться.
Охъ вы, монахини! и въ монастырь сейчасъ
Когда любовный пылъ, безъ мѣры жгущій васъ,
Не нравится отцу. — Вставай же поскорѣе;
Чѣмъ меньше жениха ты любишь, тѣмъ цѣннѣе,
Что ненависть къ нему съумѣешь побѣдить;
Ты этой свадьбою плоть можешь умертвить.
Не докучай же мнѣ возгласами твоими.
Но какъ же вы…
Молчать! пошла, болтай съ своими,
А съ господами здѣсь не смѣй ты разсуждать.
Позволишь ли хоть мнѣ совѣтъ тебѣ подать?
Нѣтъ, извини меня; совѣтами твоими
Я очень дорожу и восхищаюсь ими;
Но въ этомъ случаѣ, безъ нихъ я обойдусь.
Все слушаю тебя, а толку не добьюсь.
Ужъ грустно, не смѣшно, такое ослѣпленье…
Какъ отуманенъ ты Тартюфомъ — удивленье!
Что онъ былъ наглъ со мной — не хочешь вѣрить намъ.
Слуга покорнѣйшій, — я вѣрю тутъ глазамъ:
Ты только поддержать ту клевету желаешь,
Дамиса мерзкаго спасти воображаешь;
Святаго бѣдняка онъ нагло оболгалъ.
Спокойна ты была, обманъ я увидалъ;
Въ подобныхъ случаяхъ никакъ не скрыть волненья.
Повѣрь мнѣ: пошлыя такія объясненья
Не въ силахъ произвесть волненія въ крови;
Чтобъ оттолкнуть порывъ докучливой любви
Прилично ль женщинамъ бѣситься и ругаться?
Довольно для того спокойной оставаться,
Насмѣшкой кроткою, презрѣньемъ раздавить;
При добродѣтели и скромной должно быть.
Не изъ числа я тѣхъ, которыя за малость,
За глупую любовь, за всякій вздоръ, за шалость,
Изъ цѣломудрія… суроваго, сейчасъ
И зубы выставятъ и ногти на показъ,
Готовы въ волоса или въ лицо вцѣпиться!
Нѣтъ, Боже сохрани; я не хочу срамиться;
Отвѣтъ съ презрѣніемъ и взглядъ нашъ ледяной
Простудятъ пылъ любви скорѣй чѣмъ гнѣвъ смѣшной.
Я знаю дѣло все; мнѣ истину открыли.
Къ Тартюфу нѣжности глаза тебѣ закрыли;
Но что же скажешь ты, когда я докажу
Что правы мы, не онъ? — на дѣлѣ покажу.
Покажешь! ой ли?
Да.
Надѣешься напрасно.
Но ежели, вотъ здѣсь, увидишь очень ясно,
Что лицемѣритъ онъ?
Пустыя сказки, бредъ!
Упрямый человѣкъ! Яснѣе дай отвѣтъ;
Не требую чтобъ ты мнѣ вѣрилъ совершенно,
Но убѣдить тебя хочу я непремѣнно:
Дай спрятать себя такъ — чтобъ онъ не увидалъ;
И еслибъ пылъ любви святоши услыхалъ,
Что скажешь ты тогда?
Скажу… скажу… ни слова,
Не можетъ того быть.
Упрямство мнѣ не ново;
Довольно ужъ меня за лгунью почитать,
Теперь пора тебѣ всю истину узнать;
Вотъ въ этой комнатѣ, я вдаль не отлагаю,
Сейчасъ увѣришься.
Ну, ладно; принимаю
Твой вызовъ; посмотрю: докажешь ли ты мнѣ,
Что нѣженъ мой Тартюфъ съ тобой на единѣ.
Ступай, зови его.
Вамъ надобно съ лукавымъ
Поосторожнѣй быть: схитритъ — и будетъ правымъ.
О нѣтъ; влюбленныхъ намъ нетрудно обмануть;
Лишь самолюбіе немного подстрекнуть.
Иди же, позови.
Вамъ нужно удалиться.
Ты подъ столомъ скорѣй старайся помѣститься.
Какъ! подъ столомъ?
Ну да; чтобъ онъ не увидалъ.
Да для чего жъ подъ столъ?
Но ты мнѣ обѣщалъ
Все исполнять; пора, ползи же поскорѣе.
Прошу тебя сидѣть какъ можно посмирнѣе.
Уступчивъ слишкомъ я; но это для того
Чтобъ пристыдить тебя и оправдать его.
Надѣюсь, что ты мной останешься доволенъ.
Смотри же, — не сердись; мнѣ долженъ быть дозволенъ
Безстыдный разговоръ: тебя чтобъ убѣдить
Тартюфу нѣжности должна я говорить;
Чтобъ лицемѣръ скорѣй могъ съ маскою разстаться,
Должна кокетничать, влюбленною казаться
И вольности ему я позволять должна.
Прошу не забывать, что цѣль моя одна:
Глаза тебѣ открыть, чтобъ понялъ лицемѣра;
Такъ сцены страстныя дойдутъ лишь до размѣра,
Котораго тебѣ угодно будетъ ждать.
