соты его родного края, прелестнѣйшаго уголка всей словѣнской земли, воспѣты имъ въ поэмѣ «Крещеніе при Савіцѣ» (ст. 33—40). Семья Преширновъ состояла изъ отца (Симона, прозвищемъ Рыбака), матери, пяти дочерей и трехъ сыновей; изъ нихъ двѣ дочери были старше Франца, а два сына моложе его. Такъ какъ мать знала по-нѣмецки, Францъ познакомился съ этимъ языкомъ, вѣроятно, еще дома. Благодаря денежной помощи своего дѣда (брата матери отца), Іосифа Преширна, священника въ Нижней Крайнѣ, онъ поступилъ семи лѣтъ въ народную школу въ мѣстечкѣ Рыбницѣ, верстахъ въ 35 на ю.-в. отъ Любляны. Такимъ образомъ Преширнъ и по происхожденію и по первоначальному образованію — чистый горенецъ, и притомъ стоявшій близко къ народу. То и другое отразилось на его творчествѣ: въ языкѣ — значительной примѣсью горскихъ словъ, грамматическихъ формъ и особенностями горскаго выговора, которыми объясняются у него нѣкоторыя ударенія и риѳмы, но также глубокимъ знаніемъ народной рѣчи во всѣхъ ея оттѣнкахъ — отъ трогательной нѣжности (въ лирикѣ) до грубоватаго юмора съ весьма крупной солью (въ сатирѣ), а въ содержаніи — любовью къ народнымъ формамъ поэзіи и реализмомъ изображенія, не тѣмъ вымученнымъ, искусственнымъ и потому преувеличеннымъ и умышленно
соты его родного края, прелестнейшего уголка всей словенской земли, воспеты им в поэме «Крещение при Савице» (ст. 33—40). Семья Преширнов состояла из отца (Симона, прозвищем Рыбака), матери, пяти дочерей и трёх сыновей; из них две дочери были старше Франца, а два сына моложе его. Так как мать знала по-немецки, Франц познакомился с этим языком, вероятно, ещё дома. Благодаря денежной помощи своего деда (брата матери отца), Иосифа Преширна, священника в Нижней Крайне, он поступил семи лет в народную школу в местечке Рыбнице, верстах в 35 на ю.-в. от Любляны. Таким образом Преширн и по происхождению и по первоначальному образованию — чистый горенец, и притом стоявший близко к народу. То и другое отразилось на его творчестве: в языке — значительной примесью горских слов, грамматических форм и особенностями горского выговора, которыми объясняются у него некоторые ударения и рифмы, но также глубоким знанием народной речи во всех её оттенках — от трогательной нежности (в лирике) до грубоватого юмора с весьма крупной солью (в сатире), а в содержании — любовью к народным формам поэзии и реализмом изображения, не тем вымученным, искусственным и потому преувеличенным и умышленно
