| 643 | БЛА | БОГОСЛОВСКАЯ | БЛА | 644 |
II. Догматъ о благодати у древнихъ отцовъ церкви не былъ предметомъ тщательнаго изслѣдованія; въ частнѣйшее раскрытіе ученія о дѣйствіяхъ благодати и ея отношенія къ свободѣ они не входили, ограничиваясь тѣмъ общимъ положеніемъ, что въ дѣлѣ спасенія все совершается дѣйствіемъ благодати Божіей, но въ то же время ничего не бываетъ независимо и помимо воли человѣка; при этомъ они болѣе останавливались на раскрытіи понятія о свободѣ, выдвигая его на первый планъ какъ въ противоположность фатализму язычества и натурализму гностицизма (болѣе древніе отцы), такъ и въ виду чисто практическихъ интересовъ (позднѣйшіе). Болѣе подробное раскрытіе ученіе о благодати получило въ церкви западной, поводомъ къ чему послужило появленіе въ нач. V в. пелагіанства. — Признавая, что человѣкъ и послѣ грѣхопаденія сохранилъ полную свободу самоопредѣленія (liberum arbitrium) и потому имѣетъ «возможность не грѣшить», пелагіане отрицали безусловную необходимость благодати для добродѣланія, а видѣли въ ней только вспомогательное средство (adjutorium)‚ даруемое для того, чтобы человѣкъ могъ легче исполнять то, что̀ онъ могъ бы сдѣлать и самъ по себѣ, причемъ, подъ благодатью разумѣли преимущественно содержаніе бож. откровенія, въ особенности христіанскаго, и отпущеніе грѣховъ, подаваемое въ крещеніи. — Въ противоположность такому воззрѣнію, бл. Августинъ, утверждая, что послѣ паденія грѣхъ въ человѣкѣ сталъ господствующимъ началомъ, что свобода къ добру утрачена и на мѣсто ея явилась necessitas peccatum habendi, понималъ благодать какъ силу внутреннюю (interna potestas), которая производитъ въ душѣ грѣшника самое желаніе добра независимо отъ его воли и помимо всякихъ заслугъ (sine nobis), — опредѣлялъ ее поэтому какъ inspiratio bonae voluntatis, и, поскольку воля опредѣляется познаніемъ, поскольку‚ — другими словами, — мотивъ къ добродѣланію дается вѣрою, усвоялъ благодати и самое произведеніе вѣры, какъ принципа, которымъ обусловливается все то, что благодать производитъ въ человѣкѣ (отсюда августиновское: Omne quod non ex fide peccatum). Понятнымъ слѣдствіемъ такого воззрѣнія являлось у Августина то положеніе, что благодать дѣйствуетъ непреодолимо (indeclinabiliter et insuperabiliter), препобѣждаетъ даже и противоборствующую волю; а на естественный въ этомъ случаѣ вопросъ, почему же вѣруютъ и спасаются не всѣ, — прямымъ и послѣдовательнымъ отвѣтомъ явилось ученіе о безусловномъ предопредѣленіи. — Протестъ противъ крайностей такого ученія заявленъ былъ со стороны такъ называемаго полупелагіанства. Представители послѣдняго (какъ преп. Кассіанъ, Фаустъ, еп. Рейійскій) стояли вообще на точкѣ зрѣнія древнихъ отцовъ, т. е.‚ допуская въ человѣкѣ свободу — хотя и ослабленную — творить добро (pia desideria, pia studia, provida cura salutis), принимать или отвергать благодать, признавали необходимость бож. благодати, какъ внутренней силы, и все дѣло спасенія представляли результатомъ взаимодѣйствія обѣихъ силъ (utraque concordant), хотя нѣкоторые изъ нихъ утверждали, что начало вѣры зависитъ только отъ самого человѣка, и благодать, слѣдовательно, дается въ силу нѣкоторой заслуги (secundum aliqua merita humana). — Дальнѣйшее развитіе ученія о благодати на Западѣ представляетъ повтореніе съ нѣкоторыми видоизмѣненіями или августиновскаго воззрѣнія, или пелагіанскаго. Въ періодъ схоластики типъ августиновскаго ученія выразился у Ѳомы Аквинскаго, типъ пелагіанскаго — у Дунсъ-Скота. По Ѳомѣ Акв. человѣкъ даже и въ первоначальномъ своемъ состояніи, а тѣмъ болѣе уже въ состояніи грѣховности, не можетъ творить добра, достойнаго вѣчной жизни. Принципомъ добродѣланія, заслуживающаго человѣку блаженство (principium operis meritorii), является даръ обитающей — освящающей благодати (gratia habitualis). Хотя полученіе этого сверхъестественнаго дара посредствуется волей человѣка,
