Стихотворения (Щиглев)

Стихотворения
автор Владимир Романович Щиглев
Опубл.: 1887. Источник: az.lib.ru • Биографическая справка
Современные вопли
«Скажи-ка, дядя, ведь недаром…»
Старый знакомый
Совет
Современный чародей
«Нет, не о Ницце я думаю…»
Дети
Последнее блюдо
Еще одна
Два голубка
«Фрол Фомич, помещик с весом…»
В Летнем саду
Храбрец нашего времени
Двенадцать часов
«Я всю ночь просижу у окна…»
Кариатиды
На крестинах

 В. Р. Щиглев

 Стихотворения

----------------------------------------------------------------------------
 Поэты 1860-х годов
 Библиотека поэта. Малая серия. Издание третье
 Л., "Советский писатель", 1968
 Вступительная статья, подготовка текста и примечания И. Г. Ямпольского.
----------------------------------------------------------------------------

 СОДЕРЖАНИЕ

 Биографическая справка
 Современные вопли
 "Скажи-ка, дядя, ведь недаром..."
 Старый знакомый
 Совет
 Современный чародей
 "Нет, не о Ницце я думаю..."
 Дети
 Последнее блюдо
 Еще одна
 Два голубка
 "Фрол Фомич, помещик с весом..."
 В Летнем саду
 Храбрец нашего времени
 Двенадцать часов
 "Я всю ночь просижу у окна..."
 Кариатиды
 На крестинах

 Владимир Романович Щиглев родился 16 октября 1840 года в Царском Селе
в семье адъюнкт-профессора математики Царскосельского лицея. Среднее
образование он получил в 1-й петербургской, гимназии, где большое влияние на
него оказал преподававший русский язык и литературу известный педагог В. И.
Водовозов. В 1862 году Щиглев поступил на юридический факультет
Петербургского университета, но скоро бросил его и уехал в Полтавскую
губернию, увлекшись, по словам своего биографа, "сильным стремлением
тогдашней молодежи к сближению с народом".
 На литературное поприще Щиглев вступил еще будучи гимназистом. В 1858
году в юмористическом журнале "Весельчак" появился его рассказ "Ухо". В 60-х
годах Щиглев сотрудничал в "Искре" и "Будильнике", а также в "Русском слове"
и газете "Русь". Многие его стихотворения - как сатирические, так и
лирические - отличались незаурядной политической остротой. Мы находим в них
почти неприкрытую проповедь крестьянской революции, злую издевку над
помещичьим классом и реформой 1861 года, обличение бесправности и
приниженности человеческой личности, которой за малейшее "вольнодумство"
угрожают тюрьма и ссылка; призыв бороться за "общее дело". Щиглев мастерски
владел приемами эзоповской речи, языком иносказаний и нередко достигал ярких
художественных эффектов.
 Щиглев часто выступал и как карикатурист, причем, по свидетельству
современников, значительная часть карикатур, представлявшихся в цензуру, не
возвращалась оттуда. А те, которые были опубликованы, вызывали подчас резкое
недовольство реакционной печати. Вот весьма колоритный диалог, помещенный в
1863 году в "Домашней беседе" мракобеса Аскоченского по поводу одной
карикатуры Щиглева:
 "- Объясните мне, пожалуйста, значение пятой карикатуры № 20 "Искры".
 - А что там такое?
 - Представлен дюжий и рослый солдат с заступом в одной и с деревцом в
другой руке. За ним стоит какая-то молодая женщина в русском костюме;
подписано: "- Что делаешь, кавалер? - Видишь, сажаю... - Ой, как погляжу-то
на вас я: мастера вы сажать".
 - Что ж тут непонятного? Разве вы не видите, что г. Романыч, {Романыч
- основной псевдоним Щиглева. - Ред.} автор этой карикатуры, каламбурит?
Старый солдат - это представитель консервативного начала, а бабенка в
русском костюме - революционная "Молодая Россия", {"Молодая Россия" -
революционная прокламация, незадолго до этого выпущенная кружком П. Г.
Зайчневского. - Ред.} граждане которой скрываются в подполье; а лишь
только осмелятся показаться на свет божий, как их хватают и сажают куда
следует.
 - Но... однако ж, как же это... Я, право, не понимаю.
 - Чего?
 В тоне женщины слышится что-то вроде упрека и сожаления.
 - Разумеется; свой своему поневоле брат.
 - Стало быть, и г. Романыч, и господин, одобривший эту карикатуру к
напечатанию, оба сочувствуют делу "Молодой России".
 - Ну, сочувствуют.
 - Так как же это?
 - Очень просто: волю, значит, взяли. Остановить некому".
 В 70-х годах Щиглев печатался в журналах "Дело" и "Нива", газетах
"Петербургский листок", "Петербургская газета", "Новости"; ряд его
интересных стихотворений находим в юмористическом журнале "Маляр" за 1877
год; в 1878-1879 годах Щиглев вел в газете "Русская правда" еженедельный
фельетон; в самом конце XIX и начале XX века писал в "Северном курьере" и
других газетах.
 Начиная со второй половины 60-х годов Щиглев пробовал свои силы в
области театра и написал - главным образом под псевдонимом "В. Щигров" -
целую серию небольших остроумных сценок и комедий: "Помолвка в Галерной
гавани", "Черные и белые", "Новый Митрофан", "Сила, или Свои козыри" и др.;
некоторые из них неоднократно ставились на сцене. Часть своих пьесок он
собрал в книжке "Домашний театр" (1889); детские пьески объединены в
сборнике "Дюжинна" (1896).
 В 1869 году его комедия "Чудесный клад", в смешном виде рисующая
помещика накануне 19 февраля 1861 года, была запрещена цензурой.
Совершенно нецензурный по тем временам драматический этюд "Зарницы", в
центре которого девушка-революционерка и обращенный ею в свою веру старый
отец, был издан Фондом русской вольной прессы в Лондоне в 1894 году под
псевдонимом "Н. Стариков". В 1906 году, уже после смерти Щиглева, вышла
"Феськина крамола", так же как и "Зарницы" не увидевшая сцены.
 В 1868 году Щиглев сделал попытку популяризовать идеи романа
Чернышевского "Что делать?" в детской книжке. В протоколах заседаний
С.-Петербургского цензурного комитета доклад цензора об его рукописи
"Коралловые друзья, или Сон в Летнем саду" передан следующими словами: "Вся
рукопись написана с явной целью пропагандировать социалистические и
коммунистические тенденции романа Чернышевского "Что делать?" в кругу детей.
Определено: рукопись к напечатанию запретить".
 Следует отметить, что тяготение Щиглева к Чернышевскому было не
случайно. Через девять лет в стихотворении "В уголке" поэт с горечью
говорил о неосуществившихся надеждах 60-х годов, отождествляя их с идейными
устремлениями "Что делать?":

