Стихотворения 1907-1909 годов, не вошедшие в сборник (Герцык)

Стихотворения 1907-1909 годов, не вошедшие в сборник
автор Аделаида Казимировна Герцык

Опубл.: 1909. Источник: az.lib.ru

Аделаида Казимировна Герцык

Стихотворения 1907—1909 годов, не вошедшие в сборник

«Тихая гостья отшельная…»

«Тихая гостья отшельная…»

Над городом-мороком.

Вяч. Иванов

Тихая гостья отшельная

В час полуночный

Над городом-мороком

В башню стучится

И медлит робко

У входа.

Отвычное сердце

Жарко дышит,

Горним видением

Объятое…

Из немых глубин

Вознеслась душа

На простор вершин,

Где горят снега,

На отроги скал,

Где орлуют орлы,

Где гибель ликует

Средь вихрей света,

Носясь, хмелея

На буйной воле.

И дрожит над бездной,

За край цепляясь,

Душа темнодолая…

А в солнечном горне

Уж плавятся крылья —

Дар бескрылой…

И плачет Радость,

Прижавшись к камню,

Воздевши очи

Горе.

Поздняя гостья

Из дебрей пришлая,

На вещем пороге

Зыблется пламенем,

Не знает, можно ль?

Слушает душу

И зрит, слепоокая,

Дивуясь, —

Чудо.

Не позднее 1907

ТЕБЕ

Нищ и светел…

В. И.

В рубище ходишь светла,

Тайну свою хороня, —

Взором по жизни скользишь,

В сердце — лазурная тишь…

Любо, средь бедных живя,

Втайне низать жемчуга;

Спрятав княгинин наряд,

Выйти вечерней порой

В грустный безлиственный сад,

Долго бродить там одной

Хмурой, бездомной тропой,

Ночь прогрустить напролет —

Медлить, пока рассветет,

Зная, что Князь тебя ждет.

<1908>

«Русское сердце пречистое…»

Маргарите С.

Русское сердце пречистое,

Властная кротость очей…

Не звоны ль плывут серебристые

Сквозь сонную мглистость полей?

Рукою покорной и зрящею

Низводишь ты мир на чело —

Ни сердце, ни солнце палящее

Тебя разбудить не могло.

Душа колосится невнятная,

Ей снится серпа острие —

То доля поет неотвратная,

То волит безволье твое.

1907

Судак

ЛИСТЬЯ

Слетайте, листья — огни осенние!

…………………….

Вздымайте к небу свои моления,

Венчайте гибель своей игрой!

Уж обменялись мы взглядом с вечностью,

Скреплен безмолвный наш договор. —

Играйте, листья, над бесконечностью,

Сметайте пышный земной костер!

Затихла воля, душа в безбрежности,

Не нужно ярких обличий ей,

Вы только знаки былой мятежности,

Вы — вздохи пленных земных теней.

Лучатся думы, еще невнятные,

К иному манят меня пути…

Пылайте, листья, красой закатною,

Взметайте думы и скорбь земли.

<Сентябрь — октябрь> 1907

«Вешними, росными, словами-зорями…»

Вешними, росными, словами-зорями

Поведай миру, как утром ранним

Стезей серебряной — ты в даль туманную

Ушла, неслышная.

Куренье утра и гор созвучье,

И горечь воли, и песнь разлуки

Поведай людям.

Зыбкими, легкими, словами-вздохами

Поверь внимающим,

Как кротость лилий и пламя маков

Срывала тихо, рукою зрячей,

Свивая скорбно венок-молитву, венок-могилу,

Вплетая тесно с стеблями лилий

Свою свободу, свое незнание.

Ты не знала кому — гость незнаемый,

Не ждала никого — гость нежданный

Пришел ввечеру, когда в венке полевом

Села ты за холмом,

Рукой заслонясь от пламени неба.

Тянулась вдаль задумчивым оком.

