являетъ обществу, что хотя, по, усиленнымъ просьбамъ, и согласился на должность директора училища, но теперь, видя невозможность «продолжать службу въ надлежащемъ видѣ, не уклоняясь отъ истины», отказывается отъ нея. Указавъ на беззаконность требованія магистрата, онъ доказывалъ, что «поступленіе въ гимназію не только не должно вмѣнять въ преступленіе Іеропесу, но ещё онъ заслуживаетъ особенной благодарности за-то, что принялъ трудъ распространять въ новомъ своёмъ отечествѣ языкъ нашихъ отцовъ. Дѣти нашихъ собратій, писалъ Приховъ, погибшихъ въ нынѣшнюю патріотическую войну, принятыя въ гимназію по волѣ Государя Императора на содержаніе графа Кушелева-Безбородко, должны бы остаться безъ всякаго изученія отечественнаго языка» и такъ далѣе. Въ заключеніе, замѣчаетъ, что въ условіи, заключённомъ обществомъ съ Іеропесомъ, вовсе нѣтъ запрещенія обучать въ другихъ учебныхъ заведеніяхъ. Аргументы Прихова нимало не подѣйствовали на выходившихъ изъ себя нѣжинскихъ грековъ. Магистратъ потребовалъ его къ отвѣту и получилъ отвѣтъ, что уже сдѣлано о всёмъ донесеніе куда слѣдуетъ и что до полученія окончательнаго рѣшенія не предстоитъ надобности ни въ явкѣ въ магистратъ, ни въ дальнѣйшей перепискѣ. Наконецъ въ апрѣлѣ получено рѣшеніе отъ Харьковскаго попечителя, по которому дѣйствія магистрата признаны незаконными и Іеропесъ оставленъ при греческомъ училищѣ въ прежней должности. Впрочемъ враждебныя отношенія и преслѣдованія грековъ не прекращались и послѣ того: сохранился рапортъ Іеропеса отъ 23-го февраля 1826 года о томъ, что, когда онъ ночью 20-го февраля подходилъ къ своей квартирѣ, на него напалъ сторожъ греческаго училища, «билъ его до крови, разбилъ голову» и такъ далѣе.
Что касается до принадлежности Іеропеса къ партіи, враждебной Бѣлоусову и его сторонникамъ, то она объясняется, кажется, не столько личными симпатіями, сколько родствомъ съ Билевичемъ: онъ быль женатъ на дочери послѣдняго. Въ біографіи его, помѣщённой въ Лицейскомъ сборникѣ, замѣчено, что «когда всѣ профессоры раздѣлились на двѣ партіи, старую и новую, одинъ Іеропесъ смиренно былъ въ дружескихъ отношеніяхъ со всѣми».
Въ конспектахъ, начинающихся съ 1825/6 года, курсъ Іеропеса является довольно обширнымъ. Онъ раздѣлялся на шесть отдѣленій: начальное чтеніе — чтеніе и письмо — грамматическое, синтаксическое, реторическое; піитическое и аналитическое — разборъ плановъ и особенныхъ красотъ прозаическихъ и стихотворныхъ произведений, преимущественно Гомера, Софокла, Пиндара. Въ дѣйствительности же, должно полагать, содержаніе курса было ограниченно, такъ-какъ предметъ былъ не обязателенъ и отношеніе къ нему учениковъ, число которыхъ было притомъ весьма небольшое и часто мѣнялось, поверхностно; для преподаванія греческаго языка назначены были даже послѣобѣденные часы, какъ для искусствъ, на что часто жаловался Іеропесъ. Изъ ежемѣсячныхъ отмѣтокъ можно заключать, что и успѣхи учениковъ были далеко неудовлетворительны.
По уставу гимназіи назначены были, какъ особый предметъ, воен-
