Публикуется по: Свенцицкий В. Собрание сочинений. Т. 3. Религия свободного человека (1909—1913) / Сост., коммент. С. В. Черткова. М., 2014.
«Русское слово» передаёт беседу с архимандритом [Варнавой (Накропиным)], кандидатом в епископы, по поводу известной жалобы прихожан на Макария Гневушева, настоятеля московского Новоспасского монастыря*.
Беседа замечательная! Она отражает ужасающий упадок религиозного духа в современном высшем духовенстве. Архимандрит говорит вещи буквально кощунственные для всякого мало-мальски религиозного человека. Но он говорит их тоном: «Чего ж тут особенного», — и говорит так потому, что чувствует, что вместе с ним думает так же и большинство духовной бюрократии.
И весь ужас этой беседы в том заключается, что архимандрит прав: большинство действительно с ним.
«Всё то, о чём говорится в прошении, не представляет ничего особенного, — сказал о. архимандрит. — Судите сами, что неестественного и предосудительного в том, что настоятель распорядился о покупке для него вороных кровных рысаков. Разве один о. Макарий любит хороший выезд? Вы посмотрите, например, какой шикарный выезд у настоятеля Покровского монастыря о. Аристарха [Николаевского]. Поезжайте в Троицкую лавру — и вы увидите, какие рысаки имеются там для монастырских властей. „Лошадиный“ вопрос обыкновенно сильно интересует всякого настоятеля. Он небезразличен не только для рядовых архимандритов, но, например, и для таких, как ректора академий и семинарий. Обыкновенно бюджеты этих учебных заведений скромные, а ведь и здесь лошади покупаются дорогие и кровные. Один из ректоров этой академии не постеснялся нарушить монастырские правила и сделал конюшни в стенах лавры, — и это для того, чтобы иметь своих лошадей, а не одолжаться каждый раз у монастырских властей. Можно было бы привести массу примеров, подтверждающих мысль о том, что покупка для архимандритов рысистых лошадей не представляет прихоти одного о. Макария. Было бы более удивительно, если бы он этого не сделал. Деньги есть, отчего же их не тратить, хотя бы и на такие нужды, как лошади: ведь это — монастырское дело, монастырская потребность.
Указывают, что о. Макарий завёл роскошь в своей квартире. Но, опять-таки, составители прошения не были, очевидно, в кельях других настоятелей московских монастырей. Несомненно, что у него не было ничего такого, чего нельзя было бы встретить у других архимандритов. Мраморные ванны — да ведь они есть почти у каждого настоятеля. Мраморные ванны так же, как лошади, почему-то, обращают на себя особенное внимание сторонних наблюдателей. Мраморная ванна, например, причинила немало, неприятностей бывшему ректору академии еп. Евдокиму [Мещерскому]. А что в этом особенного? Эка важность: что стоит устройство её для общего расхода такого монастыря, как Новоспасский! Почти что ничего». И т. д., и т. д.
Положительно не знаешь, чему больше удивляться в этой изумительной речи о. архимандрита!
О. Макарий «не один» любит роскошный выезд, другие настоятели «тоже», а потому, по логике о. архимандрита, это «естественно» и «непредосудительно».
О. Макарий окружил себя роскошью. Чего тут особенного, пожимает плечами о. архимандрит: вероятно, жалобщики не были в кельях у таких-то и таких-то… И опять-таки, по логике защитника, если в других монастырях роскоши ещё больше, то жалоба на о. Макария неосновательна. Но спрашивается: если бы жалобщики знали, что в других монастырях есть кельи ещё роскошнее, — неужели они должны были бы признать жизнь о. Макария соответствующей монашескому быту?
Было время, когда деяние пастыря оценивалось ссылками на церковное прошлое, на жизнь святых, а теперь стали ссылаться на другие «примеры», на тех, у кого лошади ещё «породистее» и ковры ещё дороже.
Но верх совершенства фраза «Деньги есть — отчего же их не тратить».
