Еt getico scripsi sermone libellum.
За пѣсенъ даръ въ изгнаньи изнывая,
Каменъ латинскихъ баловень, Назонъ[1],
Но могъ и тамъ покинуть ліры звонъ:
Ему невмочь была тоска нѣмая.
Усвоивъ рѣчь себѣ чужого края,
Онъ изливалъ души скорбящей стонъ
На языкѣ не томъ, что зналъ съ пеленъ,
А что звучалъ на берегахъ Дуная.
И я бы лиру бросить не сумѣлъ;
Но не почетъ я пѣснею родною,
А ненависть себѣ стяжалъ въ удѣлъ.
И вотъ свой гнѣвъ, котораго не скрою —
Простите мнѣ — какъ онъ, излить хотѣлъ
Я не родимой рѣчью, а чужою.
- ↑ Овидій; въ ссылкѣ онъ выучился готскому языку и написалъ на немъ нѣсколько стихотвореній, до насъ, къ сожалѣнию, не дошедшихъ. Ср. къ Разн. стих. 6.
Еt getico scripsi sermone libellum.
За песен дар в изгнаньи изнывая,
Камен латинских баловень, Назон[1],
Но мог и там покинуть лиры звон:
Ему невмочь была тоска немая.
Усвоив речь себе чужого края,
Он изливал души скорбящей стон
На языке не том, что знал с пелен,
А что звучал на берегах Дуная.
И я бы лиру бросить не сумел;
Но не почёт я песнею родною,
А ненависть себе стяжал в удел.
И вот свой гнев, которого не скрою —
Простите мне — как он, излить хотел
Я не родимой речью, а чужою.
- ↑ Овидий; в ссылке он выучился готскому языку и написал на нём несколько стихотворений, до нас, к сожалению, не дошедших. Ср. к Разн. стих. 6.