И кто-то тихо тебя коснулся,

Плеча коснулся.

И, обернувшись, ты увидала…

Не давно ль он стоял здесь невидимый?

Не звучала ли речь неслышная?

Милостно в очи вечерние тебе глянул,

Скорбь умиленную в сердце пролил —

«Путь к тебе знаю я ныне,

Я приду опять…»

Так ли было о вечере алом, когда ничего не случилось

И беззаботной толпой люди из храма текли?

«Личины спали предо мной…»

Личины спали предо мной,

В себе замкнулся пламень сжатый;

И только стонет речь Глашатай,

Носясь меж небом и землей.

И вижу я в лучах заката

Твой крестный путь, твой путь страстной.

Ты гневно раздвигаешь грани,

Доверясь пламенной тоске,

И тает скорбный сон незнанья,

Сгорая в чернозыбкой тьме.

И Ангел твой, как инок строгий,

Идет, не глядя на тебя.

Тяжка, страшна твоя дорога —

Он здесь, у тайного порога

Стоит и, бледный, идет тебя.

Декабрь 1907

«Как жить, когда восторги славы…»

Как жить, когда восторги славы

Зардели золотом старинным,

И Милостный, Имущий державу

Проснулся в сердце пустынном?

Как сердцу заслужить прощенье

За знанье тайны заветной,

Что тленному не будет тленья

И все для всех беззапретно?

Над миром шелестит Пощада

Крылом своим голубиным.

Я знаю, говорить не надо

О том, что стало Единым.

1907

ВЕСЕННЕЕ

Подвига просит сердце весеннее--

Взять трудное на себя и нести,

Хочется истаять самозабвеннее,

В муке родной изойти.

Снова открылись горы жемчужные,

Покорная серебристая даль,

Все, что манило, стало — ненужное,

Радостна только печаль.

На богомолье в мир я рожденная,

Не надо мне ничего для себя.

Вон голубая, мглой озаренная

Вьется все та же стезя.

Май 1907

Судак

«Вот на каменный пол я, как встарь, становлюсь…»

Вот на каменный пол я, как встарь, становлюсь.

Я не знаю кому и о чем я молюсь.

Силой жадной мольбы, и тоски, и огня

Растворятся все грани меж «я» и не «я».

Если небо во мне — отворись! Отворись!

Если пламя во тьме — загорись! Загорись!

Чую близость небесных и радостных встреч.

Этот миг, этот свет как избыть? Как наречь?

1907

ПРИЗЫВ

Солнце рдеет тоскою заката,

Жгучи последние красные стрелы.

Кличет брат разлученного брата,

Тайнам внемлет дол потемнелый.

Смирную душу и тело земное

Жалит луч призывно-багрян,

Будит, мятежит дыханье слепое,

Шепоты, ропоты темных семян.

«Кто нас пронзает?

Кто призывает?

О кто вы? Кто вы?

Сорвите оковы!»

— Мы — лучи

Души бестелесной.

Мы — ключи

Влаги небесной.

Мы — бледные тени

Божьего зрака.

Мы — обличенья

Дольнего мрака.

Расклубись, тишина!

Пробудись от сна!

Слушайте нас!

Мы — неба глас.

Мы заблудились

В дебрях ночей,

Мы изумились

Муке своей.

Нам выхода нет.

Погас наш свет.

Стонем от боли

В темной неволе.

«Вознесите свой глас

Из утробных глубин.

Протянитесь, светясь

Сквозь гряду судьбин!»

— Мы забили вещее слово,

Потеряли заветы Отцовы.

За чью вину

Мы в глухом плену?

Чьи мы дети?

Умрем на рассвете?

Где конец пути?

Как нам смерть найти?

«Слитно, безвольно

Тянется нить.

Путь богомольный

Надо свершить.

Вспомните смутный сон,

Тайну святых имен.

Вспомните — в светлом Храме

Вас излучало пламя.

