Там, в душном городе, болезнью изнуренный,
Истерзанный страданьями души,
Ты путь кончаешь свой, борьбою испещренный,
И я не близ тебя!? Я в сладостной тиши,
В счастливом прозябаньи, в твой горький, может, час,
Молюсь на мой кумир, на дивное творенье,
Без любопытных глаз впиваю упоенье.
Я изменил тебе, товарищ бурной жизни,
Отрекся от тебя в минуту роковую,—
Такая ль мысль твоя? Но вспомни, ведь пустую
Мольбу перед тобой не в силах я излить
И плакать не могу, где твердым надо быть.
Припомни дни борьбы, минуты роковые…
Не я ли вел тебя? В измученной груди
Покой своей душе ты тихий находил,
Не я ли выносил судьбы твоей удары,
И счастие с тобой не я ли разделил,
И долго укрывал от жизни светской кары?
Ты вспомни жизнь свою в последнюю минуту,
И я ее звеном главнейшим, может, буду.
В цепи твоих невзгод я был исход мучений,
И верь, что дружбу я так скоро не забуду,
Ее я доказал средь тысячи сомнений.
Но слышу, ты зовешь, быть может и невольно.
Ты верить мне привык и верил без сомнений,
Но здесь бессилен я; я все-таки не гений
И вырвать я тебя не в силах у мучений!