Когда же ты найдешь, что время перестать
И что достаточно тебѣ для убѣжденья,
То защитить жену явись безъ замедленья
И укроти его, — чтобъ не было причинъ
Раскаянья потомъ; но въ этомъ ты одинъ
Судьею можешь быть, тебѣ всего вѣрнѣе
Укажетъ твоя честь… идетъ! — сиди смирнѣе.
Я слышалъ говорить угодно вамъ со мной?
Да, сообщить хочу объ тайнѣ вамъ одной;
Но затворите дверь, чтобъ насъ не услыхали.
Довольно поутру мы оба пострадали;
Не худо избѣгать подобной сцены намъ.
Ну, хорошо, что мужъ повѣрилъ только вамъ….
Какъ испугалась я когда Дамисъ явился;
Упрямецъ, видѣли, никакъ не согласился
Объ этомъ умолчать: со мною спорилъ онъ,
Не слушался меня и какъ вошелъ Оргонъ
Все разсказалъ ему; но тутъ я оробѣла:
При мужѣ ничего сказать ужъ не съумѣла; —
И вышло къ лучшему: теперь спокойнѣй намъ;
Оргонъ совсѣмъ ослѣпъ и по довѣрью къ вамъ,
Не вѣря ничему, смѣется надъ молвою;
Чтобъ это доказать — онъ хочетъ чтобъ со мною
Бывали чаще вы; теперь не страшно мнѣ
Быть съ вами запершись, вотъ здѣсь, на единѣ;
И я, позвавши васъ, вамъ доказала ясно,
Что объяснялись вы, по утру, не напрасно
И что я пользуюсь свободою моей….
Я удивила васъ поспѣшностью своей?
Не правда ль?
Признаюсь: меня вы удивили,
Совсѣмъ противное мнѣ утромъ говорили.
Такъ вы обидѣлись?…. Вы доказали тѣмъ,
Что сердца женскаго не знаете совсѣмъ;
Не понимаете, въ какомъ мы затрудненьи
Должны невольно быть при первомъ объясненьи;
Намъ скромность женская велитъ отвѣтить: нѣтъ!
Лишь потому что вдругъ давать другой отвѣтъ —
Какъ ни сильна любовь — а все немного стыдно;
Мы защищаемся; но изъ защиты видно,
По силѣ нашихъ словъ, по выраженью глазъ,
Что мы сдаемся вамъ, конечно — не сейчасъ…
Поймите же теперь, что слабаго отказа
Весьма достаточно, для перваго вамъ раза. —
Хоть эта исповѣдь дурное мнѣнье дать
Вамъ можетъ обо мнѣ; но поздо ужъ молчать,
Когда промолвилась — и въ чувствахъ вамъ призналась:
Дамиса удержать зачѣмъ я такъ старалась?…
Какъ объяснялись вы, я выслушала васъ
И не зажала ротъ, который цѣлый часъ
Мнѣ про любовь твердилъ; — не стало бы терпѣнья
Когда бъ не нравилось мнѣ ваше объясненье.
Неужто вы тогда не поняли меня?
Не вѣрю этому!… къ тому жъ яснѣе дня,
Зачѣмъ отъ брака васъ съ Марьяной отвращала:
Я сердцемъ вашимъ всѣмъ одна владѣть желала,
А не дѣлиться имъ съ соперницей другой.
Отъ женщины, какъ вы, давно любимой мной,
Признаніе въ любви, конечно, наслажденье,
Которое меня приводитъ въ восхищенье;
Вся сладость вашихъ словъ по сердцу потекла!
Вамъ нравиться — вотъ цѣль, которая была
Заботой главною сердечнаго желанья…
Я счастливъ могъ бы быть отъ вашего признанья,
Но… сердце робкое, не смѣя довѣрять
Блаженству этому, не можетъ мысль прогнать:
Что, можетъ быть, теперь хитрите вы со мною,
Чтобъ свадьбѣ помѣшать съ Данисовой сестрою…
Я прямо вамъ скажу: не вѣрю я словамъ;
Когда же доказать угодно будетъ вамъ
Что любите меня, то дайте позволенье
Поцѣловать…. хоть разъ…. о! это наслажденье,
Которое меня блаженствомъ подаритъ,
Мнѣ вашу искренность вполнѣ ужъ подтвердитъ.
Какъ вы торопитесь!… нѣтъ; нужно непремѣнно
Въ любви идти впередъ не вдругъ, а постепенно:
На первый разъ могли бъ и тѣмъ довольны быть
Что я рѣшилась вамъ любовь мою открыть;
Нѣтъ, мало этого; чтобъ не имѣть сомнѣнья
Вы неприличныя хотите убѣжденья!
Да-съ… но отъ скромности: не вѣрится, чтобъ могъ
Любимымъ вами быть; пожалуйте залогъ:
Необходимо мнѣ въ блаженствѣ убѣдиться,
Чтобъ въ искренности чувствъ не могъ я усомниться.
О! я, сударыня, не такъ самолюбивъ,
Чтобъ вѣрить На слово, что я въ любви счастливъ;
Дѣла, а не слова, нужны для убѣжденья
И вѣрю я любви лишь послѣ наслажденья:
Чѣмъ менѣе любовь надѣемся вселить,
Тѣмъ недовѣрчивѣй; — и нужно убѣдить.
Но вы тиранъ въ любви, какихъ и не бывало!
