Вельтман А. Ф. Древности и сокровища российские
М.: Институт русской цивилизации, 2015.
Суворов править
Все изменчиво: понятие и образы одного века противны понятиям и формам другого; только великие дела и события принадлежат всему беспредельному кругу времени. Все прочее — орудие его, призрак, явившийся в том или в другом виде. Но хорошо быть великим орудием времени; хорошо быть записанным в книге судеб человечества светлыми чертами. Только два человека в подлунной зло осмеяли жажду к славе; просто чудак Диоген и чудо-богатырь Суворов. Суворов — бесконечная повесть русского солдата.
Предки Суворова были шведы; но из какой шведской фамилии образовалась русская фамилия Суворов, это нам неизвестно из всех поверхностных описаний его жизни и деяний1. Суворов родился в 1730 году от крестника Петра Великого, Василия Ивановича Суворова, бывшего впоследствии сенатором. Отец готовил его к гражданской службе, а судьба — к военной; вместо Устава Судебного подложила она ему под подушку «Жизнеописание великих греческих и римских полководцев» Корнелия Непота; точно так же как Александру Великому — Гомера, Наполеону — Юлия Цезаря.
В первую кампанию, во время Семилетней войны, из тысячи офицеров только про одного можно было сказать оракулу: это будущий непобедимый полководец. В 1762 году императрица Екатерина II произвела его в полковники и назначила командиром Астраханского полка. Едва началась война с польскими конфедератами, Суворову поручено было быстро двинуться к Варшаве; и это был первый опыт его быстроты: около 600 верст прошел он с корпусом своим в 12 дней, неожиданно явился под Варшавою, разбил великого маршалка графа Огинского. В 1772 году дела в Польше были решены; но судьба как будто нарочно для славы Суворова раздувала повсюду пламень войны.
В 1775 году открыто ему новое поприще в Молдавии. Генерал-фельдмаршал граф Румянцев поручает ему отдельный корпус, Суворов переправляется за Дунай, разбивает турок при крепости Туртукай, берет ее штурмом; взрыву огромного порохового магазина отзываются окрестности Дуная в рифму, и Суворов-поэт пишет к Румянцеву:
Слава Богу, слава вам,
Туртукай взят и я там.
Но кроме турок он встретил на Дунае другого врага — лихорадку; обессиленный ею, он не перестает побеждать оттоманов при Туртукае, при Гирсове, при Коз-лудже. Война с турками кончена, но Суворов нужен для истребления Пугачева; он нужен на Кубани, в Крыму, при Кинбурне, при Очакове — он везде нужен; но еще нужнее он принцу Кобургскому при Фокшанах; он не медлит на помощь к нему, в 36 часов проходит 84 версты, и — наш Топал-паша2 — разбивает двухбунчужного пашу Осман-Бея. Между тем Рымник вздувал уже свои воды, готовился топить разбитую и преследуемую толпу визиря, сераскира войск блистательной Порты и надежду Селима… Но победы Суворова слишком памятны для каждого, чтобы пересказывать, где Суворов был победителем. Измаил, Прага… кровавые дни; но это штурмы, это неизбежное остервенение солдата, которого нет сил удержать, покуда каждое острие не напьется вдоволь крови и на развалинах не утихнет злоба с последним дыханием жертв.
Полководцу остается плакать, что так дорого продают ему победу.
Однако ж смотрите на последствия этих двух громовых событий — одно прекратило войну с Турцией, другое прекратило войну в Польше. На чьей же стороне человеколюбие? На стороне ли Суворова или на стороне Фабиев-Медлителей?
70 лет было уже Суворову. Новгородской губернии, Боровицкого уезда в сельце Канчанском он точно так же деятельно и не заботясь о славе исполнял должность пономаря на колокольне и перед налоем, как исполнял долг полководца в поле; но судьба готовила ему новый ряд почестей: ему предстояло еще начальствовать соединенными войсками Австрии и России, впомоществующей Европе против французов. Вена встречает его как защитника своего; Италия становится новым поприщем побед Суворова; он уже начинает смирять гордыню Директории парижской; в Европе нет генерала для защиты Франции; Директория вызывает его из Египта.
Быстро мчится корабль от берегов Африки по океану, везет нового гения побед. Вот вышел он на берег… Но по закону природы утро не сходится с вечером: едва показалась заря новой эпохи европейской, Суворов был уже в Петербурге, готовился к смерти. Граф Растопчин привозит ему рескрипт Людовика XVIII и орден Лазаря; беседует с ним в последний раз, а он говорит ему на ухо: «Юлий Кесарь, Аннибал… Бонапарте… домашний лечебник…. пригожая повариха… и… химия…» Химия — наука о разложении тел на части.
Суворов предсказывал судьбу Наполеона, говорил о пригожей поварихе — смерти, которая готовилась разложить его на части; а слов его никто не понимал.
ПРИМЕЧАНИЯ править
Публикуется по: Картины Света. Энциклопедический живописный альманах на 1836 год с политипажными рисунками. М.: В типографии С. Селивановского, 1836. Примечание автора.
1 Только «История российско-австрийской кампании 1799 года», изданная Г. Е. Фуксом, есть достойный памятник конечных дел Суворова.
2 Так прозвали его турки, что значит хромой паша, ибо он хромал от раны.