геромъ сговорились завтра на экзаменѣ сбивать учениковъ въ отвѣтахъ.» Зміевъ сказалъ то̀, самъ будучи въ нѣкоторомъ страхѣ отъ предстоявшаго ему экзамена». Эти и подобныя имъ усилія наставниковъ привлечь къ дѣлу учениковъ, безъ сомнѣнія, производили на послѣднихъ крайне вредное, развращавшее вліяніе, и должно полагать, что заявление Зміева было искусственно подготовлено. Покрайней-мѣрѣ призванный въ конференцію Зміевъ отвѣчалъ, что не помнитъ о такомъ заявленіи, потомъ — кажется, что не говорилъ и наконецъ — точно не говорилъ. Показаніе это Билевичь и его сторонники, разумѣется, объясняли сильными внушеніями противной стороны, что, по ихъ мнѣнію, подтверждалось и тѣмъ, что Ландражинъ, «занявшій въ конференціи не обыкновенное своё мѣсто, а ближайшее къ дверямъ, усильно настаивалъ на немедленное призваніе Зміева, съ примѣтною заботливостію отправилъ за нимъ свои дрожки и своего человѣка, по отправленіи безпрестанно поглядывалъ въ двери, ожидая прибытія Зміева, и какъ скоро сей прибылъ и показался въ оныя, то, поспѣшно вставши съ мѣста, бросился къ нему навстрѣчу, обратилъ его въ переднюю передъ конференціею комнату и скоро опять назадъ возвратился». Ландражинъ же, съ своей стороны, утверждалъ, что дѣйствительно спрашивалъ Зміева о заявленіи, будучи увѣренъ, что онъ, по привязанности къ нему, скажетъ сущую правду, и получилъ въ отвѣтъ, что «это совершенно неправда», причёмъ Зміевъ выразилъ готовность «хоть предъ кѣмъ сказать и присягнуть, что этого никогда не говорилъ».
Впрочемъ не подлежитъ сомнѣнію, что и до допроса въ общихъ чертахъ ученики знали о ходѣ дѣла, тѣмъ болѣе, что нѣкоторые изъ нихъ были профессорскими пансіонерами. Что они знали, чѣмъ занимались ихъ наставники, просиживая за полночь въ конференціи, доказываетъ ихъ крайне возбуждённое состояніе, порождавшее новыя жалобы, новыя донесенія въ конференцію о ихъ продерзостяхъ. Возбужденное состояніе учениковъ усиливалось, какъ видно, внушеніями самихъ профессоровъ, сторонниковъ Билевича, старавшихся всячески раздуть исторію. Такъ Бѣлоусовъ 13-го ноября, по поводу неоднократныхъ тайныхъ отлучекъ въ городъ одного пансіонера, доноситъ директору, что этого пансіонера вольноприходящіе ученики увѣщевали на отлучку въ городъ тѣмъ, что «по причинѣ конференцій, долго въ ночь продолжающихся, инспекторъ не замѣтитъ, что самому инспектору угрожаетъ бѣда, потому-что профессоръ Іеропесъ съ другимъ профессоромъ ищутъ только случая вредить инспектору, что Іеропесъ обѣщалъ не объявлять никому имени пансіонера, отлучающагося въ городъ». Инспекторъ обращаетъ вниманіе директора на вредъ, происходящій для учениковъ «отъ дружескихъ какихъ-то особеннаго рода разговоровъ и обращенія наставниковъ съ учениками».
Съ 29-го октября начался въ конференціи допросъ всѣхъ учениковъ восьмого и девятаго классовъ, слушавшихъ въ 1826/7 году естественное право у Бѣлоусова. Не касаясь подробностей ихъ показаній о томъ, кто у кого списывалъ тетради, какъ онѣ переходили изъ рукъ