Смутили такъ меня, что даже страшно стало!
Съ какой свирѣпостью желанья исполнять
Хотите тотчасъ же!… не думаете дать
Мнѣ времени вздохнуть; оно невыносимо!
Терпѣнье вамъ имѣть въ любви необходимо;
Какъ можно къ крайностямъ такъ скоро принуждать
И чувства нѣжныя во зло употреблять?
Но если искренно ко мнѣ благоволите,
То доказать того зачѣмъ вы не хотите?
О небѣ вы у насъ твердите часто всѣмъ;
Скажите: мы его не прогнѣвимъ ли тѣмъ?
О! если только въ томъ всѣ ваши опасенья,
То я вамъ доказать могу безъ затрудненья,
Что небеса пугать никакъ не могутъ васъ.
Однако, гнѣвомъ ихъ стращаютъ часто насъ.
Нелѣпый, дѣтскій страхъ; я докажу вамъ ясно,
Что безпокоитесь объ этомъ вы напрасно:
Хоть небо чувственность не любитъ иногда;
Но средства ладить съ нимъ находимъ мы всегда:
Для разныхъ случаевъ наука есть, искусство,
Какъ совѣсть разширять, чтобъ не стѣснялось чувство,
И какъ дурнымъ дѣламъ хорошій видъ давать,
Когда въ нихъ чистоту намѣреній вмѣшать.
Легко васъ научу полезнымъ тѣмъ секретамъ,
Лишь слѣдуйте во всемъ благимъ моимъ совѣтамъ…
Всѣ ласки отъ меня вы можете принять,
Я на себя готовъ отвѣтственность всю взять.
Васъ кашель мучаетъ.
Теряю ужъ терпѣнье.
Лакрицы скушайте — вамъ будетъ облегченье.
Упоренъ кашель мой; лакрица мнѣ едва ль
Поможетъ отъ него.
Сердечно мнѣ васъ жаль.
О! да, сударь, теперь — я жалости достойна.
Такъ совѣсть можетъ быть, повѣрьте мнѣ, спокойна
Когда увѣрены мы въ тайнѣ гробовой;
Пренебрегать нельзя лишь гласностью, молвой,
И дурно только то, что явно и замѣтно;
Мы вовсе не грѣшимъ, когда грѣшимъ секретно.
Я наконецъ должна во всемъ вамъ уступить;
Порыва вашего не мнѣ остановить;
Ужъ очевидностью не могутъ убѣдиться!
Конечно, тяжело на это мнѣ рѣшиться;
По дѣлать нечего, согласье дать должна,
Упорной слѣпотой къ тому принуждена.
Словамъ, какъ вижу я, не слишкомъ довѣряютъ
И доказательства сильнѣйшаго желаютъ…
Мое согласье въ томъ — преступно, знаю я;
Тѣмъ хуже для того, кто вынудилъ меня,
На совѣсть я его весь этотъ грѣхъ слагаю.
Ну да! я на себя грѣхъ этотъ принимаю.
Нехудо осмотрѣть всѣ комнаты кругомъ:
Тамъ нѣтъ ли мужа гдѣ, удостовѣрьтесь въ томъ.
Объ немъ заботитесь!.. помилуйте, что съ вами?
Давно вожу его… я… за носъ, между нами:
Онъ будетъ восхищенъ, ужъ я внушилъ ему
Глазами видѣть все, не вѣря ничему.
Все это хорошо; однако же подите
И въ комнатахъ вездѣ порядкомъ осмотрите.
Вотъ гнусный человѣкъ! теперь самъ сознаюсь;
Совсѣмъ ошеломилъ, съ умомъ не соберусь.
Какъ рано вылѣзъ ты! какое нетерпѣнье!…
Ползи опять подъ столъ; тебѣ для убѣжденья
До самаго конца не лучше ль подождать,
Чѣмъ легковѣрно такъ Тартюфа обвинять?
Подобныхъ изверговъ самъ адъ не извергаетъ.
Удостовѣриться поглубже — не мѣшаетъ;
Винить не торопись такихъ, какъ онъ, людей,
Чтобъ не раскаяться въ поспѣшности своей.
Къ восторгу моему всѣ, будто, согласились,
Изъ комнатъ ближнихъ всѣхъ — въ другія удалились:
Нигдѣ нѣтъ ни души; быть счастливымъ теперь….
Потише, набожный! хоть нѣсколько умѣрь
Любовно-пылкое, преступное влеченье…
Вотъ: добродѣтельный! — желалъ мнѣ приращенья…
Какъ сладострастья духъ святошей обуялъ:
На дочери женясь, жену мнѣ совращалъ!
Я думалъ: шутитъ онъ, ушамъ своимъ не вѣрилъ;
Теперь довольно мнѣ; и въ томъ, что лицемѣрилъ,
Что онъ морочилъ всѣхъ — вполнѣ я убѣжденъ;
За дружбу, за пріютъ отлично награжденъ!
Я это сдѣлала въ противность моихъ правилъ,
Слѣпымъ довѣрьемъ къ вамъ мой мужъ меня заставилъ.
Какъ! вѣрить вы могли…
Довольно, сударь мой,
И убирайтесь вонъ; скорѣе съ глазъ долой.