 Во время оно снился нам
 Для всех открытый дом хрустальный;
 Трудясь собща, мы жили там, -
 И ни одной души печальной
 В том доме не было... Везде
 Луч счастья и любви светился!..
 "Сон Верочки" тогда нам снился...
 Где сновиденья эти, где?..

Наконец, уже в 1889 году, Щиглев написал стихотворение "На смерть Н. Г.
Чернышевского".
 Щиглев не был непосредственно связан с практикой революционной борьбы.
В последние десятилетия своей жизни он вращался в кругу
либерально-народнической интеллигенции. Тем не менее сатирическое жало его
поэзии не было притуплено до самой его смерти. Идейная насыщенность и злая
издевка над всеми устоями самодержавной России характеризуют и его поэзию
последнего периода. В качестве примера можно указать стихотворение 1898 года
о том, как был сочинен гимн "Боже, царя храни".
 До нас дошли далеко не все стихи Щиглева. Самые значительные из них не
могли быть напечатаны по цензурным условиям, и он принужден был
ограничиваться их чтением в дружеском кругу. Некоторые были опубликованы уже
после революции; другие, по свидетельству биографа Щиглева, были уничтожены
их автором, когда он был предупрежден о предстоящем у него обыске.
 Однако и то, что нам известно, подтверждает мнение самого поэта о
своем творчестве. "Я бы не желал фигурировать в качестве "поэта-юмориста",
ибо юмор мой - вынужденный,<ref>Например, в "Будильнике" 70-х годов.</ref> - писал
он С. А. Венгерову в 1900 году, - цензура ставила меня в положение юмориста,
и я не думаю, что по такому юмору мои произведения заслуживают внимания".
Посылая Венгерову три стихотворения, в том числе печатающиеся в настоящем
сборнике "Кариатиды", он заметил: "Это скорее "поэзия
политико-сатирическая". По-моему (и я, право, не ошибаюсь), лучшие мои вещи
- не юмористического характера".
 Щиглев умер 1 октября 1903 года.

 СОВРЕМЕННЫЕ ВОПЛИ

 Хмурится небо... туман непроглядный,
 Оттепель ярая, год не отрадный;
 Видно, и небо правительством нашим
 Купно бессильем и пьянством монаршим
 Очень обижено и недовольно -
 Небо! да разве нам тоже не больно?

 В тюрьмах холодных за правое дело
 Много безвинных студентов засело...
 Паткуль, Игнатьев, Путятин восстали,
 С войском пришли, увидали и взяли...
 Хмурится небо, глядит недовольно -
 Небо! да разве нам тоже не больно?..

 Вот и Михайлов с недужною грудью -
 Гласности нашему нет правосудью!
 В дальний Тобольск ему ехать решило...
 Снежная, ранняя вышла могила...
 Хмурится небо, глядит недовольно -
 Небо! да разве нам тоже не больно?..

 С честною жизнью, с прямою душою
 Трудно брести, знать, мирской колеею...
 Жертву одну мы еще проводили -
 Рядом с Белинским ее положили...
 Хмурится небо, глядит недовольно -
 Небо! да разве нам тоже не больно?..