Больше сказать не дано,

Пало святое зерно.

Разгорится, не зная,

Темный мир распиная.

Побед не бывать

Без тяжкого стона,

Вернетесь опять

В родное лоно».

Рдяный зрак окутал тени,

Тихо колдуют туманные росы;

Гуще плоть и вздохи томленья.

Ночь размела свои черные косы.

Март 1908

«Иду в вечереющем, вольном мире…»

Иду в вечереющем, вольном мире,

Нетленном в веках веков.

Такая усталость от дали, шири,

От вещих, безбрежных снов.

Кругом разметенная степь без граней

Раскинулась, вся застыв.

И только струится покорность знанья

И дум огневой разлив.

Вечерние выси святей, смиренней,

Бог блюдо, но так далек.

Пускай он дарует мне миг забвенный,

Огнем озарит чертог.

Так хочется двери, закрытой, тесной,

Простых, человечьих слов.

На эти врата глубины небесной

Набросить земной покров.

На миг отдохнуть от молитв пустыни,

Забыть голубой свой путь,

Стать другом, сестрой, но одной, единой,

Стать всем для кого-нибудь.

На небе затеплились Божьи свечи,

И стало призывно там.

Тому, кто мне встретится в этот вечер,

Я душу свою отдам.

1908

ОРИСНИЦА

Мати, моя Мати,

Пречистая Мати!

Смерть тихогласная,

Тихоокая смерть!

Тяжко, тяжко нынче

Твою волю править,

Возвещать на ниве

О приходе жницы.

Ты меня поставила

Меж людей разлучницей,

Путы, узлы расторгать.

Тебе, Мати, людей уготовлять!

Ронют они слезы,

Нету моей воли,

Жалко, жалко, Мати,

Их незрячей боли.

Две души сплелись,

Два огня свились,

Туго стянут узел,

Крепко руки сжаты —

Кто здесь виноватый?

Как разлучить?

Как все избыть?

О горе! О люто!

Мати моя, Мати!

Ты подай мне знак,

Отмени свой наказ,

Отведи этот час.

Всколебалось в сердце пламя,

Расторгается звено.

Божий дом горит огнями,

Явь и сон сплелись в одно.

Из разорванных здесь нитей

Ткутся где-то ризы света.

И несет в себе разлука

Радость нового обета.

Утолилось влагой сердце,

Мировое, золотое —

Мира два глядят друг в друга,

Отдавая, обретая.

Друг во друге топят очи,

И течет душа струями…

Святый Боже! Святый Крепкий!

Где Ты — в нас или над нами?

Воссияла пред иконой

Кротость свечки запрестольной,

Развяжу я нить неслышно,

Развяжу — не будет больно.

1908

«В облачной выси, в поле небесном…»

В облачной выси, в поле небесном,

Горной тропой,

Тихо иду я краем отвесным

Легкой стопой.

Путь мой по звездам лентою млечной

Клонится с круч,

И нисхожу я — воли предвечной

Трепетный луч.

Звездные хоры, лилий дыханье

Гаснут вдали.

Небу навстречу встало алканье

Душной земли.

Тяжкой угрозой близко темнеет

Сумрак лесов.

Смутной тревогой на душу веет

Тесный покров.

Стало далеким близкое чудо.

Стелется мгла.

Я не забуду, кто м, откуда,

Как я пришла.

Июнь 1908

Судак

«У крутого поворота…»

К. Д. Бальмонту

У крутого поворота,

У обвала-перевала,

Ждал меня нежданный кто-то,

Встретил тот, кого не знала.

Небо жертвой пламенело,

Гас закат багряно-желтый.

«Проводить меж пришел ты

У последнего предела?»

— Для меня везде все то же,

Нет предела, нет заката,

Я не друг и не вожатый,

Я — случайный, я — прохожий

По полянам сновидений

Среди песен и забвений.