Намѣренье мое…
Не время ужъ лукавить;
Мой домъ немедленно прошу я васъ оставить.
Ступайте сами вонъ; я въ домѣ господинъ,
Законнымъ образомъ владѣю имъ одинъ.
Чтобъ удалить меня прибѣгну ли напрасно
Къ позорнымъ хитростямъ; со мной шутить опасно.
За гнусность клеветы съумѣю наказать;
Придется скоро вамъ съ раскаяньемъ страдать:
Гнать изъ дому меня имѣя дерзновенье,
Вы Небу нанесли большое оскорбленье!
Чѣмъ онъ стращаетъ насъ? Какой тутъ вздоръ онъ вретъ?
Увы! мнѣ совѣстно… тоска меня беретъ.
А что?
Напомнилъ онъ про глупость, про затмѣнье:
Ему, мошеннику, я передалъ имѣнье.
Ему! возможно ли?
Въ судѣ все сдѣлалъ я;
Но мало этого, и мучаетъ меня…
Да что еще? скажи.
Узнаешь; но поищемъ
Одну шкатулочку; авось ее отыщемъ.
ДѢЙСТВІЕ ПЯТОЕ.
правитьКуда бѣжишь ты такъ?
Не знаю самъ куда.
Въ подобныхъ случаяхъ, когда грозитъ бѣда,
Не бѣгать надобно, а съ мыслями собраться.
О той шкатулочкѣ все думаю; признаться
Что легче было мнѣ имѣнье потерять.
Да что хранилось въ ней, нельзя ли мнѣ узнать?
При бѣгствѣ, другъ Аргасъ мнѣ далъ для сбереженья
Бумаги тайныя; въ нему изъ сожалѣнья
Я взялъ ихъ. По словамъ Лргаса самого,
Отъ нихъ зависитъ все: имѣнье, жизнь его.
Но какъ довѣрить ихъ Тартюфу ты рѣшился?
Да по сто жъ словамъ — за совѣсть я страшился;
Послушай, какъ хитро подлецъ ко мнѣ подплылъ:
Всю тайну тѣхъ бумагъ я разъ ему открылъ;
Онъ убѣдилъ меня-ему для сохраненья
Отдать ихъ, чтобъ не зналъ я совѣсти мученья:
На случай обыска, чтобъ не былъ принужденъ
Кривить душой и лгать; тогда — сказалъ мнѣ онъ —
Могу ужъ безъ грѣха поклясться у присяги:
Что знать не знаю я гдѣ спрятаны бумаги.
Весьма не хорошо, какъ станешь разбирать.
И я скажу тебѣ — не съ тѣмъ чтобъ упрекать:
Отъ легковѣрія, упорнаго затмѣнья,
Ты друга погубилъ, дѣтей лишилъ имѣнья.
Я братскій дамъ совѣтъ, его не забывай:
Тартюфа грубостью на месть не вызывай,
Теперь опасенъ онъ; мошенникъ можетъ вскорѣ
Накликать на тебя ужаснѣйшее горе.
И могъ ли думать я, чтобъ богомолъ такой
Такъ скверенъ сердцемъ былъ и низокъ такъ душой!
Бродягу этого я принялъ въ домъ радушно —
И что же?… не могу и вспомнить равнодушно!…
Нѣтъ! добродѣтельнымъ не вѣрю — ни какимъ!
Возненавижу ихъ и чортомъ буду къ нимъ.
Ну такъ! по прежнему — сейчасъ и въ изступленьи;
Умѣренности нѣтъ нисколько въ поведеньи;
Ты въ чувствахъ никогда средины не держалъ,
Изъ крайности одной въ другую ужъ попалъ;
Ты промахнулся разъ, не промахнись же снова:
Лже-набожный подлецъ надулъ тебя, ни слова,
За легковѣріе полученный урокъ
Полезенъ могъ бы быть, когда бъ одинъ порокъ
Ты началъ презирать; но съ нравомъ торопливымъ
И къ добродѣтельнымъ ты сталъ несправедливымъ.
По сердцу одного мерзавца всѣхъ судить
Нельзя, любезный другъ; самъ можешь разсудить:
Неужто отъ того, что ловкій плутъ, скрывая —
Подъ маской святости — поступки негодяя,
Надулъ тебя, — ужъ нѣтъ и набожныхъ людей
Безъ лицемѣрія? Мысль эту не имѣй,
Оставь безбожникамъ, она лишь ямъ годится…
При выборѣ друзей опасно торопиться:
Узнай людей сперва, а послѣ — оцѣняй;
Отъ добродѣтели притворство отличай,
Не вѣрь наружности и бойся лицемѣрья;
Но чисто-набожныхъ нельзя лишать довѣрья,
Напротивъ — уважать ихъ должно всей душой,
Обидѣть таковыхъ — грѣхъ тяжкій и большой!
Ужъ если выбирать, я бъ лучше согласился,
Чтобъ ты опять къ ханжамъ, какъ прежде, пристрастился.
Я слышалъ, батюшка, что мщеньемъ угрожать
Вамъ смѣетъ негодяй; что началъ выражать
Неблагодарность къ вамъ коварнымъ поведеньемъ:
За ваши милости грозитъ вамъ разореньемъ?
Все правда, милый сынъ; пришлось страдать и мнѣ.