 Хмурься же, небо, до вешнего солнца -
 Может быть, радостно в наше оконце
 Красная глянет весна для России?..
 Есть у нас силы еще молодые...
 Хмурится небо, глядит недовольно -
 Стерпим покамест, чт_о_ горько и больно!

 1861 или начало 1862

 * * *

 Скажи-ка, дядя, ведь недаром.
 Лермонтов

 "Скажи-ка, дядя, ведь недаром
 Патриотическим пожаром
 Охвачена страна?
 Штыки на солнышке искрятся,
 Отвсюду адресы стремятся,
 Катковы марсовски ярятся -
 Не будет ли война?"

 "Война - войной... такое время!
 Смотри: чем хуже наше племя?
 Богатыри-то мы!
 Возьми Михаила Муравьева,
 Возьми-ка Берга, Горчакова,
 Оноприенку и Каткова -
 Какие, брат, умы!

 И стоит ли жалеть былое?
 И нынче царство не дурное:
 Жандармы там и тут.
 Пусть зашумят мальчишки снова -
 И одного довольно слова -
 А уж карета и готова:
 Посадят, отвезут.

 А наша крепость? Что? плохая?
 Она - Бастилия родная -
 Надежна и крепка!
 Какие бравые солдаты,
 Как сыры, душны казематы...
 Благословенна же трикраты
 Петровская рука!

 Вот... разве книжек больше стало,
 Да и в цензуре что-то мало
 Той строгости былой...
 Уж о народе много что-то
 Все нынче пишут - вот забота!
 Да что! пишите, коль охота.
 Ведь крепость под рукой.

 Она хранит весь берег Невский,
 В ней скрыт надежно Чернышевский,
 Безбожник, бунтовщик.
 И много там сидит народу;
 Не жаль мятежную породу:
 Они кричали про свободу -
 Теперь же нем язык!

 И женский пол возвысил голос -
 Короток ум, а длинен волос...
 О, хитрой Евы дочь!
 Без вас покоя мы не знали,
 А вы - но к богу мы взывали, -
 И вот теперь вас отогнали
 От аудиторий прочь!

 Да, золотое ныне время!
 Смотри: чем хуже наше племя?
 Богатыри-то мы!
 Царя-отца мы любим с жаром;
 Скажу, племянник: да, недаром
 Патриотическим пожаром
 Охвачены умы!"

 "Нет, усмирись-ка лучше, дядя,
 Да посмотри-ка, в оба глядя:
 Редеет уж дымок...
 Пожар старинный угасает,
 Он вас лишь вспышкой обольщает.
 Так иногда светло сверкает
 Последний уголек".

 1864

 СТАРЫЙ ЗНАКОМЫЙ

 Мы его не видали давно,
 Наконец и пришлось повидаться!
 Да, столкнуться горам не дано,
 Но случается людям встречаться...

 Как, бывало, смотря на него,
 Любовались мы: пропасть здоровья!
 Ну, а сила была - ничего,
 Хоть, конечно, не сила воловья.

 А теперь он и ростом-то мал,
 Стали волосы - просто волоски;
 На ногах (сам он нам показал)
 Видны синие кольца - полоски...

 Говорят: "Он дикарь, нелюдим, -
 Надо с ним говорить опасаться;
 Отвечает он смехом таким,
 Будто вовсе забыл он смеяться!

 Да и ходит престранно: пройдет
 Пять шагов и назад обернется...
 И опять ровно столько ж идет -
 Словно в клетке бедняжечка бьется!

 Словно стены встают перед ним!
 Держит голову вниз постоянно...
 Что же он? Юморист? Нелюдим?..
 Так ходить и смеяться - престранно!

 И теперь он достаточно мил.
 Если только не видно печали...
 Где же - в Африке, что ли, он жил?..
 Десять лет мы его не видали..."

 Господа! Где он был - всё равно...
 Ведь пришлось же нам с ним повидаться!
 Да, столкнуться горам не дано,
 Но - случается людям встречаться.

 <1867>

 СОВЕТ

 Если ты честен - трудись, не ленись!
 Дела довольно - кругом оглянись...
 Если ж ты пылок и кровь в тебе жгучая -
 Беда налетит неминучая.

 Если жива у тебя еще мать,
 Ей бы не худо заранее знать, -
 Пусть она с мыслью печальною свыкнется:
 Сын запропал, хоть кричи - не откликнется...

 Холост ты - да? Ну, легко тебе жить...
 Если и что... так о ком же тужить?
 Хочешь жениться? Позорче выглядывай,
 Сердце подруги вернее отгадывай.

 Общее дело ты ставь наперед,
 Общее дело работников ждет;
 Узы семьи, о грядущем заботы
 Пусть не стесняют начатой работы.

 Только такая любовь хороша, -
 С умной женою окрепнет душа,
 Да и на случай внезапной разлуки
 Будут у вдовушки разум и руки,

 <1868>

 СОВРЕМЕННЫЙ ЧАРОДЕЙ

 Приготовлена к печати
 Интересная статья,
 Много разной благодати
 Ждет сам автор от нея.
 Силлогизмы в ней так верны,
 Цифры точны... Что ж, прошла?
 Нет, она быстрее серны
 Вдруг исчезла, как стрела...
 Говорят, пред ней явился
 Всем знакомый чародей, -
 Он по-старому сложился
 И сейчас же разложился
 Без особенных затей.

