| 1205 | БУХ | ЭНЦИКЛОПЕДІЯ. | БУХ | 1206 |
вину студента считалъ своею, страдая за нее, какъ за проявленіе собственной мертвенности, вслѣдствіе удаленія отъ Единороднаго. Дисциплинарная система инспекціи была совершенно несвойственна его понятіямъ; онъ смотрѣлъ на нее, какъ на подзаконное пѣстунство, основанное только на внѣшнемъ законѣ, на страхѣ, работающемъ точію предъ очима, чуждомъ любви и свободы чадъ Божіихъ. И студенты не могли не любить своего инспектора, не могли не беречь его отъ огорченій. — Митрополитъ Филаретъ отзывался объ арх. Ѳеодорѣ, какъ о человѣкѣ «съ образомъ мыслей, не подлежавшимъ сомнѣнію» и съ таковою же «нравственностью». Однако и образъ мыслей, и образъ дѣйствій незлобиваго учителя открывалъ много поводовъ къ злоупотребленіямъ его сочиненіями. Нѣкоторые изъ крайнихъ охранителей (въ томъ числѣ В. И. Аскоченскій), пользуясь смиреніемъ о. Ѳеодора, открыли на него недостойный походъ, изощряя надъ нимъ неумѣстное остроуміе, обвиняя едва ли не въ ереси. Плодомъ этого было недоумѣніе тѣхъ, кто зналъ творенія арх. Ѳеодора, смущеніе тѣхъ, кто объ немъ слышалъ, и недовольство начальства на невольнаго виновника литературной смуты. Къ своимъ литературнымъ недоброжелателямъ арх. Ѳеодоръ былъ снисходителенъ, хотя и строго осудилъ нѣкоторыя изъ замѣченныхъ имъ литературныхъ направленій; на неодобреніе же начальства, принятое съ особенной впечатлительностью, онъ отвѣтилъ просьбою открыть ему другую среду для дѣйствій, но при этомъ не выразилъ и тѣни протеста противъ начальства, не оказавшаго ему защиты. Проведеніе духовныхъ, благодатныхъ началъ во всѣ стороны и углы мірской человѣческой жизни всегда было самой задушевной задачей арх. Ѳеодора, дѣломъ всей его жизни. Находя себя не въ состояніи по совѣсти согласиться съ воззрѣніями духовнаго начальства на способы служенія его міру, онъ рѣшился довести свое схожденіе въ жизнь міра съ проповѣдью тѣхъ же христіанскихъ началъ до послѣдней степени, испытать позоръ разстриженія и продолжать дѣло своего служенія въ мірскомъ званіи. Насколько при этомъ страдало сердце архимандрита Ѳеодора, по самой природѣ своей избраннаго служителя Божія, страдало при отказѣ отъ благодати священства, это его тайна. Но ему «такъ хотѣлось (письмо къ Погодину), чтобы знамя Христово прямо и твердо поднято было, какъ единственно вѣрное руководство и прочное основаніе на все среди всяческихъ нестроеній и потрясеній нынѣшнихъ, когда другіе требовали какой-то постепенности». Въ свое время разсуждая о латинствѣ, онъ усматривалъ сущность его заблужденій не въ томъ, что въ римской церкви одинъ епископъ поставленъ во главѣ другихъ, а въ уклоненіи этой церкви отъ непосредственнаго возглавленія въ самомъ Христѣ, что изобрѣтенный земной глава церкви препятствуетъ вѣрѣ направляться во всемъ прямо къ Самому Христу, отчего эта церковь и болитъ мертвенною подзаконностью, бездушною формальностью. Въ такомъ же родѣ онъ разсуждалъ и о другихъ вѣроисповѣданіяхъ, и особенно ярко и часто любилъ раскрывать духъ іудейства, подзаконной праведности, желающей оправдаться формальнымъ исполненіемъ закона и замѣняющей правду Божію своею фарисейскою правдою, духъ‚ проникающій сплошь и рядомъ и въ христіанство, и еще духъ язычества, проявляющійся у христіанъ въ изгнаніи Христа изъ разныхъ областей духовной, всего чаще умственной, научной жизни и поставляющій на мѣсто служенія Христу служеніе идоламъ страстей, или разума, или моды. Раскрывая подобныя уклоненія людскаго шатанія отъ Единороднаго, онъ былъ чуждъ въ своихъ обличеніяхъ всякаго сухого и черстваго фанатизма; онъ только болѣлъ о нихъ душою, какъ объ омертвеніи удовъ общаго тѣла и старался въ самомъ ихъ омертвеніи отыскать хоть какое-нибудь утѣшительное, здоровое мѣсто. И ему такъ легко это удавалось. Во Христѣ возглавлено все человѣческое, такъ какъ Онъ принялъ въ Свое Я не разумъ только, а всѣ душевныя способности