За васъ и за себя я отомщу вдвойнѣ
И уши обрублю за гнусность негодяю.
Не будетъ онъ вредить, въ томъ честью увѣряю:
Чтобъ съ нимъ не хлопотать и успокоить васъ,
Пойду и палкою убью его сейчасъ.
Прямой ты юноша по мыслямъ и по нраву.
Самъ хочешь наказать; — а по какому праву?
Нѣтъ; лучше не ходи — и пылкій гнѣвъ умѣрь;
Самоуправнымъ быть нельзя уже теперь.
Скажите: ужасы какіе здѣсь случились?
Такіе, что наврядъ вы бъ вѣрить согласились;
Я видѣлъ лично ихъ и увидалъ при томъ
Какимъ, мнѣ за добро, Тартюфъ платилъ добромъ:
Я нищаго его, бродягу, въ домъ впускаю,
Кормлю его, пою, какъ брата я ласкаю
И награждаю всѣмъ какъ сына я, точь въ точь,
Мерзавцу отдаю, съ имѣньемъ, мою дочь;
А въ это время онъ, мошенникъ лицемѣрный,
Святымъ прикинувшись, за нравъ мой легковѣрный.
Хотѣлъ исподтишка жену мнѣ развратить; —
Но съ носомъ отошелъ; теперь, чтобъ отомстить,
Забывши, негодяй, мое благодѣянье,
Грозитъ отнять у насъ все наше состоянье
И ввергнуть въ нищету, въ которой самъ страдалъ,
Пока, изъ жалости, къ себѣ его не взялъ;
Я жъ, сдуру, подарилъ мерзавцу все имѣнье.
Бѣдняжка!
На меня находитъ все сомнѣнье,
Чтобъ подло, гнусно такъ хотѣлъ онъ поступить.
Какъ?
Добродѣтельныхъ стараются чернить.
Мысль вашу, матушка, никакъ не понимаю.
Здѣсь много страннаго видала я — и знаю:
Вражду уже давно имѣютъ всѣ къ нему.
Вражда совсѣмъ нейдетъ къ разсказу моему.
Когда ребенкомъ былъ, сто разъ тебѣ твердила:
Что добродѣтели злость искони вредила;
Завистники умрутъ, а зависть все живетъ.
Да вовсе не о томъ и рѣчь теперь идетъ.
Налгали на него, быть можетъ, понапрасно.
Я вамъ докладывалъ, что самъ все видѣлъ ясно.
Злословье лжетъ хитро и долго ль очернить.
Тфу пропасть! да я вамъ имѣлъ честь говорить,
Что видѣлъ собственно своими я глазами.
Ядъ испускается прещедро языками;
Никто здѣсь на землѣ отъ злости не уйдетъ.
Но смысла здраваго никто тутъ не найдетъ;
Я видѣлъ, говорю; ну — видѣлъ, видѣлъ ясно,
Что называется: я видѣлъ. Вотъ прекрасно!
Неужто мнѣ кричать и повторять сто разъ?
Наружности не вѣрь, въ ошибки вводитъ насъ;
Не надобно судить лишь по тому, что видно.
Ей Богу, матушка, терпѣнья нѣтъ, обидно!
Кто подозрителенъ, не видитъ тотъ свѣтло,
Поступки чистые толкуетъ онъ во зло.
Скажите: какъ бы вамъ поступокъ показался,
Что цѣловать жену Тартюфъ намѣревался?
Намѣревался — вѣдь не значитъ цѣловалъ;
Чтобъ быть увѣрену, ты бъ, милый, подождалъ.
О! нѣтъ; чортъ побери! — Довольно убѣжденья!
По вашему: мнѣ ждать, чтобъ не имѣть сомнѣнья,
Пока при мнѣ… ей, ей! — проговоришься такъ.
Ты что ни говори, не вѣрится никакъ.
Чтобъ онъ, молившись такъ, какъ онъ всегда молился,
На эти гадости когда нибудь рѣшился.
Когда бъ не матерью моею были вы,
Я бъ крупно отвѣчалъ съ горячей головы.
Какъ мѣрили другимъ — вамъ точно также мѣрятъ:
Не вѣрили вы намъ — теперь и вамъ не вѣрятъ.
Чѣмъ время въ пустякахъ и праздно убивать,
Пора бы, кажется, и мѣры принимать,
Какъ намъ предупредить угрозы негодяя.
Какъ? онъ осмѣлится, щедроты забывая…
Я тоже думаю, что не рѣшится онъ;
Въ неблагодарности ужъ будетъ уличенъ.
Неблагодарнымъ быть доносчикъ не боится;
И мщенья подлаго нельзя вамъ не страшиться.
Въ бумагахъ тѣхъ найдетъ чѣмъ доказать, что ты
Самъ въ заговорѣ былъ; всѣ эти клеветы
Правдоподобными покажутся; напрасно
Ты такъ взбѣсилъ его.
Теперь самъ вижу ясно;
Чтожъ дѣлать? закипѣлъ, не могъ спокойнымъ быть.
При гнусности такой нельзя досады скрыть.
Я очень бы желалъ, чтобъ ты съ нимъ примирился,
Хоть бы на время, такъ; чтобъ онъ не очень злился.
