«Car tout n'est que rêve, ò mа soeur!»[1]
Им ночью те же страны снились,
Их тайно мучил тот же смех,
И вот, узнав его меж всех,
Они вдвоём над ним склонились.
5 Над ним, любившим только древность,
Они вдвоём шепнули: «Ах!»…
Не шевельнулись в их сердцах
Ни удивление, ни ревность.
И рядом в нежности, как в злобе,
10 С рожденья чуждые мольбам,
К его задумчивым губам
Они прильнули обе… обе…
Сквозь сон ответил он: «Люблю я!»…
Раскрыл объятья — зал был пуст!
15 Но даже смерти с бледных уст
Не смыть двойного поцелуя.
