Эта страница была вычитана
735
Страсти Христовы
Некоторые из стоявших там, слыша это, говорили:
— Илию зовет Он[1].
Конец быстро приближался. Страшная жажда начала томить Иисуса.
— Жажду![2] — воскликнул Он, и кто-то подал Ему губку, напитанную уксусом.
Настала последняя минута.
— Совершилось! — сказал Иисус.
Затем, собрав остаток сил, воскликнул:
— Отче, в руки Твои предаю дух Мой[3]!
- ↑ Это была новая насмешка. Пред пришествием Мессии иудеи ожидали пришествия пророка Илии и теперь насмехались, что вот оставленный Богом, распятый, но всё еще считающий Себя Мессиею, зовет Илию, чтобы он помог Ему теперь (Мф., 27, 49).
- ↑ Это — пятое слово со Креста. Весь в ранах и язвах, измученный, окровавленный, осмеянный, поруганный и, по пророческому слову, ни во что вмененный (Исаии, 53, 2—3), Богочеловек дошел до крайней степени изнеможения: крепость Его, как предсказывал Давид, изсше, яко скудель, и язык прильпе гортани (Пс., 21, 16); жгучая боль разливалась по всем членам и появилась томительная жажда как предвестница близкой смерти. Готовясь положить жизнь Свою за падшего человека (Иоан., 10, 15), Он в первый и последний раз, со Креста Своего, просит у этого человека малого возмездия, — глоток питья. Люди поспешили исполнить то, что задолго было предвозвещено Давидом: даша в снедь Мою желчь и в жажду Мою напоиша Мя оцта (Пс. 68, 22) Уксус (слав. оцет), смешанный с желчью одуряющий и притупляющий чувство напиток, который давали пить распятым, чтобы несколько уменьшить мучительность страданий. Римляне называли его усыпительным. Христос хотел испить чашу гнева Божия вполне, не уменьшая силы страданий, и потому, узнав напиток, не стал его пить (Матф., 27, 32). Его жажда была не простая телесная потребность. Богочеловек жаждал нашего спасения, жаждал исполнить волю Отца Небесного и совершить дело Его (Иоан., 4, 34); жаждал до дна испить чашу скорбей и страданий за грешных людей, которой устрашалось Его человечество в саду Гефсиманском; жаждал удовлетворить Божественному правосудию, искупить нас от греха и проклятия, разрушить державу смерти и ада; Он жаждал, чтобы ни одна черта из того, что о Нём предсказано в Св. Писании, не осталось неисполненною (Иоан., 19, 28).
- ↑ Это — шестое и седьмое слово со Креста. Крестное жертвоприношение окончено. Предвечное определение Триипостасного Божества о спасении рода человеческого исполнено. Правда Божия удовлетворена. Гнев и осуждение отменены. Пророчества сбылись, прообразования осуществились, обеты, данные патриархам, выполнены, кровь пролита до последней капли, синагога упразднена, Церковь основана. Спаситель изрек: совершишася! и, возвысив тон, воскликнул: Отче, в руце Твои предаю дух Мой! Это были последние слова на кресте Того, Кто, Себе умалив, послушлив был даже до смерти, смерти же крестныя (Филип., 3, 7—8). «Так умерло тело и произошло его разрешение, а Бог — Слово непреложно был и в теле, и в душе, и в Себе Самом, Сый в лоне Отчем, в показание Своей неизменяемости» (Афанасий Великий). Смерть Господа сопровождалась чудесными знамениями: 1) В храме раздралась надвое завеса, сверху донизу. Эта завеса отделяла часть храма, называемую Святое, от другой, называемой Святое Святых (Исх., 26, 31—33). Святое Святых было образом Неба, и раздрание завесы, скрывавшей его, было символом того, что смертию Христовою открыт всем вход в него, куда первосвященник Иисус вошел как Предтеча (Евр., 6, 19; 9, 6; 10, 19). 2) Землетрясение — знак гнева Божия на тех, кои предали смерти возлюбленного Сына