Я о бумагахъ тѣхъ не знала ничего,
Конечно, разсердить боялась бы его.
Кто это тамъ вошелъ? спроси его: что нужно?
Визиты принимать теперь мнѣ недосужно.
Мой ангелъ, здравствуйте; прошу васъ доложить
Что нужно съ бариномъ о дѣлѣ говорить.
Онъ занятъ — и наврядъ принять васъ согласится.
Напротивъ, милая; принять не затруднится
И допустить меня не встрѣтится преградъ,
Когда скажу зачѣмъ; — онъ будетъ очень радъ.
А имя ваше какъ?
Тутъ имени не надо:
Тартюфомъ присланъ я — довольно для доклада.
Подьячій, кажется, пресладкій на словахъ;
Тартюфъ его прислалъ — и съ вами о дѣлахъ
Онъ хочетъ говорить; вамъ радость обѣщаетъ.
Прими скорѣй, узнай чего Тартюфъ желаетъ.
Для мира если онъ прислалъ его сюда,
То — какъ ты думаешь: что отвѣчать тогда?
Тебѣ, любезнѣйшій, ужъ нечего храбриться,
О мирѣ будетъ рѣчь, такъ нужно согласиться.
Мое почтенье всѣмъ; да сохранитъ васъ Богъ!
Къ желающимъ вамъ зла Творецъ да будетъ строгъ.
Надежда таки есть: отъ этого вступленья
Намъ можно ожидать съ Тартюфомъ примиренья.
При вашемъ батюшкѣ имѣлъ я честь служить
И счастьемъ всей семьи привыкъ ужъ дорожить.
Мнѣ право совѣстно; вы сударь, извините,
Но я не помню васъ; кто вы такой? скажите.
Норманецъ родомъ я, зовутъ меня Лояль;
Я въ публикѣ любимъ за честность и мораль
И на хорошую себя поставилъ ногу;
Вотъ слишкомъ сорокъ лѣтъ, благодаренье Богу,
Въ судѣ уже служу, по части долговой…
Теперь пришелъ я къ вамъ съ бумагой дѣловой
Судебное у васъ исполнить приказанье.
Какъ? вы пришли ко мнѣ…
Къ чему жъ негодованье?
Я не пришелъ сюда съ желаньемъ васъ гнѣвить,
А только чтобы вамъ повѣстку предъявить:
Что вы, въ законный срокъ, безъ всякихъ проволочекъ,
Должны очистить домъ, не требуя отсрочекъ.
Что?… мнѣ очистить домъ?
Да-съ; такъ велитъ законъ
Служили сами вы и знаете, что онъ
Не терпитъ, чтобъ ему противились упорно:
Имѣньемъ вашимъ всѣмъ владѣетъ ужъ безспорно
Почтенный господинъ Тартюфъ; и вотъ контрактъ.
Вы сами же въ судѣ свершили этотъ актъ;
Свершенъ онъ правильно, безъ всякихъ упущеній,
И принимать нельзя малѣйшихъ возраженій.
Вы удивляете своимъ безстыднымъ лбомъ.
Имѣю дѣло я не съ сыномъ — но съ отцомъ;
А господинъ Оргонъ весьма благоразуменъ,
Не будетъ, вѣрно, онъ упрямъ и вольнодуменъ
Какъ буду исполнять рѣшеніе суда.
Но я…
О! да, сударь; я знаю: никогда
Не согласитесь вы, хотя бъ за милліоны,
Не исполнять того, что требуютъ законы,
И что поможете мнѣ къ дѣлу приступить.
Мнѣ очень хочется васъ палкою побить.
Пусть сынъ вашъ замолчитъ, или уйдетъ отсюда,
Я дѣло дѣлаю — и смиренъ хоть покуда;
Но если онъ начнетъ свой дерзкій произволъ,
То грубости его внесу я въ протоколъ.
Умѣетъ старый плутъ сутяжничать отлично.
Я уважаю васъ и дѣйствую прилично,
Со всею скромностью, съ моимъ почтеньемъ къ вамъ;
Съ повѣсткою сюда пришелъ нарочно самъ,
Чтобъ васъ не разсердить, во всемъ вамъ быть пріятнымъ;
Не то, могли бъ имѣть съ другимъ, неделикатнымъ,
Который бы не такъ, какъ я, васъ уважалъ,
Пренепріятнѣйшій, повѣрьте мнѣ, скандалъ.
Гнать изъ-дому людей! что жъ худшаго на свѣтѣ?
Но время вамъ даютъ; лишь завтра на разсвѣтѣ
По описи весь домъ начну я принимать.
Я нынѣшнюю ночь здѣсь долженъ ночевать
Съ прислугой изъ суда — не болѣе десятка.
Ручаюсь, что при мнѣ не будетъ безпорядка,
И ночью охранять самъ буду вашъ покой;
Я всѣ ключи возьму — для формы лишь одной.
А завтра поутру вамъ нужно постараться
Съ поклажею своей вонъ изъ дома убраться;
Ребятъ все сильныхъ взялъ — они помогутъ вамъ
Скорѣе вытаскати домашній весь вашъ хламъ. —
Всѣ дѣйствія мои, конечно, деликатны,
И вамъ и вашимъ всѣмъ должны бы быть пріятны;
Въ замѣнъ, начать прошу сейчасъ же всѣмъ внушать,
Чтобъ дѣйствіямъ моимъ никто не смѣлъ мѣшать.
