и общим возбуждением пансионеров, и как один из главных устроителей театра; он является защитником дела, которому предался страстно. Та характеристика гимназии, которая приведена выше из письма к матери от 26-го февраля, объясняется, между прочим, крайне возбуждённым состоянием его духа, доведшим его до безусловного отрицания пользы от семилетнего пребывания в гимназии.
Несколько слов о Н. В. Кукольнике. Из отношения почётного попечителя от 16-го сентября 1823 года видно, что он, будучи 14-ти лет, принят в число сверхкомплетных воспитанников. В гимназию он явился с таким запасом сведений, который сразу поставил его в число лучших учеников — и это место сохранил он до выхода из заведения. По его словам, в Житомирском уездном училище он выучился писать польские стихи, а его биограф говорит, что «и обучение вообще шло хорошо, и любовь к поэзии и литературе рано развились в нём». Его способности и познания приобрели ему уважение товарищей. «Перед Кукольником все мы благоговели, говорит один из них. Он когда ещё приехал из Петербурга с отцом своим, то уже знал отлично языки: французский, немецкий и итальянский; он был, можно сказать, учёный студент и стоял выше всех нас целою головою». Поведение Кукольника, как это видно из отметок и отзывов надзирателей, было также, как и поведение Гоголя, далеко не всегда одобрительно, с чем согласен и отзыв того же товарища: «оно — правду сказать — и Кукольник был порядочный гуляка. Особенно любил он игру на билиарде. Бывало, целые ночи просиживал он для этого в трактирах и только к шести часам утра возвращался в корпус; при этом отлично умел надувать надзирателей».
Трудную задачу для Орлая составляло образование состава преподавателей. И университеты в то время, как известно, крайне нуждались в достойных преподавателях: что же могло привлечь последних в Нежин, где они должны были встретить неодолимые затруднения даже в средствах для собственных занятий? Требовались большие усилия; но и они не всегда достигали цели, тем более, что в наибольшей части случаев не было никакой возможности личного удостоверения в дарованиях и познаниях и приходилось полагаться на рекомендации.
Как серьёзно смотрел Орлай на выбор преподавателей, видно из следующего мнения его, записанного в журнале конференции 30-го июня 1822 года, по поводу предложения почётного попечителя на должность младшего профессора российской словесности Рашкова: «желательно», пишет Орлай, «чтобы все, имеющие вступить на поприще наставников гимназии высших наук, имели: 1) достоверные, за подписанием местных учебных начальств, под которыми они учились, свидетельства о пройденных ими с похвалою не только предуготовительных гимназических наук, но и академических, чего у Рашкова не видно; 2) чтобы они возведены были на университетское достоинство или кандидата, или магистра, или доктора, которые степени ещё со времён
