На это святый муж ответил:
— Тот, кто поклоняется иконе, воздает поклонение не самому веществу; ибо поклонение, воздаваемое образу, переходит на Первообразного, как говорит святый Василий Великий.
Мучитель сказал святому:
— Разве можно изображать вещественными красками то, из чего многое темно и непостижимо для ума? И справедливо ли под чувственным образом поклоняться тем, естество которых никому неизвестно?
Преподобный ответил:
— Кто из имеющих разум скажет, что вещественными красками можно изображать невещественное Божие естество? Существа Божия даже ум описать не может; тем более нельзя изобразить Его красками. Но когда мы изображаем на иконе Христа, то изображаем не Божеское Его естество, но человеческий вид Его, подобный нашему, Который Апостолы видели и осязали, как святый Иоанн Богослов сказал: є҆́же ви́дѣхомъ ѻ҆чи́ма на́шима, є҆́же ᲂу҆зрѣ́хомъ, и҆ рꙋ́ки на́шѧ ѡ҆сѧза́ша[1]. И если ты мне укажешь на слова Моисея: не сотворѝ себѣ̀ кꙋмі́ра, и҆ всѧ́кагѡ подо́бїѧ, є҆ли̑ка на нб҃сѝ горѣ̀, и҆ є҆ли́ка на земли҆ ни́зꙋ[2], — то я скажу тебе, что сам Моисей сделал изображения двух златых Херувимов, о чем Божественный Апостол повествует так: херꙋві́ми сла́вы, ѡ҆сѣнѧ́ющїѧ ѻ҆лта́рь[3]. Но и самый олтарь, и скиния, и Святая Святых изображали собою подобие небесное, как говорит тот же Апостол: ѡ҆́бразꙋ и҆ стѣ́ни слꙋ́жатъ небе́сныхъ[4]. Что же мы творим беззаконного, когда, видимый людьми, человеческий Образ Христа пишем на иконе и поклоняемся Ему? Или когда мы поклоняемся Кресту, сделанному из какого-либо вещества, то разве мы веществу поклоняемся? Точно так же, когда мы почитаем священные сосуды, то на нашей совести не может лежать никакого греха, так как мы знаем, что сосуды освящаются призыванием Христова Имени. Зачем же вы восстаете против всего этого? После этого вы пожелаете отринуть и святые Тело и Кровь Христовы, таинственно предлагаемые под видом хлеба и вина, кои изображают то Тело Христово,