Да, деньги есть! Но задумывался ли о. архимандрит когда-нибудь над вопросом, откуда эти деньги?
Если бы задумывался, у него язык бы не повернулся сказать такое кощунство: деньги есть — их можно тратить на лошадей.
Ведь эти деньги принесены в монастырь по грошам. Они пропитаны потом и кровью полуголодного простого народа. Они облиты слезами горькими людей, пришедшими сюда, в монастырь, как в последнее убежище с своим невысказанным народным горем.
А вы говорите «эка важность» — взял да купил себе ковры и мраморную ванну.
Неужели же до того потеряно религиозное — нет, просто человеческое чувство, — что так-таки совсем и не стыдно!
Люди приносили в монастырь грошовые, жёлтые восковые свечи, а о. Макарий освещал ими ёлку для своего «семейства». Я спрашиваю вас: если бы народ знал, куда идут его свечи, принёс ли бы он их в монастырь? Никогда! Значит, вы обманываете народ, вы торгуете святыней монастыря. Народ верит и чтит святыню, потому что его научили этому рассказы о великой жизни подвижников, — а вы, пользуясь верой народной, катаетесь на рысаках, покупаете ковры, купаетесь в мраморных ваннах.
В заключение «беседы» о. архимандрит сказал:
«Вообще, если судить о. Макария с точки зрения идеалов монашеских, то, конечно, он виноват во всём, что излагается в прошении. Если же судить с обычной человеческой точки зрения, то всё это дело ничего не стоит. Всё это обычно: так было, есть и, несомненно, будет».
Нет, отец, обычной точки зрения мы не хотим, — мы, ещё сохранившие в душе своей каплю религиозного чувства!
Да, мы все в грязи, во лжи, в роскоши, в блуде, во всякой мерзости, — но если ещё не погибли окончательно, то именно потому, что не хотим, не можем принять «обычной» точки зрения. Этим и живы. А если вы «приняли», согласились, то умерли вы, и все те, от имени которых вы говорите.
«Так было и, несомненно, будет». Нет, позвольте усомниться! Было — это так. Это ваше. Прошлое за вами. Но будущее наше, будущее принадлежит всем тем, кто, как бы низко ни пал, — никогда не согласится признать кощунственное осквернение святыни «естественным фактом».
Было — верно! Но — да не будет! Говорю это с чувством глубокой веры, по праву, данному всякому верующему христианину.
- Макарий (Гневушев; 1858—1918), сщмч. — окончил КДА (1882), преподаватель Киевского женского духовного училища (1885), уличён в пьянстве и флирте с воспитанницами. Иеромонах (1908), будучи настоятелем Высоко-Петровского монастыря в Москве, совершил растрату 10 тыс. руб., которые за него внёс о. Иоанн Восторгов. Настоятель Новоспасского ставропигиального монастыря в Москве (1909). 18 марта 1911 г. Синод получил от московских домовладельцев жалобу, где указывалось на чрезмерно роскошный и недостаточно целомудренный образ жизни настоятеля (заигрыванье на ночных репетициях с участницами хора), растрату 140 тыс. руб. (на средства монастыря купил племенных рысаков, дорогие экипажи и сервизы, турецкие диваны, бархатные ковры, произвёл шикарную отделку покоев, установил дорогую ванну; 160 руб. в месяц тратилось на зернистую икру, сёмгу, балык и живую стерлядь для настоятеля; вместе с ним проживала дочь и её семья). Синодальная ревизия летом 1911 г. подтвердила факты неоднократного нарушения монастырского устава, после чего возведение о. Макария в сан епископа Синод признал недопустимым, а в апреле 1912 г. объявил ему строгий выговор, несмотря на заступничество митр. Владимира (Богоявленского). В 1914 г. хиротонисан во епископа, 26 мая 1917 г. уволен на покой. До 1917 черносотенец, монархист, один из руководителей «Союза русского народа», затем резко изменил пристрастия. Прославлен РПЦ в лике святых.