 От тисков и лобызаний,
 От глупейших женихов
 Стало тяжко бедной Мане,
 И она отцовский кров
 На каморку променяла,
 Стала жить своим трудом
 И урока два достала
 По полтине серебром.
 Да плохое это дело -
 Надо знать, чтобы учить!
 Крепко Маня захотела
 Тут на лекции ходить.
 Всё ей сон хороший снился,
 Эх, иди, иди смелей...
 Говорят, пред ней явился
 Всем знакомый чародей, -
 Он в глазах ее сложился
 И сейчас же разложился
 Без особенных затей.

 У Настасьи Николавны
 Нету сил с супругом жить -
 Так его деянья славны!
 Где уж мужа тут любить?
 А супруг гуляет много -
 У него Clotilde, Marie,
 Но жене он брякнул строго:
 "Не прелюбы сотвори!"
 Не сидеть же с куклой смирной,
 Он - туда, а ты - сюда...
 Разойдетесь тихо, мирно
 И, конечно, навсегда.
 Ах, когда бы план-то сбылся!
 Ведь развод всегда честней...
 Говорят, пред ней явился
 Всем знакомый чародей, -
 Он в глазах ее сложился
 И сейчас же разложился
 Без особенных затей.

 Масса темного народа
 Уж давненько света ждет, -
 Чт_о_ без разума свобода?
 Чт_о_ младенец в ней поймет?
 Негры поняли недавно,
 Где причина многих зол,
 Принялись за дело славно
 И - в Ричмонде сорок школ!
 И у нас проект открылся
 Обучать простых детей,
 Но - пред школами явился
 Всем знакомый чародей, -
 Он по-старому сложился
 И сейчас же разложился
 Без особенных затей.

 Кто ж он - этот вездесущий,
 Гений злой и без стыда?
 Это - кукиш всемогущий,
 Это - кукиш, господа!

 * * *

 Нет, не о Ницце я думаю,
 Не о Палермо мечтаю...
 Всё уношуся я думою,
 Всё по отчизне летаю...

 В Рим мое сердце не просится,
 В тень не хочу Колизея, -
 Сердце мечтою уносится
 К диким волнам Енисея...

 Там, где рудой занимаются,
 Дышат рабочие груди,
 Умные люди встречаются,
 Очень хорошие люди...

 ДЕТИ

 "Дети милые, скажите,
 Как живется вам, друзья?"
 Отвечали мне малютки.
 Их ответ запомнил я:

 "Ничего, мы нынче сыты,
 Да без дела жизнь скучна;
 Мы послушны и приличны -
 Строгость даже не нужна.

 Без нее мы безответны,
 И трусливы, и скромны;
 Вслух мы глупы, как овечки,
 Втихомолку же умны.

 Забавляют нас искусна,
 Позволяют нам играть
 И дают в часы досуга
 Книжки сладкие читать.

 Всюду глаз за нами смотрит -
 Хуже разве быть в огне!
 Засмеешься - приглашают
 Дать отчет наедине..."

 "Правда, милые малютки!
 С глазу на глаз скверно быть...
 Да зато у вас есть игры -
 Можно горе всё забыть!"

 "Ох уж игры, эти игры!
 Тяжело нам иногда...
 Как затеют в "кошки-мышки",
 Мы не мышки - а беда".

 "Ну, а прятки?"
 - "Прятки плохо!
 С нами ловко им играть:
 Мы кричим: а-у, товарищ!
 Да напрасно - не сыскать..."

 <1868>

 ПОСЛЕДНЕЕ БЛЮДО

 Развернулся граф Каркасов:
 Накупил он ананасов
 И заморских вин.
 Пригласил друзей обедать,
 Ананасов тех отведать -
 Добрый господин!

 И друзья собрались в залу.
 "Ну, наемся до отвалу!" -
 Каждый помышлял.
 Вот форели - чудо-юдо!
 Золотая вся посуда...
 Граф и сам сиял.

 Напились, наелись знатно,
 Стало тяжко и приятно
 Дорогим гостям.
 От вина все зашумели,
 Разом все повеселели -
 Весел граф и сам.

 "Чтобы лучше нам развлечься,
 Надо, пить! Вина ль беречься?..
 Господа, к вину!..."
 Выпил граф и улыбнулся,
 Встал, немного покачнулся
 И пошел к окну.

 "Угощу вас в заключенье:
 Блюдо будет - загляденье,
 Прелесть, господа!.."
 И сказал слуге: "Скорее!
 Вон идет... Хватай живее
 И тащи сюда!"

 Камердинер быстро скрылся...
 Двери настежь и - явился
 С мужичком лакей.
 Мужичок был худ и бледен
 И, конечно, очень беден,
 Даже без лаптей.

 "Пей и ешь!" - ему сказали,
 "Сядь!" - и место указали,
 Удержавши смех...
 "Идиот-то не смекает,
 Кто его здесь угощает!.." -
 Мысль была у всех.