Охотно отдалъ бы остатки состоянья
За удовольствіе: мерзавца — въ наказанье —
Ударить кулакомъ, но изо всѣхъ ужъ силъ,
Чтобы на мѣдномъ лбѣ большой волдырь вскочилъ.
Оставь, не горячись; испортишь этимъ дѣло.
Какъ выражается, каналья, дерзко, смѣло;
Охъ… чешется рука… не воздержаться мнѣ!
Ну, господинъ Лояль, по круглинькой спинѣ
Вамъ палкой выбить пыль весьма бы ловко было,
Смотри! не грубіянь; ты вѣрно позабыла:
На женщинъ жалобы въ судъ можно подавать.
Довольно, сударь мой; вамъ нечего здѣсь ждать;
Пора, ступайте вонъ; бумагу мнѣ отдайте.
Да сохранитъ васъ Богъ! счастливо поживайте;
Я на ночь въ домъ приду.
Чтобъ чортъ побралъ бы васъ:
Тартюфа и тебя.
Ну что? на этотъ разъ
Вы убѣдились ли въ измѣнѣ лицемѣра?
Перемѣнилась ли къ Тартюфу ваша вѣра?
Какъ съ неба рухнулась! ну, какъ людей понять!
Грѣшно вамъ, баринъ мой, Тартюфа обвинять;
Богоугодное онъ сдѣлалъ этимъ дѣло:
Усердье къ ближнему давно имъ овладѣло;
Богатство, знаетъ онъ, есть порча для людей;
И съ этой мыслію, по ревности своей,
Хотѣлъ отнять у васъ и домъ и все имѣнье,
Чтобъ не мѣшали вамъ снискать душеспасенье.
Молчи! ужъ сколько разъ приказывалъ молчать.
Теперь подумаемъ, что дѣлать намъ начать.
Тартюфа дерзкое со мною поведенье
Должны вы объявить; возьмутъ въ соображенье —
И справедливый судъ, узнавъ подобный фактъ,
Пойметъ коварнаго и уничтожитъ актъ.
Хоть грустно, но вамъ вѣсть дурную сообщаю;
Спѣшу я дли того, что васъ спасти желаю:
Мой другъ, правленья членъ, — онъ знаетъ что душой
Вамъ преданъ я давно, — подъ тайною большой,
Сейчасъ мнѣ разсказалъ, что главное правленье
О задержаньи васъ послало повелѣнье;
Онъ вамъ совѣтуетъ, чтобъ бѣдствій избѣжать,
Немедленно, тайкомъ куда нибудь бѣжать.
На васъ ужъ есть доносъ: мерзавецъ лицемѣрный,
Съ неблагодарностью, конечно, безпримѣрной,
Представилъ королю, назадъ тому ужъ съ часъ,
Бумаги важныя — и доказалъ на васъ:
Что заговорщика вы тайны сохраняли
И этимъ, видимо, присягѣ измѣняли.
Подробностей же всѣхъ я не успѣлъ узнать;
Чиновникъ послалъ ужъ чтобъ васъ арестовать;
Съ нимъ явится Тартюфъ съ особымъ порученьемъ:
Имѣть прямой надзоръ за точнымъ исполненьемъ.
Доносомъ, клеветой добьется онъ того,
Что будетъ властелинъ имѣнья твоего.
Признаться — человѣкъ животное презлое!
.
правитьВамъ медлить нечего; послѣдствіе дурное,
Когда васъ въ домѣ здѣсь Тартюфъ еще найдетъ;
У вашего крыльца моя карета ждетъ
И денегъ у меня достаточно найдете.
Поторопитесь же, вы отъ бѣды уйдете;
Не дайте торжества коварному врагу.
Поѣду съ вами я и васъ уберегу;
Пусть успокоятся всѣ ваши совершенно,
Я въ мѣсто вѣрное свезу васъ непремѣнно.
Не знаю, какъ мнѣ васъ за все благодарить…
Не время мнѣ теперь объ этомъ говорить;
Богъ милостью великъ! успѣю, можетъ статься,
За вашу доброту, какъ должно, разсчитаться.
Прощайте!.. хлопотать вамъ нужно обо мнѣ.
Ступай скорѣй; на насъ надѣйся ты вполнѣ.
Постойте, сударь мой, куда вы такъ спѣшите?
Вамъ мѣсто найдено, объ немъ не хлопочите:
Насъ государь прислалъ, чтобъ васъ арестовать.
И мало для тебя имѣнье сплутовать?
Ты погубилъ меня, предатель, совершенно;
Но торжество твое постыдно и презрѣнно.
Всѣ ваши дерзости не оскорбятъ меня,
За Небо ужъ давно страдать умѣю я.
Вотъ скромность рѣдкая — я не видалъ подобной.
Надъ небомъ какъ трунитъ, мерзавецъ мѣднолобной!
Запальчивость меня ни какъ не раздражитъ;
Отъ долга моего ничто не отвратитъ.
Всѣ ваши дѣйствія ведутъ васъ къ громкой славѣ;
И этой должностью вы возгордиться въ правѣ.
