В. В. Воровский. Фельетоны
Издательство Академии наук СССР, Москва, 1960
«Раздавались голоса, сомневающиеся, нужны ли особые суды для детей, которых ведь может наказать мать, или для гимназистов, имеющих карцер и инспектора. Но ведь крестьяне в своем развитии не выше младенцев и гимназистов».
Так говорил, по уверению газет, на дворянском съезде «известный» Сергей Шарапов1, изобретатель плужков, борец против болотной валюты, усердный потребитель казенных субсидий, издатель многих, никуда не годных газет и прочая и прочая.
Прочтите эту сентенцию сто один раз без передышки, потом сядьте в кресло, зажмурьте глаза, и перед вами начнет обрисовываться картина идеального шараповского строя.
Россия разбита на 130 000 гимназий (гимназиями называются дворянские усадьбы с примыкающим к ним крестьянским населением). Во главе каждой гимназии стоят директор (обязательно сам дворянин-помещик), инспектор — чиновник министерства успокоения и штат преподавателей: управляющие, агроном, полицейские — и пр.
Каждая гимназия, по усмотрению директора, разделяется на классы (хутора), во главе которых стоят классные надзиратели, имеющие неограниченную дисциплинарную власть.
Жизнь в гимназиях течет правильно, ровно, трудолюбиво и без отдыхов.
Утро. Начинает светать. Классные надзиратели появляются среди населения своего класса и начинают сзывать его:
На работу собирайтесь,
Петушок пропел давно.
Попроворней одевайтесь:
Смотрит солнышко в окно.
И хотя солнышко появится на горизонте еще только через полчаса, гимназисты и гимназистки спешат высыпать на улицу, едва плеснув на физиономию горсть воды и захватив за пазуху краюху хлеба.
И, взявшись за руки, пара за парой идут пейзане в поле, где начинается урок.
Учителя и наставники — кои верхом, а кои пешком, но все с арапниками — обходят классные занятия, там поощряя, там грозя.
К полудню выезжает в поле сам директор и обозревает свои владения.
Занятия в гимназии продолжаются до заката.
Можно было бы, конечно, ввести и вечерние полевые занятия, ибо физические упражнения на свежем воздухе крайне полезны и гигиеничны. Но директор находит, что занятия при искусственном свете физическим трудом могут вредно отразиться на состоянии зрения гимназистов.
Поэтому после захода солнца им предлагают прекратить занятия, и учащиеся опять парами, под пение народных песен, записанных Меньшиковым, — направляются в просторную аудиторию.
Здесь им читаются лекции о пользе искусственного удобрения, шараповских плужков, душеспасительного чтения и существующего шараповско-бессарабского строя.
Эти занятия словесностью никогда не тянутся долее полуночи. Ровно в полночь бьет гимназический колокол.
Это значит, что с этой минуты каждый гимназист и каждая гимназистка свободны заниматься своими личными делами (в пределах благопристойности, конечно).
Так как многие ведут для разнообразия свое маленькое хозяйство, имеют свое крошечное поле, штуку скота, миниатюрный огород, — то они большей частью употребляют свободное время на это полезное и воспитательное занятие.
Директора гимназий, обыкновенно, даже поощряют развитие мелкой частной собственности. Это воспитывает в младенцах чувство уважения к собственности вообще, к чужой собственности в частности. Притом, если к мелкой собственности они научаются питать маленькое уважение, то к крупной они питают большое уважение.
Зато гимназическая жизнь почти не знает проступков против чужой собственности. Правда, гимназисты часто воруют друг у друга лошадей и другие вещи, но нет больше ни захвата директорской земли, ни порубки леса.
Провинившихся судит инспектор. В особо важных случаях — сам директор. Наказание применяется главным образом телесное, и притом обязательно на свежем воздухе. Эта мера взыскания вполне гигиенична, она хорошо действует на психику, не подрывая в то же время экономического благосостояния.
Вообще широкое распространение телесных наказаний имело, кроме воспитательного значения, весьма благотворные последствия. Оно поощрило лесонасаждения, способствуя значительно украшению пейзажа. Увеличение площади лесов прекратило столь опасное обмеление рек. Климат смягчился, а с ним смягчились и нравы…
Общественное спокойствие нашло прочные устои в доброжелательном, несколько сентиментальном характере населения. Россия возродилась.
Вот что увидите вы, просидев хоть полчаса с зажмуренными глазами. И этот образ — не выдумка фельетониста, это социалистическая утопия господ Шараповых, осуществление которой должно спасти Россию от антихриста и установить рай на земле. Это — счастливая Аркадия дворянства.
Граф Олсуфьев2 справедливо заметил на том же съезде, что «рыба воняет с головы».
Не находите ли вы, что у господ Шараповых несколько рыбья конструкция?
«Одесское обозрение»,
14 марта 1908 г.
Фельетон перепечатывается впервые.
Написан в связи с IV дворянским съездом, происходившим в Петербурге в марте 1908 г. Съезд носил ярко выраженный казенно-патриотический, верноподданнический характер.
Его состав определили представители наиболее консервативных и черносотенных, слоев дворянства.
1 Шарапов — реакционный публицист и земский деятель, участник дворянского съезда, выступивший с наивными и реакционными проектами укрепления помещичьего землевладения и улучшения крестьянского труда с помощью усовершенствованных плугов.
2 Граф Олсуфьев — член Государственого совета, участник дворянского съезда.