 Гость занялся с голодухи
 Так, что блюда стали сухи;
 Пирожки глотал,
 Добрался до ананаса,
 Пил лафит: "Такого кваса
 Я и не пивал!.."

 "Ну, скажи-ка, мужичонко, -
 Граф спросил не грубо - тонко, -
 Что ты ел и пил?..
 Да скажи, мне любопытно,
 Кто тебя так нынче сытно,
 Сладко угостил?.."

 Гость в ответ: "Что ел такое?
 Ел свое я, трудовое...
 Много, барин, нас!
 Угощался сам я славно -
 Господа! Мы все издавна
 Угощаем вас!"

 Вторая половина 1860-х годов (?)

 ЕЩЕ ОДНА

 Ты, мой друг, ужасно пылок,
 На язык неосторожен!
 Сядь-ка здесь, в виду бутылок, -
 Ведь конец плохой возможен...
 Что за вид! В глазах свирепость,
 И кричит, рукой махая:
 "Вездесущая нелепость!
 И нахальная какая!"
 Замолчи! к чему свирепость?
 Бесполезна ведь она!
 Рифма есть еще одна...
 <Петропавловская крепость!>

 Я с тобой во всем согласен,
 Мыслю так же я о браке, -
 Но ведь крик-то твой напрасен,
 Есть ли толк в твоей атаке?
 О других вопросах тоже
 Ты, конечно, здраво судишь,
 Но из спящих-то кого же
 Речью пылкою разбудишь?
 Не видна ведь им нелепость!
 Не тревожь их лучше сна -
 Рифма есть еще одна...
 <Петропавловская крепость!>

 Правда, всюду безотрадно,
 Ничего вдали не видно!..
 Масса смотрит плотоядно,
 Никому ничто не стыдно...
 Как свинья в весенней луже
 Дремлет, сладостно вздыхает, -
 Не мешай ей - будет хуже!
 Встанет - грязью забросает!
 В свиньях, друг мой, есть свирепость -
 И для нас она вредна!..
 Рифма есть еще одна...
 <Петропавловская крепость!>

 Вторая половина 1860-х годов (?)

 ДВА ГОЛУБКА
 (Басня)

 Жили-были голубки,
 Их кормили мужики,
 Да не то чтоб хлебом черным,
 А пшеничным и отборным.
 Что ни кушанье, то сласть!
 А уж кур, индеек - страсть!
 Голубкам жилось отлично,
 Ворковали оба зычно,
 Целовались всё они -
 Так и шли за днями дни.
 Вдруг бумажка прилетела -
 Всё село повеселело!
 "Ну, прощайте, голубки! -
 Говорят им мужики. -
 Вы зерно теперь уж сами
 Добывайте-ка носами" -
 И не дали им зерна.
 Голубок свой дом оставил
 И в акцизы путь направил,
 А голубка-то, она
 В город ближний улетела
 (Там родных она имела),
 Год у тетки прожила,
 Богомольной, старой тетки,
 И потом, порхнув, пошла :
 Не в дешевые кокотки.
 Ну, а что ж, мораль-то есть?
 Как не быть! Но пусть укажет
 На нее и прямо скажет
 "Весть".

 Вторая половина 1860-х годов (?)

 * * *

 Фрол Фомич, помещик с весом,
 Говорит в кругу знакомом:
 "Недоволен я прогрессом,
 Он засел мне в горло комом!
 Нанимай теперь рабочих,
 Батракам рубли плати ты...
 И к труду-то нет охочих -
 Пьянство! Рожи все испиты.
 Из-под нашей выйдя власти,
 Люди разом развратились:
 Водка... Лень... в разгуле страсти -
 Ну, понятно - разорились!"
 Так поет помещик с весом,
 Фрол Фомич, но всем известно,
 Что доволен он прогрессом,
 Округлив дела прелестно...
 У крестьян печальны лица,
 Вид деревни безотрадный -
 Да! Фомич кусок землицы
 Откромсал у них изрядный...

 Вторая половина 1869-х годов (?)

 В ЛЕТНЕМ САДУ

 Гуляли по Неве валы,
 Ревущий ветр не знал преграды...
 Ах, сада Летнего громады,
 Дерев столетние стволы,
 Валясь, слагались в баррикады...
 Ходила публика вздыхать,
 На эти глядя разрушенья...
 Наполеон бы, без сомненья,
 Велел сейчас стволы убрать:
 Соблазн - зачинщик преступленья.

 Вторая половина 1860-х годов (?)

 ХРАБРЕЦ НАШЕГО ВРЕМЕНИ

 "Мыслей самых либеральных,
 Даже красных - рыцарь я!
 Правда, я не из опальных -
 В этом честь и жизнь моя.
 Смело львам гляжу в глаза я
 И кричу: страна родная!
 Если б львов - тра-ла-ла-ла!"
 Бляха с номером прошла...

