происходящее, никогда не можетъ назваться вынужденнымъ; да и положительные законы не считаютъ дѣйствительными тѣхъ договоровъ, въ коихъ обѣщаніе вынуждено какимъ бы то ни было образомъ; посему-то, при сдѣлкахъ разнаго рода, употребляютъ слова: добровольное согласіе, добровольное условіе и прочее.»
«Таковыя и подобныя имъ наставленія», заключаетъ отецъ Павелъ, «въ классической наукѣ положительнымъ образомъ юношеству преподаваемаго естественнаго права нахожу я цѣли воспитанія юношей несоотвѣтственными и съ самымъ благочестіемъ несообразными, тѣмъ паче, что въ оной, вручённой мнѣ для пересмотрѣнія, тетрадкѣ между правилами нигдѣ ничего не было преподано о должностяхъ къ Богу, къ родителямъ, наставникамъ, къ начальству и вообще къ ближнему, даже и къ самимъ себѣ». — «Дѣлавшему разборъ показалось мало того», говоритъ Бѣлоусовъ, «что онъ съ величайшими натяжками и превратнымъ толкованіемъ нашолъ въ запискахъ несообразнымъ, по его мнѣнію, съ цѣлію воспитанія юношества, онъ порицаетъ меня и за-то, чего въ запискахъ нѣтъ и чего въ нихъ быть не могло, такъ-какъ; ученіе о должностяхъ къ Богу принадлежитъ къ естественному Богословію, а не къ праву естественному; да и самъ де-Мартини говоритъ о нихъ только потому, что «онъ здѣсь руководствовался примѣромъ древнихъ, коему послѣдовали и нѣкоторые изъ новѣйшихъ»; о должностяхъ же къ родителямъ не упоминается и въ запискахъ Билевича, безусловно одобренныхъ отцомъ Павломъ; о должностяхъ къ начальству учитъ всё государственное право, на которое отецъ Павелъ не обратилъ никакого вниманія; также несправедливо, будто не показаны обязанности къ ближнему, ибо естественное право и состоитъ въ томъ, чтобы показать сіи обязанности, но только внѣшнія, юридическія, такъ-какъ внутренне-нравственныя не принадлежатъ къ естественному праву. Чистое же естественное право, изучающее внѣшнія права человѣка, принадлежащія ему по одному его существованію въ чувственномъ мірѣ, изложено имъ по руководству, которое переведено на русскій языкъ и посвящено тому, «коего заслуги по учебной части въ Россіи для насъ драгоцѣнны, коего свѣдѣнія употреблены были при воспитаніи всеавгустѣйшаго монарха нашего». Переводчикъ, въ предисловіи, выразился объ этомъ руководствѣ, что «читатель найдётъ въ нёмъ аріаднину нить, которая предохранитъ его отъ соблазна постороннихъ и ложныхъ умствованій». Въ заключеніе, Бѣлоусовъ высказываетъ убѣжденіе, что «никто изъ членовъ конференціи внутренно не вѣритъ, чтобы отецъ протоіерей самъ сей разборъ дѣлалъ, а напротивъ всѣ увѣрены, что оный ему составленъ тѣмъ же самымъ чиновникомъ, который и Билевичу таковый рапортъ писалъ.»
Отвергнувъ обвиненіе въ отбираніи 21-го іюня записокъ у учениковъ, Бѣлоусовъ, въ особомъ рапортѣ, высказалъ мнѣніе о четырёхъ тетрадяхъ записокъ, перехваченныхъ у двоихъ учениковъ и представленныхъ Билевичемъ въ конференцію. Одинъ изъ этихъ учениковъ на его вопросъ: точно ли онъ въ своей тетради писалъ только то̀, что было изъясняемо на лекціяхъ, съ плачемъ признался, что онъ не знаетъ, а что онъ списалъ ихъ такъ, какъ ему составлено и надиктовано другими. «Для меня достаточно было одного сего признанія», пишетъ Бѣлоусовъ. «Разсмат-
