Таньер
правитьПри одном напоминании о Таньере улыбка появляется на устах тех людей, которым известны произведения кисти сего живописца; в самом деле, картины его дышат милой веселостью и сообщают ее зрителям. Таньер без всякого противоречия принадлежит к числу тех художников, которые рождены особенно для живописи. Он поселился в одной деревне недалеко от Анвера, единственно для того, чтоб короче познакомиться с природой, которой подражать умел с таким искусством. Отсюда, из сей богатой мастерской он рассматривал ее, обнял все ее пространство; там, среди домашнего хозяйства, на ярмарках, на сельских праздниках, среди игр и увеселений поселян ум его обогащался естественными картинами, которые он изображал с такой точностью, с такой выразительностью.
Таньер весьма правилен в рисовке. Нельзя лучше его изобразить наружности крестьян фландрских, стана их, всего тела, одежды. Какой приличный характер он дает их камзолам, штанам, чулкам, башмакам, шапкам, трубкам, всем окружающим их принадлежностям! С равной точностью он изображает черты их нравственные, как и физические. В самом деле, их страсти не должны иметь той физиономии, какой отличаются страсти других людей. Вы слышите, как на картинах они умствуют, спорят, рассуждают о делах политических; видите, как душевные силы их укрепляются от пива, которым наполнены окружающие их кувшины. Посмотрите на крестьян, играющих в карты! Какой огонь, какая точность, какая выразительность! Он умеет отличать разные состояния сельских жителей; все оттенки живо ощутительны, начиная от нищего до старшины в приходе. Какая разнообразная веселость в лицах на сельских праздниках! Зажиточный крестьянин танцует не так, как работник; даже школьный мастер деревенский смеется по своей особливой привычке.
Тоны краски его истинны, богаты, разительны; в его картинах господствует согласие самое натуральное, самое непринужденное. Во внутренности дома и на открытом воздухе смешение света с тенью (le clair obscur) столь свободно, что кажется, будто художник совсем не думал о нем. Дарование Таньера особенно отличается легким и замысловатым штрихом, который, играя, изображает свет, краску, жизнь, выразительность. Еще оно отличается соединением большего числа способностей, нежели у прочих живописцев сего рода. Таньер имел более поэзии, и потому более постигал натуру. С обилием и поэзией он вмещал в себе точность подражания; с восторгом — точность выразительности; с истиной в целом — истину в частях. Другие живописцы прилежные отделывают свои картины, но гораздо менее пленяют; каждый уверен, что с помощью трудов и времени можно с ними сравниться. Они часто успевают в подробностях и ошибаются в целом; подражают, но не мыслят; подражают, но не живописуют. Таньер приводит в изумление. Смотря на его творения, думаете, что они сделаны в одну минуту: в них нет никакой принужденности, в них нет рабского подражания; везде творческая сила; блестящий талант оживляет все части. Кажется, что веселящиеся крестьяне в полном вооружении вышли из головы художника, как Минерва вышла из головы Юпитера. В самом деле, Таньер писал очень скоро; не муча себя отделкой подробностей, он лучше чувствовал и лучше изображал движение в целом.
В нем иногда видно какое-то величие, например в картинах: Блудный сын и Семь действий милосердия. Быв искусным живописцем во всех родах, он превосходил самого себя, когда изображал поселян в сильных движениях; в этом его должно почитать гением образцовым; а особливо он велик в картинах, представляющих питейные дома с веселящимися Бахусовыми поклонниками: тут вдохновение, управлявшее кистью художника, изобразило натуру пламенными чертами. посмотрите на картины, хранящиеся в музее, на которых написаны игроки и пьяницы; глядя на них, скажете: « Если б люди сии жили в чертогах, если б они одеты были в платья великолепные и щегольские; и тогда по виду их можно бы узнать, что они игроки и пьяницы».
Оригинальность его таланта столь разительна, что глаза самые неопытные узнают его картины при первом взгляде; художники, увидев только трубку, тотчас узнали бы, что она работы Таньеровой. Где бы вы ни поставили сии картины, везде будут им удивляться. Они восхищают знатока, занимают обыкновенного зрителя. Человек, вознесшийся духом, смотря на изображения великих деяний, или растроганный необыкновенными происшествиями, отдыхает, видя непринужденный смех, довольство и счастье добрых поселян фламандских. Сказывают, что Людовик XIV велел вынести из дворца своего Таньеровы картины; это легко могло статься; впрочем сим ничего еще не доказывается ни против любезного живописца, ни против высокомерного монарха, который, имея всегда перед глазами одних только придворных, думал, что все люди должны быть на них похожи.
Хотя сельские виды сего живописца уступают в превосходстве другим его картинам; хотя местоположения в них весьма обыкновенны и почти всегда одни и те же: однако ж любители уважают их, равно как все то, что писано кистью Таньера. Он по большей части изображал фландрские деревни, и тем доказал, что немногие предметы на картине, представленные с чувством и точностью, могут занимать и нравится. В сих картинах не видно совершенного подражания природе, но есть истина, есть приятное целое, которое веселит зрителя и вдыхает в него тихую философию; в них нет возвышенности, но есть поэзия; они забавляют, трогают, представляют сельское счастье и обиталища веселых поселян, на которые всегда смотрим с удовольствием.
В искусствах дарование обыкновенно занимает первое место; Таньер имел сие свойство блистательное, и почитается первым живописцем в своем роде.
Телассон Ж. Ж. Таньер / Телассон // Вестн. Европы. — 1805. — Ч. 22, Nо 14. — С. 118-124.