 "Были язвы, глад, лишенья;
 Я до времени молчал,
 Слушал молча рассужденья,
 Но в тиши соображал,
 Где ж причина голоданья?
 Пьянство? Лень? Непослушанье?
 Нет, причина - тра-ла-ла!"
 Бляха с номером прошла...

 "Я влюблен в мою соседку,
 И она в меня давно.
 Раз пришел я к ней в беседку,
 Муж за мной, а я - в окно!
 Ах, она теперь страдает!
 А как вырваться - не знает...
 Брак, скажу я - тра-ла-ла!"
 Бляха с номером прошла...

 "Лето всё леса горели,
 Я в дыму не мог дышать.
 Говорили: "В самом деле,
 Надо б лес нам охранять!"
 Ум у многих очень странный!
 Что пожары? Постоянный...
 Но позвольте... - тра-ла-ла!"
 Бляха с номером прошла...

 Вторая половина 1860-х годов (?)

 ДВЕНАДЦАТЬ ЧАСОВ
 (Три тоста)

 Первый тост! Полнее, с пеной
 Наливайте до краев:
 За кормильцев наших - этих
 Полусытых мужиков!

 За сестер, которых словом
 Милль недавно ободрял.
 Их да сбудутся желанья!
 Господа, второй бокал!

 За трудящихся, за братью
 С неподкупным лишь пером!
 Выпьем дружно этот третий
 И уж больше не нальем.

 Вторая половина 1860-х годов (?)

 * * *

 Я всю ночь просижу у окна -
 В эти светлые ночи не спится!
 День тревожный прошел... Тишина,
 И душа моя меньше томится...

 Парк густой предо мной зеленеет,
 Улеглась беспокойная пыль;
 То блестит в небесах, то бледнеет
 Золотой Петропавловский шпиль.

 Я унесся далеко, мечтая, -
 Хорошо в царстве радужных снов!
 Но меня, каждый раз отрезвляя,
 Будит звон заунывный часов...

 КАРИАТИДЫ
 Рождественская сказка

 Мороз крепчал, и надо мной
 Уже был поздней ночи час;
 Не торопясь я шел домой.
 Как медный вычищенный таз,
 На синем бархатном ковре
 Луна блестела...
 В серебре
 Чудесно-матовом кругом
 Деревья спали мертвым сном...
 Люблю некупленный эффект!
 Но вот я вышел на проспект:
 Нет в окнах каменных громад
 Ни даже огонька лампад,
 И тихо так, что лишь шагов -
 Моих шагов - мне слышен звук...
 Иду задумавшись, и вдруг -
 Живая речь... Но хриплых слов
 Не мог я сразу разобрать...
 Гляжу туда-сюда, но нет:
 Довольно ярок лунный свет,
 А никого тут не видать!..
 Но чей-то голос всё хрипит.
 Взглянул наверх - а там балкон;
 Из чугуна и камня он,
 И руки двух кариатид,
 В тени подъятые, дрожат...
 Я - ближе... Не античный вид
 У этих двух кариатид!
 И, боже мой, какой наряд!
 Сермяги клочья на плечах...
 Одна с бородкой жидковатой...
 И сердце сжал какой-то страх;
 Испугом наконец объятый,
 Невольно испустил я крик:
 Да это баба и мужик!!!
 И слышу: "Вид-то не мудреный!
 Неужто прежде не видал,
 Кто спокон веку подпирал
 Все ваши барские балконы?
 Но... Слушай! С голодухи мы
 Ослабли, значит, барин милый...
 Она грозней любой чумы,
 А как совсем ослабнут силы -
 Нам не сдержать балкон такой!
 На что уж вам привычны муки,
 Но если жить всё лебедой -
 Так затрещат, голубчик мой,
 И эти каменные руки..."

 1870-е годы (?)

 НА КРЕСТИНАХ
 (На мотив из Беранже)

 ...Mais du ciel tombe un fantome;
 C'est Rabelais, grand moqueur.
 Qui Jeur dit: "Dans ce vieux tome
 J'ai chante jadis au chceur,
 Sur cet enfant qu'on baptise
 Dieu veut que ie propftetise.
 Dig-don, dig-don!
 Que n'avons nous im bourdon!
 Dig-don, dig-don!"

 ("Bapteme de Voltaire",
 P.-J. Beranger {*}.)

 {* Вдруг, с небес, как привиденье,
 Тень насмешника Рабле
 Появилась на мгновенье
 Над малюткой Аруэ -
 И пошла сама пророчить,
 В мудрецы ребенка прочить...
 Диги-дон! Диги-дон!
 Льется праздничный трезвон.

 ("Крестины Вольтера", П.-Ж- Беранже)
 (франц.) - Перевод И. Ф. Тхоржевского.}

 У помещика в усадьбе
 Всё готово для крестин:
 Две недели как родился
 У него четвертый сын.
 Воду льют в купель холопки,
 Облачаться начал поп,
 И дьячок явился робкий,
 А в столовой, слышно, пробки
 Хлоп! хлоп! хлоп!

 Собралось родни довольно;
 В зале говор, легкий шум,
 И заметен сановитый
 Генерал-сосед и кум.
 Говорит он: "У мальчишки
 Уж теперь военный лоб.
 За гусарские штанишки
 В печку он все эти книжки -
 Хлоп! хлоп! хлоп!"

