Судьба править
5-го Октября 1799 г. около Аяччио, трое военных, стоя на берегу, наблюдали море. Несмотря на тихую великолепную погоду, не было видно ни одной рыбачьей лодки; залив был совершенно пустынен, солнце клонилось к западу; у подножья горы были видны часть города, порт и четыре громадных военных корабля, с развевающимся французским флагом. Это была французская эскадра, вышедшая из Египта 23-го августа, чтобы привести во Францию генерала Бонапарта. Трое наблюдавших были — Бонапарт, начальник его штаба Бертье и адмирал Гантом.
— Нет сомнения, — сказал адмирал, не отнимая бинокля от глаз, — это английское судно, а там вдали виднеются еще два паруса…
— Неужели англичане предупреждены? — продолжал Бертье.
— Нет, — отвечал Бонапарт, — эти корабли идут дальше, не заботясь о Корсике.
— Действительно, — продолжал Гантом, — их путь на северо-восток; они идут очень тихо, так как полное безветрие… Генерал, мы должны будем отложить наше отплытие на двадцать четыре часа.
— Это замедление невозможно, адмирал, мы выедем в эту ночь!
— Извините, генерал, что я настаиваю, но если, как все указывает на это, английский флот находится там, то мы должны пройти через его линию, и немыслимо, чтобы в такую светлую ночь мы прошли незамеченными. Все против нас.
— Адмирал, на востоке делаешься фаталистом, и я уверен, что судьба за меня! — сказал Бонапарт.
В эту минуту подошел матрос, конвоировавший троих начальников и донес о странном открытии: небольшой отряд нашел на берегу массу хвороста предназначенного для костра; по всей вероятности, ночью этот костер должен был служить сигналом.
Только что матрос окончил свой рапорт, послышался выстрел. Немного спустя двое матросов привели человека в разорванной одежде, со злобным выражением лица, который яростно вырывался из рук матросов, донесших следующее: двое вооруженных людей были замечены за скалою, у тропинки; их окружили; при первом вопросе они обратились в бегство и видя, что их преследуют, начали стрелять. Одного захватили, другого еще преследуют.
Пленник был молодой человек лет двадцати, одетый в темный козакин с капюшоном. Его смуглое лицо имело дикое выражение, его глаза гордо вынесли проницательный взгляд Бонапарта.
Гантом спросил его:
— Что делали вы с ружьями у дороги?
— Мы преследовали дикого кабана.
— Отчего вы не отвечали на допрос? Зачем бежали? Почему вы стреляли во французских солдат?
— Мы горцы и не умеет различать форму; видя себя атакованными, мы стали защищаться.
— Вы английские шпионы, — произнес Бонапарт. — Вы приготовляли сигнал английским крейсерам. Увидя нас, вам пришла другая мысль — вы захотели убить генерала Бонапарта и спрятались, чтобы выстрелить в меня из своей засады. Мне кажется, что я тебя знаю. Как твое имя?
Вдали раздался выстрел и несколько голосов закричало: он умер!
Ужасное отчаяние выразилось на лице пленника; его веки покраснели.
— Ты — Вальтурио, — продолжал Бонапарт, — один из ярых врагов моей семьи. Да, я тебя некогда видел, ты — Джиованни Вальтурио.
— Нет, — отвечал глухим голосом пленник: — Джиованни сейчас убили твои сыщики — я его брат Джузеппе, последний из Вальтурио.
— Ты меня сильно ненавидишь не правда ли? — продолжал Бонапарт.
— Имей я три души, я бы с радостью продал их дьяволу, чтобы только иметь возможность выстрелить в тебя один раз, — сказал корсиканец.
Бонапарт некоторое время молча глядел в него.
— Ты хороший стрелок?
— В ста саженях я убиваю орла.
— Проведите этого человека к тому мастиковому дереву напротив нас, — сказал Бонапарт матросу, державшему пленника, — и идя считайте шаги.
Матрос пошел вместе с пленником к указанному месту. Он насчитал пятьдесят шагов.
— Отдайте ему его ружье, — приказал Бонапарт.
Матрос с удивлением посмотрел на генерала, но повиновался.
— Целься хорошенько! — сказал Бонапарт бандиту.
Не теряя ни минуты, Джузеппе прицелился.
Эта вся сцена произошла так быстро, была так необыкновенна, что оба спутника Бонапарта не успели опомниться и были точно парализованы вплоть до выстрела.
Прислонившись спиной к дубу, с руками, заложенными за спину, Бонапарт не шевельнулся.
Несколько кусков древесной коры упало на его одежду; он обернулся: пуля засела в стволе, на расстоянии нескольких дюймов от левого плеча.
Джузеппе, рыдая от ярости, бросил свое ружье на землю.
— Отпустите этого человека! — сказал Бонапарт.
— Ты будешь царствовать, но я не буду никогда твоим подданным! — закричал ему корсиканец удаляясь.
В ту же ночь французская эскадра оставила Аяччио, и 9-го октября она высадилась во Франции. Месяц спустя Бонапарт был первым консулом.
Джузеппе Вальтурио сдержал слово: он удалился из отечества и отправился в Тунис, где сделался мусульманином. Его внук, от которого идет рассказ об этом страшном эпизоде, жил в Табарке в начале овладения ею.
Источник текста: журнал «Вестник моды», 1915, № 41. С. 370.