«Пусть случайный, беспредельный,

Но уж раз мы здесь с тобою,

Поиграй со мной последней

И смертельною игрою.

Видишь, гасну, как звезда, я —

Солнце скрыться не успеет,

Закачусь я, догорая, —

Ты же пой со мной, играя, —

Песня смертью захмелеет.

Оплети меня словами.

Опали огнем заветным,

Все, что будет между нами,

Будет вещим, беспредельным!»

У обвала-перевала

Сердце вдруг нездешним стало.

Закатилось, позабылось

Все, чем небо золотилось.

Вот иду я в край загорный,

Только снится мне, что кто-то,

Незакатный, непокорный,

Все стоит у поворота.

Декабрь 1908

Paris

«Умей затихнуть, когда снегами…»

Умей затихнуть, когда снегами

Вдруг заметется твоя стезя.

И в белой тайне, как за стенами —

Заря ли, ночь ли — узнать нельзя.

Когда невнятно, о чем веленье,

Гроза иль милость к тебе идет.

И только слышно в тиши мгновений

Неотвратимо судьба растет.

Не отзывайся на гул вселенной.

Родится воля из тьмы слепой.

Замкнись душою в тиши священной

И, если можешь, молись и пой.

Февраль 1909

Zuoz (Швейцария)

«Свежесть, утренность весенняя!..»

Свежесть, утренность весенняя!

За ночь лес мой побелел.

И молитвенно нетленнее

Вся прозрачность Божьих дел.

В мглистом облаке вселенная,

Сердце тонет в красоте,

И свобода дерзновенная

Разгорается во мне.

Мир видений и безмерности

Я как клад в себе несу.

Не боюсь твоей неверности

В этом утреннем лесу!

Не хочу любви застуженной

В мире пленном и скупом,

Мое сердце,

Как жемчужина,

Вновь заснет на дне морском.

Оплетут его подводные

Голубые нити сна.

Только нежному, свободному

Надо мною власть одна!

Сосны млеют запрокинуты

В сине-бледной вышине,

Не останусь я покинутой

В этой утренней стране.

Я приманка всем желанная

(Перестанешь обнимать),

Станут зори златотканые

Хороводы вкруг водить.

Разомкну свои оковы я,

Струны в сердце задрожат,

И вплетутся песни новые

В мой причудливый наряд.

В каждый миг отчизна тайная

Стережет меня вдали.

Я недолгая, случайная…

Март 1909

Цюрих

«Завершились мои скитания…»

Завершились мои скитания,

Не надо дальше идти,

Снимаю белые ткани я —

Износились они в пути.

Надо мной тишина бескрайная

Наклоняет утешный лик,

Зацветает улыбка тайная,

Озаряя грядущий миг…

Всю дорогу искала вечное,

Опьяняюсь духом полян.

Я любила так многое встречное

И несла в руке талисман.

Чрез лесные тропы сквозистые

Он довел до этой страны,

Чьи-то души, нежные, чистые,

За меня возносят мольбы.

И не надо больше искания,

Только ждать, горя об одном:

Где-то ткутся мои одеяния,

Облекут меня в них потом.

Озаренье святое, безгласное

Утолило печаль и страх,

И лежу я нагая, ясная

На протянутых Им руках.

Май 1909

Фрайбург

«Мерцает осень лилово-мглистая…»

Мерцает осень лилово-мглистая

И влажно льнет к земле родимой,

Горит любовь непобедимо

Янтарно-чистая.

Осенний ветер шумит просторами,

Дрожит прибрежная ракита.

Повсюду даль во мгле пробита

Людскими взорами.

Перед руками с мольбою вздетыми

Растают призрачные ткани, —

И грусть полей, и тьма желаний

Зажгутся светами.

Вся жизнь земная — богослужение

В душе поверившей, осенней.

Все безграничней и священней

Растет терпение.

Октябрь 1909

Канашово