 Отставной советник статский,
 С Станиславой на груди,
 Изрекает: "Я другое
 Нечто вижу впереди:
 Вместо кивера - фуражку!
 Он, разумный как Эзоп,
 Канцелярскую бумажку
 Расплодит и... по кармашку
 Хлоп! хлоп! хлоп!"

 Тут не вытерпел исправник
 И, на треть раскрывши пасть,
 Молвил так: "По мне важнее
 Исполнительная власть.
 Не испечь на всё законов!
 А растет Вольтеров скоп...
 Во спасенье всяких тронов
 Пусть-ко он всех франмасонов -
 Хлоп! хлоп! хлоп!"

 Тетка-барыня, старуха,
 Крепостных своих чума,
 Нараспев заговорила:
 "Скажет слово и кума:
 Что за сладость в службе царской?
 Барин - здесь, а там - холоп...
 На своей земле боярской
 Сам он может ручкой барской -
 Хлоп! хлоп! хлоп!"

 Крякнул батюшка: "Конечно,
 Как на дело посмотреть,
 О душе же нам важнее
 Попечение иметь.
 Тот, кто жил попа не зная,
 В лютых муках снидет в гроб;
 Надо жить, нас ублажая,
 Чтоб с успехом в двери рая -
 Хлоп! хлоп! хлоп!"

 Вдруг над самою купелью
 Тень повисла... Кто сей муж -
 Длинноносый, худощавый?
 Это - автор "Мертвых душ"!
 И сказал он: "Я явился
 Из таинственных трущоб...
 Здесь наследник мой родился!
 Бью в ладоши! Умилился... -
 Хлоп! хлоп! хлоп!"

 "Твой наследник? Что такое! -
 Генерал проговорил. -
 Сей младенец - Салтыкова!
 Имя ж будет - Михаил".
 - "Нет! Он кличкою иною,
 Разных Дыб введя в озноб,
 Славен будет под луною!
 Бить начнет сатирой злою -
 Хлоп! хлоп! хлоп!

 В ярких образах сатира
 Эта выставит на свет
 Торжествующего свинства
 Одуряющий букет:
 Разуваевы с когтями...
 Сам Топтыгин - остолоп
 И звенящий бубенцами
 Тот осел, что всё ушами -
 Хлоп! хлоп! хлоп!"...

 Тень исчезла... Действуй, батька, -
 Всё готово для крестин!
 И - в купели очутился
 Он - теперешний Щедрин!
 Воду вылила холопки,
 Улыбаясь, мнется поп,
 И дьячок уходит робкий,
 А в столовой звучно пробки -
 Хлоп! хлоп! хлоп!

 Декабрь 1887

 ПРИМЕЧАНИЯ

 В сборник включены произведения двадцати пяти второстепенных поэтов
середины XIX века, в той или иной степени дополняющих общую картину развития
русской поэзии этого времени.
 Тексты, как правило, печатаются по последним прижизненным изданиям
(сведения о них приведены в биографических справках), а когда произведения
поэта отдельными сборниками не выходили - по журнальным публикациям.
Произведения поэтов, издававшихся в Большой серии "Библиотеки поэта",
воспроизводятся по этим сборникам.
 При подготовке книги использованы материалы, хранящиеся в рукописном
отделе Института русской литературы (Пушкинского дома) Академии наук СССР.
Впервые печатаются несколько стихотворений В. Щиглева, П. Кускова и В.
Крестовского, а также отрывки из некоторых писем и документов, приведенные в
биографических справках.
 Произведения каждого поэта расположены в хронологической
последовательности. В конце помещены не поддающиеся датировке стихотворения
и переводы. Даты, не позже которых написаны стихотворения (большей частью
это даты первой публикации), заключены в угловые скобки; даты
предположительные сопровождаются вопросительным знаком.

