В Замке Роз[1], под зелёною сенью плющей,
В диадеме, на троне Тамара сидит.
На мосту слышен топот коней;
Над воротами сторож трубит;
И толпа ей покорных князей
Собирается к ней.
О внезапной войне им она говорит —
О грозе, что с востока идёт,
И на битву их шлёт,
И ответа их ждёт,
И как солнце красою блестит.
Молодые вожди, завернув в башлыки
Свои медные шлемы, — стоят —
И внимают тому, что отцы старики
Ей в ответ говорят.
В их толпе лишь один не похож на других —
И зачем во дворец,
В византийской одежде, мечтательно тих,
В это время явился певец?
Не царицу Иверии в сонме князей,
Божество красоты молча видит он в ней —
Каждый звук её голоса в нём
Разливается жгучим огнём,
Каждый взгляд её тёмных очей
Зарождает в нём тысячу змей,
И — восторженный — думает он:
Не роскошный ли видит он сон…
И какой нужно голос иметь,
Чтоб Тамару воспеть?..
Вдохновенным молчаньем своим
Показался он странен другим.
И упал на него испытующий взгляд,
И насмешки мучительный яд
В его сердце проник — и, любовью палим
И тоскою томим,
Из дворца удалиться он рад.
Отпустили толпу; сторож громко трубит;
На мосту слышен топот копыт;
На окрестных горах зажжены
Роковые сигналы войны —
И гонцы, улетая на борзых конях,
Исчезают в окрестных горах…
С грустной думой Тамара на троне сидит —
Не снимает Тамара венца —
Провожает глазами толпу — и велит
Воротить молодого певца.
И послышался царственный голос жены:
«Руставель! Руставель! ты один из мужей
Родился не в защиту страны;
Кто не любит войны —
Не являйся мне в сонме князей.
Но ты любишь дела и победы мои:
Я готова тебя при дворе принимать.
Меньше пой о любви —
О безумной любви — и тебя награждать
Я готова за песни твои».
И, бледнея, поник Руставель головой
Перед гордой царицей обширных земель.
И, смутившись душой,
Как безумец, собой
Не владея, сказал Руставель:
«О царица! чтоб не был я в сонме князей,
Навсегда удалиться ты мне повели —
Всё равно! — образ твой
Унесу я с собой
До последних пределов земли.
Буду петь про любовь — ты не станешь внимать —
Но клянусь! — на возвышенный голос любви
Звёзды будут лучами играть,
И пустыня, как нежная мать,
Мне раскроет объятья свои!
Удаляюсь — прости! Без обидных наград
Довершу я созданье моё:
Но его затвердят
Внуки наших внучат —
Да прославится имя твоё!»