Но должность всякая должна намъ дѣлать честь,
Когда монаршая на это воля есть.
Забылъ ты, что тебя, щедротою моею.
Изъ нищихъ вытащилъ, все далъ тебѣ злодѣю?
Нѣтъ, помню; но теперь мой эгоисмъ исчезъ,
Лишь государственный заботитъ интересъ;
Онъ только важенъ мнѣ: присягѣ измѣнили,
Тѣмъ благодарность къ вамъ во мнѣ вы истребили;
За короля отдамъ родню, жену, друзей,
И жизни для него не пощажу моей.
О, лицемѣръ какой!
Хоть дѣйствуетъ онъ гнусно,
Но маску чистыхъ дѣлъ находитъ преискусно.
Но если преданность къ престолу такъ сильна,
То почему же вдругъ задвигала она
Тогда лишь только васъ, когда въ преступной цѣли —
Эльмиру развратить — успѣха не имѣли?
И вы въ доносъ пошли тогда лишь, какъ Оргонъ
За эту наглость васъ съ презрѣньемъ выгналъ вонъ…
Не стану говорить теперь я объ имѣньѣ,
Просить васъ возвратить — имъ было бъ униженье;
Когда жъ преступникомъ считали вы его,
То какъ подарки брать рѣшались отъ него?
Уймите крики ихъ; я потерялъ терпѣнье —
Вамъ время исполнять монарха повелѣнье.
Да, сударь, признаюсь — довольно ужъ молчать,
Мнѣ исполнять приказъ пора теперь начать;
Вамъ, господинъ Тартюфъ, я слушать предлагаю:
Монарха именемъ я вамъ повелѣваю
За мною слѣдовать: васъ велѣно въ тюрьму.
Меня?… сударь.
Да, васъ.
Да это почему?
Вамъ отдавать отчетъ я вовсе не намѣренъ.
Вы, господинъ Оргонъ, встревожены, увѣренъ;
Я успокою васъ — не бойтесь ничего:
Нашъ государь уменъ и обмануть его
Не можетъ никогда искусство лицемѣровъ;
Онъ проницателенъ, — и много есть примѣровъ
Что вѣрно узнавалъ, по смыслу одному,
Кто подъ личиною усердія къ нему
Чернилъ невиннаго, съ желаньемъ поживиться
И кто доносами старался подслужиться,
Великая душа и вѣрный его взглядъ
И ловкихъ хитрецовъ во лжи изобличатъ;
Л этотъ лицемѣръ такъ видимо коваренъ,
Такъ явно гнусенъ онъ, черно неблагодаренъ,
Что государь его въ минуту отгадалъ:
Тартюфъ, чернивши васъ, себя же обнажалъ,
И съ откровенностью, весьма недальновидной,
Открылъ всѣ подлости души своей ехидной;
И ясно показалъ его же разговоръ,
Что онъ мошенникъ злой, который съ давнихъ поръ,
Подъ именемъ чужимъ, скрывается нахально. —
Изъ грязныхъ дѣлъ его, извѣстныхъ ужъ формально,
Легко, повѣрьте мнѣ, собрать огромный томъ. —
Король, узнавши все, винитъ его кругомъ
Въ неблагодарности и въ вѣроломствѣ съ вами,
За милости платилъ вамъ гнусными дѣлами:
Не только плутъ хотѣлъ имѣнья васъ лишить,
Но даже вашу честь пытался оскорбить.
И мнѣ приказано, подъ видомъ подчиненья,
Придти съ нимъ вмѣстѣ къ вамъ; и послѣ убѣжденья
Въ нахальствѣ изверга — изобличить его
И успокоить васъ. — Не бойтесь ничего:
Имъ выхитренный актъ на ваше все имѣнье
Чтобъ уничтоженъ былъ — дано ужъ повелѣнье.
Король вамъ объявить изволилъ приказать:
Что тайны вредныя преступно укрывать,
Но злонамѣреньи не видя въ томъ, а дружбу,
Прощаетъ искренно за прежнюю вамъ службу.
Его Величество желаетъ показать
Его службу вѣрную умѣетъ оцѣнить;
То память о добрѣ онъ долго сохраняетъ
И зло безъ умысла скорѣе забываетъ.
Богъ не далъ торжества коварному врагу.
Отъ сердца отлегло, теперь вздохнуть могу.
Счастливѣйшій конецъ!
Благодарю, Создатель!
Что? гнусный лицемѣръ; попался самъ, предатель!
Остановись, Оргонъ, не унижай себя:
Несчастный, по дѣламъ, наказанъ безъ тебя.
И ты не умножай въ немъ совѣсти мученья,
А пожелай душѣ порочной излеченья,
Чтобъ справедливый гнѣвъ монарха могъ смягчить
Своимъ раскаяньемъ… А самъ благодарить
Отправься къ королю: принявъ въ тебѣ участье,
Онъ отвратилъ отъ васъ великое несчастье.
Ты правъ; послушаюсь совѣта твоего:
Я къ королю пойду; благодарить его
За милости ко мнѣ я на колѣняхъ буду..
Исполнивъ этотъ долгъ — Валера не забуду:
Марьянѣ вѣренъ онъ и мнѣ желалъ помочь;
Въ знакъ благодарности ему отдамъ я дочь!