 В. Р. ЩИГЛЕВ

 Современные вопли. Много безвинных студентов засело. Об участниках
студенческого движения в Петербурге осенью 1861 г. Паткуль А. В. (1817-1877)
- генерал, петербургский оберполицмейстер. Игнатьев П. Н. (1797-1879) -
петербургский военный губернатор. Путятин Е. В. (1803-1883) - адмирал,
министр народного просвещения. Все трое активно содействовали "усмирению"
студенчества. Михайлов М. Л. (1829-1865) - поэт, переводчик, публицист и
революционер. В конце 1861 г. был приговорен к шести годам каторги за
составление и распространение прокламации "К молодому поколению". Умер на
Кадаинском руднике. Жертву одну мы еще проводили - Н. А. Добролюбова,
умершего в ноябре 1861 г.
 "Скажи-ка, дядя, ведь недаром...". Стихотворение вызвано
шовинистическими настроениями, которые усилились в связи с польским
восстанием 1863 г. и искусственно раздувались правительственными кругами.
"Перепев" стих. М. Ю. Лермонтова "Бородино". Отвсюду адресы стремятся. Речь
идет о вакханалии приветственных телеграмм и адресов с выражением
верноподданнических чувств Александру II и восторгов по поводу "подвигов" М.
Н. Муравьева (1790-1866); Муравьев был назначен генерал-губернатором
северо-западных губерний и жестоко подавил польское восстание. Катков М. Н.
(1818-1887) - редактор журнала "Русский вестник" (с 1856 г.) и газеты
"Московские ведомости" (с 1863 г.). Сначала человек умеренно либеральных
взглядов, Катков в начале 60-х годов становится апологетом самодержавия и
крупнейшим публицистом дворянской реакции. Марсовски - воинственно (от
имени бога войны Марса). Не будет ли война? По-видимому, имеются в виду
дипломатические ноты западноевропейских держав. Заинтересованные в
ослаблении международного положения России, они, однако, не оказали Польше
никакой реальной поддержки. Поскольку царское правительство скоро начало
брать верх над восставшими, ноты были в резкой форме отклонены министром
иностранных дел А. М. Горчаковым (1798-1883) как вмешательство во внутренние
дела России. Берг Ф. Ф. (1793-1874) генерал-фельдмаршал, наместник Царства
Польского. Оноприенко - поручик русских войск в Польше, подписавший
верноподданническое заявление в ответ на письмо революционного офицерства,
опубликованное в "Колоколе" Герцена. Бастилия - см. с. 708. Родной Бастилией
названа Петропавловская крепость, сооруженная при Петре I. Уже с 1717 г. она
стала тюрьмой для политических преступников. От аудиторий прочь. Высшее
образование было еще долго недоступно для женщин, но в начале 60-х годов они
некоторое время допускались на университетские лекции.
 Совет. Общее дело. В публицистике и литературе демократического лагеря
слова эти нередко обозначали революцию.
 Современный чародей. "Современный чародей", как и ряд других
стихотворений Щиглева, включенных в настоящий сборник, был в свое время
запрещен цензурой, "В стихотворении этом, - читаем в протоколе заседания
С.-Петербургского цензурного комитета, - под именем чародея выставлена наша
администрация, мешающая всем благим начинаниям граждан". Тут на лекции
ходить. По-видимому, речь идет об университетских лекциях; см. также с. 729.
"Не прелюбы сотвори!" - т. е. не прелюбодействуй (одна из десяти библейских
заповедей). Ричмонд - главный город штата Восточная Виргиния США; в годы
гражданской войны (1861-1865) - столица южных штатов и последний опорный
пункт южан-рабовладельцев; был взят в апреле 1865 г., после чего они
капитулировали. И у нас проект открылся... Речь идет о воскресных школах,
возникших в конце 50-х годов и закрытых правительством в 1862 г.
 "Нет, не о Ницце я думаю...". Колизей - грандиозный амфитеатр в Риме,
построенный в I в.; предназначался для боев гладиаторов и цирковых зрелищ.
Умные люди встречаются... Как известно, в дореволюционные времена Сибирь
была местом ссылки и каторжных работ революционеров.
 Еще одна. Строки "Петропавловская крепость" в стихотворении нет;
однако она явственно напрашивается и его общим смыслом, и рифмовкой, и
ритмом, Щиглев рассчитывал на догадливость читателей, но цензор запретил
стихотворение, и оно было впервые напечатано лишь в 1933 г.
 Два голубка. В акцизы - т. е. в учреждение, ведающее акцизными сборами
(так назывались косвенные налоги на некоторые предметы потребления - соль,
крепкие напитки, табак и пр.). "Весть" - см. с. 683.
 "Фрол Фомич, помещик с весом...". Жалобы на пореформенные порядки,
нередко раздававшиеся со страниц крепостнической "Вести", высмеяны и в
других стихотворениях искровцев.
 В Летнем саду. Наполеон - Наполеон III.
 Храбрец нашего времени. Бляха с номером - городовой, полицейский.
 Двенадцать часов. Милль Д.-С. (1806-1873) - английский либеральный
экономист и публицист, автор статей по женскому вопросу, в которых отстаивал
равноправие женщин.
 На крестинах. Через полтора года Щиглев написал стих. "2-го мая 1889
г." - в день похорон Салтыкова. В стих. "На крестинах" использована
композиционная схема песни Беранже, из которой взят эпиграф. С Станиславой
на груди т. е. с орденом св. Станислава. Эзоп (VI в. до н. э.) -
древнегреческий баснописец. А растет Вольтеров скоп - скопление, число
вольтерьянцев, т. е. вольнодумцев. Франмасон (от франц. franc macon, вольный
каменщик) - последователь масонства, религиозно-политического движения,
возникшего в XVIII в. в форме тайной международной организации, которая
ставила своей целью нравственное совершенствование; член масонской
организации. В устах обывателей - тоже вольнодумец. Дыба, Разувавв, Топтыгин
- герои произведений Щедрина: Дыба - циклов "За рубежом" и "Письма к
тетеньке", Разуваев - цикла "Убежище Монрепо" и др., Топтыгин - сказки
"Медведь на воеводстве".